Но приехал Лев.

— Лева, — бросилась я на шею своему партнеру. — Спасай!!!

— Ты как? Держишься?

— Нет, Левушка, я уже в панике, — говорю, а сама утираю слезы.

— Не реви, сейчас все утрясем.

И Лев садится на телефон, звонки не прекращаются почти до вечера.

Я уже было выдохнула, но тут пришёл Рашид.

— Добрый день, — с порога начал он. — Василиса, покажи мне руки.

У меня и у Льва челюсть отпала.

— А в чем дело? — было начала я, но Рашид меня прервал.

— Покажи руки, только быстро.

Я вытянула вперед ладони, а Рашид схватил меня на руки и начал внимательно их рассматривать.

— Василис, у тебя нигде порезов нет? — вдруг поинтересовался он.

— Нигде? А что? Я же вроде неподозреваемая, — удивилась я.

— Следователь нашел одно место на видео кадрах, там непонятная тень мелькнула, и это поставило тебя снова в роль подозреваемой.

— Господи, когда это кончится, — пробормотала я, потому что мне пришёл звонок от следователя. Меня вызывали на допрос.

— Главное ничего не бойся, я буду рядом, — инструктировал меня Рашид. — У них есть доказательство, что дама, которая убила твоего мужа, порезалась.

— Откуда это стало известно?

— На его теле чужая кровь. Какая у тебя группа крови?

— Первая отрицательная, — еще больше удивляюсь я.

— У дамочки была вторая положительная.

— Откуда тебе все известно? — удивляюсь я осведомленности Рашида.

— У меня свои источники, я действую наверняка, поэтому и не проигрываю, — улыбается Рашид.

Пока мы ведем почти светский разговор, если не учитывать его тему, мы успеваем подъехать к Следственному Комитету. Нас встречают и ведут по коридорам. Комната допросов. В этот раз кроме следователя нас встречает и судмедэксперт. У меня берут кровь на анализ, делают предварительный осмотр, мы подписываем бумаги. Потом процедура допроса. Все как обычно. Только мне неспокойно, тревожно. Ощущение, что что-то ускользает от меня. И меня в ступор вводит вопрос: Какой у вас рост?

— А рост то тут причем? — удивляюсь я.

— Удары нанесены преступником под определенным углом, — информирует меня Рашид.

— Метр шестьдесят шесть, — отвечаю я.

И вижу, как следователь немного морщится, совсем незаметно, но я понимаю, что мой ответ не совпал, не подхожу я под портрет убийцы.

Мы выходим с Рашидом из Следственного Комитета только через два часа.

— Вот теперь ты точно вне подозрения, — смеется Рашид.

— Почему?

— Рост подозреваемой метр семьдесят пять, у нее должны быть порезы на руках, а через три четыре дня у следствия будет ее ДНК, — улыбнулся Рашид.

— Рост, как у Натки, — тихо сказала я, даже не подозревая, что Рашид услышит.

— А у этой Натки есть мотив убить твоего мужа? — вдруг раздался голос над моим ухом, я чуть не подпрыгнула от испуга.

Следователь, что вел дело об убийстве моего мужа, вдруг вырос словно из-под земли.

— Кто его знает? — удивилась я. — Раньше они были любовниками, а какие отношения у них были потом, я не знаю. Вы бы проверили его любовниц да тех, кого он использовал для суррогатного материнства.

— Проверим, обязательно проверим, — кивнул головой следователь и попрощался с нами.

Он исчез за углом, а я все стояла, раскрывши рот, перебирая в голове всех женщин, что появлялись на моем пороге и предъявляли мне детей и свои беременные животы. Под определение убийцы подходили трое: Натка, дамочка, что бросила мне детей и Марина.

Марину можно было исключать, ее смерть случилась раньше, а вот Натка и дама с детьми живы, здоровы и гуляют на свободе. А что, если кто-то из них решил Стасу отомстить? А вдруг уберут меня, как свидетеля? ОТ этой мысли мне стало страшно. И словно услышав меня, Рашид говорит: Пока Богдан возится в Никосии с твоими деньгами и недвижимостью, пожалуй надо приставить к тебе другого охранника.

— А разве он не отдыхает? — удивляюсь я.

— Ох, Василиса, разве с тобой отдохнешь? — смеется Рашид. — Ты такой клиент, который только и подкидывает нам задачки.

А я выдыхаю, так чтобы Рашид не заметил. Я-то считала, что Богдан улетел отдыхать с женщиной. Ой, и заполошная я. Навыдумывала всякого.

— Представляю, какой вы мне выставите счет, — оборачиваюсь и смотрю на Рашида.

— Да, Василиса, счет будет, но теперь только через полгода, — он улыбается.

— Почему через полгода?

— Так ты не разводишься, а вступаешь в наследство, за полгода может подсыпать тебе наследничков, — он смеется. — Затейник был твой муж, не известно, сколько он там ЭКО сделал, может по всей стране ездил и баб уговаривал.

Меня от такой перспективы даже в пот бросило.

— Да, муж был еще тот затейник, а мне говорил, что любит и детей ему не надо, — печально отвечаю.

Вечер проносится незаметно, не принося мне никаких неприятных известий.

Мне позвонил Богдан.

— Привет, родная, как ты? Мне Рашид рассказал…

Я слушаю его, и слезы катятся по моим щекам, как я рада услышать его голос.

— Родная, ты что, плачешь?

— Богдан, скажи мне, а кто эта женщина, что взяла вчера трубку? — на миг в трубке повисает тишина.

— Ты из-за этого плачешь? — удивляется Богдан. — А я надумал всякого, ты вчера мне так сухо ответила и бросила трубку. Василиса, это кто-то из моих родственников взял трубку, или тетя или сестра. Я живу у родни в гостях. Скоро я познакомлю тебя с ними.

Его голос бодр и весел, и меня отпускает. Господи, вот надумаю же я всякого.

Но следующий день подкидывает мне такое, отчего мои глаза лезут на лоб.

Не принесли облегчения и все последующие дни.

На работе был аврал. Каждый день звонили знакомые и спрашивали, когда будут хоронить Стаса. А его тело не отдавали, ссылаясь на следствие.

Мне казалось, что за это время можно изучить его тело вдоль и поперек по миллиметру, но у следствия были свои мотивы.

Наконец мне позвонили и сказали, что тело может быть похоронено.

Я бы не справилась. Просто бы надломилась и сломалась, как та долбаная игрушка, которую сломали дети.

Но прилетел Богдан. Плечо подставил Лев. А со мной всюду ходила Вера.

И вот мы уже в храме, где отпевают моего мужа.

Он лежит в лакированном гробу, страшный порез на шее прикрыт воротничком белой рубашки, лицо бледное, восковое, нос заострился. Волосы зачесали ему назад, он так никогда не носил. Через лоб тянется черная лента с церковной вязью. В ногах куча венков из живых цветов, обернутых траурной лентой. Поп ходит вокруг и поет, размахивая кадилом, которая источает удушливый аромат.

В толпе какая-то баба завывает дурниной: Зачем ты покинул меня, Стасик.

Кто-то пытается ее заткнуть, но только еще больше распаляет.

Рассматриваю толпу. Мужчины и женщины в черном и траурном. Кто-то знаком мне, кто-то не очень, может, виделись пару раз на совместных мероприятиях, но я даже имен не помню. Справа, вместе со мной, стоят официальные лица. Здесь и мэр, и высшие чины из министерства, рядом с ними толкутся охранники. Рядом со мной Вера и Богдан. По другую сторону от нас стоят совсем уж незнакомые мне люди. Прямо возле гроба моя подруга Ната, как всегда красива, даже в траурном наряде. Черное ей идет, и эта черная сетчатая шляпа с огромными полями и черные перчатки на руках. Красивая и изысканная, она даже в черном притягивает к себе взгляды. То и дело замечаю, как из толпы кто-нибудь пялится на мою теперь уже бывшую подругу.

Свеча в руке плавится, воск капает на защитный колпачок, что вставили мне в руку. Я настолько в прострации, что не могу даже мысли собрать в кучку. Из этого состояния меня вывел шёпот за моей спиной.

— Не успела мужа похоронить, а уже с любовником…

— Так они вроде разводились? — голос за моей спиной мне не знакомый.

— Так он ее хотел бросить, потому что она пустышка! — это одна из жен чиновников.

— Да вы что? А говорят он стрелял холостыми, ни одна баба евойная не забеременела, — первый голос принадлежал явно тетушке преклонных лет.