В прокламации комитета китайской военной молодежи в Гуанчжоу говорилось: «Ленин умер за дело мировой революции. Его революционные деяния в странах Востока громадны. Он также заложил основы плана революции в Китае. Мы вспоминаем нашего великого революционного вождя Ленина с любовью в сердцах».

Митинги памяти Ленина в Гуанчжоу раскрыли всю силу революционного энтузиазма масс в момент угрозы со стороны контрреволюции.

За спиной генерала Чэнь Цзюн-мина стояли иностранные империалисты и феодалы-помещики. Они бахвалились: «Пусть гуанчжоуцы и вампусцы наступают. Чэнь Цзюн-мин эту горстку разобьет, а как только они побегут, их разоружат юньнаньцы».

Перед началом общего наступления была проведена частная операция по окончательному очищению от противника железной дороги Гуанчжоу—Коулун от Шилуна на юг.

2 февраля 1925 г. два полка школы Вампу и 16-й отдельный пехотный полк под общим командованием Чан Кай-ши были сосредоточены на островах Хумынь и Тайпин; 16-я пехотная бригада генерала Ли Фу-линя — в дельте р. Дунцзян на одном из островов против г. Дунгуань, 2-я пехотная дивизия и 7-я пехотная бригада под командованием генерала Чжан Мин-дэ — в районе оставленного противником г. Шилун (схема № 4).

Южной группе Чан Кай-ши было приказано перейти 3 февраля в наступление и во взаимодействии с 16-й бригадой овладеть г. Дунгуань. Северной группе Чжан Мин-дэ — в этот же день овладеть городом Шилун.

Военно-морские и военно-речные силы должны были нести охрану островов Хумынь, Тайпин и дельты р. Дунцзян; часть речных канонерок была выделена для содействия пехоте в овладении городами Дунгуань и Шилун.

Однако руководители флота всячески старались уклониться от активных действий. В частности, речники доказывали невозможность для них принять участие в операции на р. Дунцзян из-за отсутствия данных о габаритах железнодорожного моста: они-де не знают, могут ли суда пройти под мостом. Хотя Шилун еще был занят противником, телеграфная связь с Гуанчжоу существовала, и в Шилун был послан соответствующий запрос. Как это ни странно, ответ был получен. У канонерок, предназначенных для боевых действий, были обрезаны мачты и укорочены трубы.

Как потом выяснилось, «флотоводцы» боялись не столько противника, сколько своих «союзников» — юньнаньских и гуансийских войск. Советник по военно-морским делам Смирнов добился все-таки, чтобы часть речных канонерок вошла в русло р. Дунцзян. Пройдя километров 20—25 вверх по реке, головная канонерка села на мель, на этом закончилась вся «речная операция».

Мы готовились к штурму Дунгуаня, но противник отступил, и 16-я бригада неожиданно первой вошла в город без боя.

После овладения городами Шилун и Дунгуань генералу Чан Кай-ши было приказано очистить железнодорожную линию до границы с концессией и в дальнейшем быть готовым к переходу в наступление на Даньшуй.

7 февраля части нашей группы вышли на железную дорогу в районе Чанцин и при поддержке бронепоезда организовали наступление вдоль железнодорожной линии на юг (схема 4).

В голове колонны шел 1-й пехотный полк под командованием генерала Хэ Ин-циня. В помощь мне, советнику 1-го полка, В. К. Блюхер назначил артиллериста Бесчастнова и кавалериста Никулина. Полку была придана одна из двух имевшихся горных пушек системы «Арисака», которую на специально приспособленных носилках несли в разобранном виде солдаты батареи школы Вампу.

8 февраля мы узнали от пленного, что г. Даньшуй занимают части 13-го пехотного полка (приблизительно 1 тыс. человек) под командованием генерала Лян Ян-шэна, ловкача, получавшего одновременно деньги из Вэйчжоу от генерала Ян Кунь-ю и от англичан из Гонконга. По словам военнопленного, офицеры полка стремились скорее попасть в Гуанчжоу, солдатам, как всегда в милитаристских армиях, все было безразлично. Офицеры называли Гоминьдан партией бунтарей. Доктору Сунь Ят-сену они дали кличку «Сунь-пу» («Сунь-пушка»). Среди населения усиленно распускались слухи о том, что Сунь Ят-сен будто бы сговорился с иностранцами, раздает им должности и продает Китай.

Получив сведения о выходе частей НРА на железную дорогу к югу от р. Дунцзян, находившийся в г. Тяньсиньдуне тысячный отряд противника начал отход, частью на восток, частью на юг по железной дороге.

8 февраля в поезде на станции Шантан генерал Сюй Чун-чжи и главный советник В. К. Блюхер созвали совещание с участием почти всего состава правительства и М. М. Бородина.

Был принят уточненный план операции, в соответствии с которым предписывалось (схемы 4 и 5): Южной группе к середине февраля овладеть г. Даньшуй, предварительно полкам школы Вампу и 16-му отдельному полку очистить к 10 февраля всю железнодорожную линию и приготовиться к наступлению на Даньшуй из района Пинхусюй; 2-й пехотной дивизии и 16-му отдельному пехотному полку сосредоточиться в районе Тантоуся и приготовиться к наступлению на Даньшуй; 7-й отдельной бригаде выступить за 2-й пехотной дивизией с задачей прикрыть тыл и фланг Южной группы; Центральной группе — Гуансийской армии 9 февраля сосредоточиться в районе Шантан, перейти в наступление на крепость Вэйчжоу и 12 февраля овладеть ею; Северной группе — Юньнаньской армии оставить заслоны в районе Цзэнчэн, перейти в наступление на Боло с задачей овладеть им 12 февраля.

После совещания В. К. Блюхер пригласил военных советников к себе. Василий Константинович встретил нас радостно. Он был в том приподнятом настроении, в каком бывает военачальник при удачном начале операции. Прохаживаясь по салон-вагону, он пояснял нам план операции и поставил перед каждым конкретную задачу.

«Особенно надеюсь я на части, сформированные на базе школы Вампу, — говорил Блюхер. — Они должны стать ведущими, и роль наших советников при этих частях особенно важна. Вы должны показать свое военное искусство и революционный пафос. Ваши советы не должны оставаться только советами, их нужно умело претворять в жизнь. Китайских командиров, да и политических деятелей особенно тревожит судьба крепости Вэйчжоу. Они часто спрашивают, почему мы ее не берем штурмом, а обходим. Они опасаются вражеской диверсии в тылу наших войск. Особенно шумят по этому поводу юньнаньцы и гуансийцы. Для них это всего лишь подходящий предлог, чтобы оправдать свою пассивность. Они не верят в задуманную нами операцию и относятся к ее выполнению с преступной безответственностью. Это вам нужно всегда иметь в виду. Перед началом операции командующий Гуансийской армией генерал Лю Чжэнь-хуань не нашел ничего лучшего, как уехать, сославшись на какие-то дела в Гонконге. Он оставил заместителя, который ничего не хочет предпринимать до возвращения командующего. Командующий Северной, юньнаньской, группой генерал Фань Ши-шэнь также до сих пор не соизволил прибыть к своим войскам. Он, видите ли, безумно занят в Гуанчжоу. Главнокомандующий генерал Ян Си-минь совершенно не интересуется судьбой похода. Вся наша надежда, как я говорил, на гуанчжоуцев и особенно на полки школы Вампу. Если вас будут спрашивать о крепости Вэйчжоу, говорите, что не так черт страшен, как его малюют. Вот и все. Если вопросов нет, желаю успеха.

— Вперед, на Даньшуй!» — таким лозунгом закончил беседу с нами В. К. Блюхер.

Все советники, кроме меня, уходили в приподнятом настроении. Со мной случилось несчастье, которое я скрывал от товарищей: уже несколько дней я страдал от дизентерии. Я решил промолчать, не докладывать начальству и больным выступить в поход. Спасибо полковому врачу-китайцу, он сделал мне два укола имитана; но на этом медицинская помощь кончилась, имитана у него больше не было. Тогда я решил лечить себя диетой — у нас было несколько банок английских галет. Но это мало помогало. Болезнь делала свое дело — я очень ослабел. Между тем на два полка у нас была только одна верховая лошадь (да и то пони), принадлежавшая генералу Хэ Ин-циню.