Мне по — прежнему отчетливо видится то помещение, где прозвучали эти слова. И даже сегодня я ощущаю в себе тишину присутствующих, которые, затаив дыхание, слушали выступавшего. В помещении для сортировки табака, где проходила лекция, просто невозможно было удобно разместить столько людей. Поэтому присутствующие расположились где только это было возможно. Сидели не только на стульях или скамьях; были такие, кто сидел на корточках, а некоторые, помоложе, даже забрались на мешки с табаком, сложенные у задней стены. Это расположение слушателей в виде беспорядочного орнамента и одновременно та сплоченность, та душевная теплота, царившие в такой тесноте, придавали собранию незабываемую интимность. Во многом оно было совершенно не похоже на выступления в наполненных дымом и пивными парами помещениях, о которых речь шла выше.
Перед сотнями работниц и рабочих, внимавших ему как бы из глубины своей собственной судьбы, Рудольф Штайнер раскрывал необходимость новых путей в образовании, необходимость создания единой школы, которая включала бы в себя все народные классы и охватывала бы все этапы человеческой жизни.
И это должно было стать той точкой, в которой моя скромная работа на рабочих образовательных курсах, не имевшая никакой направленности и носившая чисто подготовительный характер, могла бы слиться воедино с чем — то неизмеримо большим. Ибо уже на следующий день после лекции ко мне пришли несколько рабочих и сказали: «Курсы, на которые мы ходим, нам подходят, и мы благодарны за них. Но мы уже люди взрослые. А нельзя ли наших детей с первых лет жизни обучать по тем же методам, о которых мы теперь знаем? Вот если бы была такая школа, о которой вчера шла речь…» Так впервые возник, вначале еще неясный, образ вальдорфской школы.
Если прежде речь шла о подготовительной работе, проводимой в рамках рабочих образовательных курсов, то теперь было самое время подумать о другой подготовке, не менее важной. Здесь сыграли свою роль различные инициативы Эмиля Мольта, который еще в молодые годы глубоко воспринял многие идеи Рудольфа Штайнера по поводу самообразования и самовоспитания. Именно отсюда он черпал те силы, позволявшие ему изо дня в день быть столь деятельным на своей фирме, учрежденной им совместно с другими компаньонами. Эмиль Мольт был умелым управляющим, однако свою задачу как директор фабрики видел в первую очередь в образовании и воспитании людей. В его доброжелательных словах, с которыми он обращался ко всем, совершая ежедневно полный обход подразделений, всеми ощущались благороднейшие духовные семена. И многие из них дали всходы именно во время тяжелых для Германии испытаний в 1919 году. Эмиль Мольт уже давно вынашивал мысль о фабричной школе на основе высоко ценимой им духовной науки. В свете идеи трехчленности социального организма данная мысль не только приобретала конкретные очертания, но одновременно набирала силу и становилась более емкой. Мы хотели теперь, чтобы рожденная в наших мечтах фабричная школа стала совершенно новым для Центральной Европы типом учебного заведения, которое объединяло бы в себе народную и высшую школы. Именно намерение Рудольфа Штайнера положить в основу такого учебного заведения знания о человеке превращало его в новый росток всего школьного дела в мире.
И уже спустя несколько дней после той лекции на вальдорфской фабрике «Астория» с Рудольфом Штайнером встретились три человека, чтобы вместе с ним обсудить учреждение новой школы. Кроме Эмиля Мольта и меня присутствовал Карл Штокмейер. Заслуги последнего в этом новом начинании трудно переоценить. Еще до того, как он поступил в высшее учебное заведение, у него произошла судьбоносная встреча с Рудольфом Штайнером, которая навсегда связала его с антропософской духовной наукой. И эта связь имела сколь активную, столь же и самостоятельную форму. Придя в систему официального школьного образования вначале в качестве учителя математики и физики, он тем не менее постоянно размышлял о возможности реформирования традиционного школьного образования в соответствии с духовной наукой. И вот с основанием Свободной вальдорфской школы настал его решающий час. Карл Штокмейер на всю жизнь связал свою судьбу с этой школой и стал одним из самых активных ее представителей.
Меньше всего хотелось бы здесь обсуждать вопросы, относящиеся к форме и процессу организации новой школы. В соответствующих местах они освещались уже многократно. Я хочу лишь обратить внимание на те соображения общего характера, которые мне сегодня кажутся еще более актуальными, чем сорок лет назад.
Отвечая на один из моих вопросов, Рудольф Штайнер коснулся того, как распределение труда в современном производственном процессе сказывается на душевном строе и сознании его участников. Предприятие нового времени не может обойтись без всеобъемлющей структуры, которая должна быть тщательно продумана буквально до мельчайших деталей. В результате каждому работнику специально отводится тесное и четко ограниченное рабочее место. В то время как в эпоху ремесленного производства человек мог еще обозревать весь процесс изготовления изделия и сам по большей части его и осуществлял, то сегодня он видит лишь один узкий сектор, а во всем процессе его участие носит поверхностный характер или вовсе отсутствует. По крайней мере, своим сознанием он больше не вовлечен в единое целое. Именно в этом последнем обстоятельстве и кроется зло. Неразрывно связанное со специализацией сужение рабочего поля вовсе не должно одновременно означать и сужение поля сознания. Без специализации, вероятно, еще некоторое время предприятиям не обойтись; а культуре не обойтись без расширения сознания. И если этого не произойдет, тогда грандиозный прогресс цивилизации еще долго будет пагубно отражаться на человеческих свойствах, приведет к социальной катастрофе.
А потому — и тут Рудольф Штайнер перешел к конкретному предложению — веление времени таково, чтобы на всех крупных фабриках и заводах вводилось «учение о предприятии». Его задача сводится к тому, чтобы работающие могли получить наглядное представление обо всех рабочих секторах, а также начальные теоретические сведения о различных функциях отдельных подразделений. «Учением о предприятии» предусматривается, что отдельные рабочие и работницы будут на некоторое время направляться в другие подразделения и участвовать в их работе в качестве «практикантов». Конечно, это будет осуществляться только в той степени и в той форме, которые допускает производственный процесс всего предприятия.
Рудольф Штайнер, конечно же, знал, что система «практикантов» подобного рода может быть воспринята как нечто весьма дилетантское и что даже нетрудно подсчитать материальный и финансовый ущерб от нее. Но он верил, что на этом поприще достичь можно куда большего, чем кажется сегодня. Нужно только смело преодолеть ряд предрассудков. Кроме того, он считал, что выигрыш в человеческом плане и даже практическая польза для всего предприятия в целом превзойдут возможные незначительные убытки отдельных секторов.
Он пояснил все сказанное на примере работы папиросной фабрики. Там внедрение «учения о предприятии» нужно начинать со знакомства с культурой табачных растений. Как выглядят табачные поля, к примеру, в Греции или в других странах, откуда привозят табак; как и в какое время года и дня сельскохозяйственные рабочие ухаживают за этими полями, производят посадки или собирают выращенное, и даже, вообще, как выглядят эти люди, какую жизнь они ведут, какие у них обычаи и наклонности: все это непременно должно стать обязательным первым разделом такого учения. Рудольф Штайнер был также совершенно уверен и в том, что следует немного рассказывать о ботанических особенностях и классификации табачного растения. Но характерно, что за отправную точку он намеревался взять не теоретическое исследование этого растения, а ту общую картину, которая складывается при рассмотрении табака с точки зрения ландшафта, биологических особенностей и даже фольклора. Итак, он, как я теперь понимаю, в самый разгар беседы о планируемой вальдорфской школе привел первый пример практической вальдорфской педагогики.
