– Ну условия тут явно получше, – буркнул Трэвис.

– Ты про свой вчерашний обед? – не удержалась я от ехидной шутки, вспомнив, как он восклицал и требовал покормить его.

Не знала, что на меня нашло, но захотелось задеть Трэвиса. Увидеть его улыбку, которая не заставила себя ждать, коснувшись губ. Я хмыкнула – стоило меньше уделять внимание отвлекающим моментам. Стоило больше времени уделить физической подготовке принца перед началом учебных занятий. Правда сомневалась, что Беатриса позволит ему приходить на общие уроки по боевой подготовке или стрельбе из лука. И моё мастерство Трэвис сможет увидеть только если я всё же решу когда-нибудь обучить его стрельбе. Но это дорогого будет стоить – чудо, если он не промахнётся, и стрела прилетит в цель или хотя бы мимо, но никак не мне в лоб.

– А теперь отжимания, – приказала я, будто перед мной находился не наследный принц, а кто-то из рядовых Ориона.

Парень застонал, нахмурившись. Если бы нежелание, несчастье, усталость и лень могли превратиться в одного человека, им бы точно стал Трэвис. Но всё же он распластался на траве, пачкая белую рубашку. Первые попытки оказались неудачными, но вскор у него стало получаться всё лучше и лучше. Я стояла со сложенными на груди руками, смотря на него сверху вниз. Наступила моя очередь задавать вопросы. Откровенности никому не нравились, поэтому и решила начать с них.

«Баш на баш».

– Лилиан рассказала тебе о Тардрагоне? – я не церемонилась с вопросами.

– Я думал…. мы начнём с чего-то более простого, – передразнил меня Трэвис. Руки парня задрожали, и он плюхнулся на землю, прерывисто дыша. – Не могу… – простонал Трэвис.

– Давай-давай, – подгоняла я его.

– Я готов послушать историю про богов.

Мои губы растянулись в усмешке. Ещё вчера он с самым недовольным выражением лица слушал легенду о создании мира, а уже сегодня рад был услышать всё что угодно, лишь бы избежать тренировок. На это я и рассчитывала.

– Я не меньше твоего не люблю говорить о семье, – вздохнул Трэвис, поднимаясь с земли. – Мама умерла, а незадолго до этого поведала интересную историю о другом мире, о моём отце. После её смерти меня воспитывали маги, живущие по другую сторону моста.

– Ты знаешь, кем был твой отец, – я не спрашивала.

Что толку обучать Трэвиса только заклинаниям, если когда-нибудь ему придётся занять трон, хоть я и искренне не понимала, каким именно образом. Он должен был знать и уметь намного больше простого ученика академии. И если бы только имелась возможность обучить его чему-то стоящему.

– Мама говорила, что он не последний человек в этом мире, – усмехнулся Трэвис, отводя взгляд. – Приёмная семья ничего не говорила о нём. Кажется, они не знали, чей я сын. Это были мамины знакомые, и перед смертью она попросила их присмотреть за мной до совершеннолетия.

Глубокие карие глаза были наполнены не просто грустью – чем-то большим и смешанным. Во взгляде мелькали тоска и боль, словно каждое воспоминание о погибшей матери и об отце, с которым он не был знаком, оставило шрамы где-то глубоко в душе. Так и было. Я знала это чувство – какое бы воспоминание из прошлого не поселилось в мыслях, стремилась гнать его прочь. В груди всё сжималось и ныло, слёзы так и норовились пролиться – в таком состоянии каждый человек находился на грани. Но я ничем не могла помочь Трэвису. Он уже пережил смерть матери, а вот Фергус только недавно узнал, что Лилиан умерла. Ему ещё предстояло пережить смерть дочери и привыкнуть к существованию внука.

Пару раз моргнув, Трэвис мотнул головой и поднял её. Встретившись с ним взглядом, я уже не смогла отыскать в карих глазах грусть или боль, всё вернулось на свои места – там появился огонь. Он усмехнулся краешком губ. Его взгляд скользнул мне за спину, но я не предала этому особого значения.

Вероятно, кто-то из учеников пришёл на тренировочное поле. И не особо задумываясь над тем, что делала и говорила, решила рассказать Трэвису правду.

– Король Грегор умер несколько дней назад. – Я не узнавала свой голос – до того он был хриплый.

– Не думала, что в тебе столько скорби о смерти короля.

«Только не это».

Казалось, мои глаза стали в два раза больше. Дыхание сначала замерло, потом участилось вслед за пульсом. Я сжала кулаки и стиснула зубы, чтобы ненароком не сорваться на человека, стоящего позади. Хватило доли секунды, чтобы догадать, кто находился за моей спиной. А потом ещё несколько секунд, чтобы поверить в это окончательно. И, когда обернулась, поняла, что не ошиблась.

Длинные пепельные волосы образовывали тугую косу, уложенную венцом на голове. «Настоящая принцесса». Девушка имела карие глаза в отличие от многих членов нашей семьи. И какая редкость – ни у одного из её родителей не было тёмных глаз. Взгляд не выражал враждебности или холода, как у Лотти или у меня. Тёплый, наполненный мудростью, постигнутой за прожитые годы. Хотя и лет ей было не так много, как могло показаться на первый взгляд. Детство, проведённое под гнётом и насилием отца, давало о себе знать – в уголках глаз скапливались морщинки, когда она улыбалась.

Велла. Я с трудом сдерживала улыбку и колкости при виде старшей сестры – голоса разума, вечно пытающего вернуть меня в семью. Я осмотрела одеяние Веллы, состоящее из брюк и туники простого кроя на шнуровке по бокам, задержала взгляд на клинке, заткнутом за пояс.

Милый образ и тёплый взгляд Веллы могли сбить с толку, но она являлась профессиональным охотником, лучшей в своём деле. «Ну мы же Сильвермуны». Это скорее угнетало, чем придавало гордости. Но стоило не забывать, что наша семья испокон веков считалась родом лучших охотников Тардрагона.

– И что ты здесь забыла?

Я сложила руки на груди, вскинув голову. Сестра была выше меня, и мне всегда приходилось задирать голову, чтобы смотреть ей прямо в глаза.

Лучшей защитой ведь всегда считалось нападение? Как бы сильно я не скучала по Велле, это всё тот же голос разума, который за последние семь лет бесчисленное количество раз пытался вернуть меня в родной дом. Дом, где никто из нас не чувствовал себя в безопасности. А я не желала возвращаться.

– Ты так гостеприимна, сестрёнка, – Велла расплылась в улыбке. – Я тоже рада тебя видеть.

– Сестрёнка? – в голосе Трэвиса одновременно проскользнули удивление и недоверие.

Краем глаза я заметила, как он приблизился, поравнявшись со мной. Парень нахмурился, на лбу у него пролегло несколько складок. «Конечно, у меня не одна сестра». Но не стала бы я рассказывать ему обо всей родословной.

– Неужели Пенелопа не рассказала о своей любимой семье? – Велла прищурилась. – Как невежливо с её стороны. – Сестра с трудом сдерживалась, чтобы открыто не засмеяться. Слегка наклонив голову, она хитро улыбнулась. – Валнеррия Сильвермун, можно просто Велла. – Она протянула руку Трэвису.

– Трэвис Берг, – представился он, пожимая тонкую руку Веллы.

– Наверняка Пенелопа не рассказала, какая у неё большая, известная и…

– Как и ты не сообщила, что стала невестой первого советника, – выпалила я прежде чем успела подумать, как на эту фразу могла отреагировать сестра.

Тело сработало быстрее головы – волна раздражения накрыла с головой, словно пламя, лижущее спину. Не любила, когда кто-то говорил о семье, даже если это исходило из уст близких людей. Каждое новое слово напоминало о чём-то из прошлого – о ранах, ссадинах, боли и смерти. Я знала, что Велла говорила об этом с сарказмом. Отпускать нелестные шутки – её способ защититься от боли. Что бывало очень редко и так не сочеталось с её дружелюбностью и мудростью. Скорее никто бы не удивился, если бы я начала саркастически отзываться о семье.

А я о ней говорила с ненавистью.

Стоило Велле услышать мои слова, как тут же её глаза округлились. Сестра резко прикусила губу и отвела взгляд, схватившись правой рукой за предплечье левой, будто обнимала себя. Но я-то знала в чём дело. Она почти всегда тянулась к тому месту, когда волновалась. Пыталась разодрать шрам от ожога. У неё он находился на левом предплечье, у меня – на груди. Как раз в той зоне, которую я сегодня безуспешно пыталась прикрыть халатом, когда Трэвис ворвался в мою комнату. И, казалось, получилось, раз он ничего не заметил. Или сделал вид, что не заметил.