— Что?

— У тебя глаза стали чернее, чем раньше. Ты в курсе же, да? Так вот, они такие чёрные, что жуть! И что-то мне всё время напоминали. И я вспомнила! — она замолчала, выдерживая паузу.

— И что же? — сдался я.

— Я как-то на факультет к физикам зашла, к учёным, а не Одарённым. Там был эксперимент по абсолютной черноте. Взяли бочонок, выложили его изнутри чёрным бархатом, сверху закрыли крышкой с небольшим отверстием. И вот если смотреть на это отверстие, то внутри была жуткая чернота. Как у тебя глаза сейчас!

— Ясно. То есть я — бочонок с дырочками, но с бархатом внутри.

— Только без обид! Просто они такие… странные. Что это производит впечатление.

— Ну, это же хорошо. — улыбнулся. — Кстати, Таня.

— М?

— А что с тем рисунком? Ну, который я по требованию твоей сестры нарисовала? Вроде его хотели продать, верно?

— А, да, точно! — девушка хлопнула себя по лбу ладошкой. — Его увезли в Москву.

— Зачем⁈ Кто⁈

— Я его сначала в нашу местную галерею выставила, правда, не сразу, забегалась, извини. Но потом отдала туда, она провисела недели две. А под Новый год туда заявился какой-то хлыщ из Москвы. Там, к ним, должна приехать какая-то межкультурная делегация из Китайской Империи, так он решил организовать аукцион — китайцы такое любят.

Ну да, на Континенте Небесного Ветра аукционы были весьма популярны, и практики, и смертные могли часами торговаться на них, поливая друг друга отборными помоями, лишь бы купить что-то нужное. Или не очень нужное им, но очень нужное противникам. При аукционах были рестораны, тренировочные залы, даже арены для битв культиваторов! Места культурного отдыха, так сказать.

— Вооот. — продолжала тем временем Таня. — Ну, и он ездит по музеям, галереям и прочим, ищет что-то недорогое, но такое, чтоб понравилось узкоглазым гостям.

— Узкоглазым вроде меня? — не смог не вставить шпильку.

— Нууу, не обижайся! Ты же не китаянка! Вот будешь — тогда обижайся! — Таня показала мне язык. — Так вот, он и к нам приехал. Как увидел твой рисунок — сразу загорелся, сказал, что обязательно выставит его на аукционе. А если не купят, то в московской галерее «Дома художников» выставит. Это привлечёт больше внимания, и цена за продажу будет выше. Забрал её и уехал. Ты же не против?

— Не против. Просто… — я замолчал, не желая говорить дальше. Просто деньги нужны! Хотя можно и подождать, фиг с ним, всё равно не рассчитывал всерьёз на продажу. Это же не картина, которую я старался рисовать, вкладывая смысл, а так, просто быстрый рисунок.

— «Просто»? Тебе нужны деньги? — сразу же догадалась Таня. — И зачем же?

— Я так, просто. — отвернулся и стал смотреть в окно.

— Хм. — Таня хмыкнула, но больше ничего не спрашивала. Наверное, подумала, что потом сам ей всё расскажу.

Остановились мы у какого-то торгового центра, размером с небольшой городок, в который я редко когда захожу сам, всё равно там особо делать нечего. Таня поставила машину на платную стоянку и повела меня внутрь здания, в которое входили и из которого выходили сотни людей разом.

— Опять одежда? — вздохнул, радуясь, что отшелушил кусочки кожи с рунами массивов. Это легко, если умеешь быстро всё регенерировать. Как чувствовал, что за шмотками пойдём!

— Ну конечно! — Таня удивлённо посмотрела на меня. — Нельзя каждый раз надевать одно и то же. А ты тем более выросла, нужно покупать новое.

— А может, я твоё или Верино платье старое надену? Зачем покупать? Для меня-то оно будет новое!

— Пф! И чтоб все говорили, что я тебя заставляю за собой или сестрой обноски донашивать? Спасибо, обойдусь без такой известности! Тем более…

— Что? — опять вынужден был спросить я.

— Тем более я хочу сегодня поставить тебя на шпильки!

— Нееееет! Я никогда на них не ходила! И не хочу начинать!

— Всё равно рано или поздно придётся. — пожала плечами Таня. — Так что терпи, позже ты сама будешь хотеть на них ходить, когда поймёшь, как они удлиняют и делают сексуальными твои ножки.

— Мне рано сексуализировать мои ножки, мне четырнадцать!

— Дааа-дааа, я тоже так думала, когда мама мне первые лодочки купила. Смирись и наслаждайся!

Не слушая моих возражений, Таня затащила меня в этого монстра. Сперва отвела меня в обувной, где услужливые продавщицы подобрали нам три пары обуви для меня, и все на каблуках, правда, невысоких, в четыре-пять сантиметров. Одну мне сразу же надели на ноги, чтоб привыкал, пока мечусь по торговому центру, две другие оставили на вечер. Оттуда меня, не очень уверенно стоящего на каблуках, утащили в магазин с платьями. Там Таня оттянулась по полной! Не хуже, чем в прошлый раз, даже получше — теперь у меня был сто пятьдесят один сантиметр роста, так что ассортимент возможных нарядов расширился. После пары часов мельтешения из кабинки для переодеваний и обратно меня нарядили вообще непонятно во что, какое-то чёрное платье с расфуфыренным низом почти до колен, закрытое до шеи, с длинными, до кистей, рукавами. Всё в кружевах и рюшечках, да ещё и чёрные колготки на ноги натянули.

— Ну как? Прелесть же, правда⁈ — девушка вертела меня перед большим зеркалом, умиляясь от увиденного.

— Я похожа на какую-то дурочку с ОБВМ, которая насмотрелась японской анимации.

— Да ну! Глупости! Смотри, какая ты милашка! Чёрные волосы, большие чёрные глаза, чёрное платье, чёрные колготки! Тебе ещё зонтик бы, но в клубе его носить глупо. Разве тебе не нравится?

— Не очень. Разве надо всё чёрное носить, если у меня чёрные волосы? Вот у тебя платье какого цвета будет?

— Поняла, поняла. — поджала губы Таня. — Тогда что тебе нравится?

— Нууу… сейчас! — теперь уже я ринулся выбирать.

Через десять минут я стоял у того же зеркала, переодетый в другое платье. Оно было синего цвета, плотно облегала тело, подчёркивая тонкую талию, хоть и слегка болталось в груди. Снизу от верха бёдер оно расходилось в плиссированную юбку до середины бедра, свободно свисающую.

— И тебе это нравится? — скорчила гримаску сомнения Таня.

— Ага. Разве не красивое?

— Нуууу. Какое-то детское.

— Мне четырнадцать.

— Я помню. Ладно, раз оно тебе нравится, то выберем его. Хотя мне нравилось больше чёрное!

— Спасибо!

Покрутился туда-сюда, глядя на своё отражение в зеркале. Я и правда нравился себе… такой. И в общем смысле тоже. Слишком уж долго я был мужчиной, чтоб вот так, сразу примириться с жизнью в женском теле. Осознание неизбежности это одно, а примирение всё же другое. Семь месяцев маловато, чтоб полностью перестроить своё мышление, я даже до сих пор думаю о себе в мужском роде.

Но сейчас, глядя на своё отражение, я понял, что мне нравится это тело. И то, что в этом теле — я. Нет, до полного единения ещё далеко, но на этом пути сделан далеко не первый шаг.

Четно говоря, я много думал на счёт этого всего. Почему именно в женское тело? Почему не в мужское? Разве среди восьми миллиардов людей в этом мире не нашлось никого более подходящего? Была ли это случайность? Или кто-то, неизмеримо более сильный, чем я даже в лучшей своей форме, устроил это специально? Та самая пресловутая небесная воля или некие боги. Я, сколько не искал, никаких богов на Континенте Небесного Ветра не нашел, всегда считал богами просто тех, кто развился намного, намного выше меня. Когда-нибудь и я смогу стать богом!

Но вдруг я ошибался, и некая невероятная воля всё же существует? Она взяла мою душу первый раз и перенесла в другой мир в мужское тело, чтоб я познал одну сторону жизни, мужскую, а потом поступила так же, но теперь настала очередь женской жизни. Инь и Ян, мужчина и женщина, такое разделение существует во всё в этом мире. Жизнь и смерть, живое и неживое, свет и тьма, упорядоченное и хаос, пустота и наполненность. Некая великая сущность хочет, чтоб я это всё познал? Зачем? Нет ответа!

Да и… Честно говоря, а зачем это каким-то великим сущностям? Тем более я весьма сомневаюсь, что они существуют. Может, это просто случайность? Мне повезло не утратить воспоминания при перерождении — и всё. Да, это как дважды выиграть в лотерею, но это же возможно! Просто этот шанс выпал мне.