Он стал сух со мной. Все меньше я видела его улыбку, все реже он меня обнимал.

Я стараюсь вспомнить, когда это у нас началось.

А началось это десять лет назад!

Из воспоминаний меня вырвал тихий скрип половиц, будто кто-то ходил за дверью.

Я испуганно подскочила и зажгла свет.

— Кто там? — крикнула я.

Скрип стих. А через минуту в дверях появилась заспанная Верка.

— Ты чего кричала?

— Вера, у нас кто-то ходит по дому.

— Ой, уймись, Васька, ну, кто тебе будет ходить. Мы дверь заперли.

И Верка упала рядом со мной на кровать. Через несколько минут мы уже обе спали.

— Знаешь, Вер, мне будет страшно здесь одной жить, — мы с Верой завтракаем на моей кухне. Двери на террасу открыты, давая по-летнему теплому воздуху проникнуть внутрь помещения.

— А ты пригласи к себе в компаньоны Дашу, — смеется над моими страхами Вера.

— У Даши дядя Петя есть, его кормить надо.

— Так ты вместе с дядей Петей их пригласи. Вон трава давно не стрижена на газоне.

— Слушай, а может, я заберу на лето тебя с семьей? У вас с мужем по машине, вы на работу, а мальчишки будут по травке бегать. У нас тут стадион есть, закрытый и открытый корты, недалеко бассейн, пешком дойти можно.

— Ой, все! — обрывает меня подруга. Но через некоторое время соглашается. И я счастливая, бросаюсь ей на шею. Надо срочно вызвонить Дашу, а то на такую ораву не наготовишься.

Мы завтракаем, а через час ко мне приезжает Богдан. Вместе с ним на площадке перед моим домом паркуется мой автомобиль и из него выходит высокий парень. Он передает мне ключи, документы и отчитывается, что масло в авто поменяли, также заменили салонные фильтры, машина заправлена, полный бак. Я очумело смотрю на мужика, а Богдан лишь усмехается.

Моя подруга трется рядом, пуская слюну на Богдана. Я, конечно, понимаю, что мужик брутальный, просто самец, но у Верки Володька тоже красивый мужик. Без накаченных бицепсов и трицепсов, но очень импозантный, медсестры возле него крутятся, попками виляют, но Володька кроме своей Верки и работы ничего не видит.

Я принимаю ключи и документы, и мы заходим в дом.

— Может, вы чаю с нами выпьете, — щебечет Вера, а сама маслеными глазами смотрит на Богдана.

— Не откажусь, — тот лишь улыбается.

— Зеленый, черный?

— Зеленый, без сахара, — Богдан как-то странно смотрит на меня.

— Ой, Вась, у тебя замечательно получается зеленый чай заваривать, — ткнула меня локтем Верка.

И я начинаю церемонию: обдаю кипятком чайник, чтобы прогрелся фарфор, насыпаю заварку, заливаю из термостата водой, даю настояться, сливаю воду, заливаю вновь. И ставлю чайничек перед гостем.

— Я смотрю, вы спец, — Богдан улыбается кончиками губ, наблюдая за моими манипуляциями, говорит так, как будто меня по спинке гладит.

— Да, я на выставке была в Китае, там учили, — смущаюсь, словно меня чему-то плохому научили.

— Вот, может тебе магазин чая открыть? — вдруг выпаливает Вера.

— Аааааааа, — смотрю на нее, это она сейчас к чему сказала.

— Я к тебе по делам приехал, — говорит Богдан, прерывая Веру. — Надо обсудить тактику, если вдруг объявятся наследники твоего мужа. Кстати, надо заодно по нотариальным конторам запрос послать, не было ли завещания.

— Господи, мне только не хватало еще встреч с любовницами моего мужа и его детьми.

— Не могло быть у него детей, — с уверенностью в голосе говорит Вера.

— Почему вы так считает, Вера? — удивляется Богдан.

— Есть заключение от андролога, там настолько тяжелый анамнез, что детей в принципе не может быть, вероятность ноль целых, ноль тысячных, — Вера постукивает пальцем по столу, менторский тон преподавателя вуза.

— Тогда будет проще, просто всех пошлем на ДНК тест, кстати, у тебя не осталось что-то из вещей мужа, — теперь Богдан обращается ко мне. — Может зубная щетка, бритва, расческа?

— Д-да, — и я вспоминаю, что хотела выбросить все его вещи, сгребла их в кучу и сложила в полиэтиленовый пакет.

Бегу наверх. Точно! Под раковиной нахожу расческу, бритву и флакон с гелям для бритья. Хотела уже было забрать пакет и отнести Богдану, но что-то меня напрягло. Осторожно беру пакет в руки. И чуть не падаю в обморок.

Бритва мокрая! Вчера она была сухой, когда я клала ее в пакет.

Не знаю почему, но вдруг вспоминаю нашу со Стасом молодость, когда мы друг другу оставляли записки на стекле. Это были милые сердечки или сердца пронзенные стрелой, слова любви и цветочки. И я дохнула на зеркало в ванной. Оно запотело, и на его поверхности выступила надпись «Гори в аду, тварь!».

На мой крик прибежал Богдан и Вера.

— Что, что случилось, тебя кто-то обидел? — спрашивали они наперебой, а я только указала пальцем на стекло. На нем блекла надпись.

— Тебя просто кто-то очень хочет запугать, — уверенно говорит Вера. — Ничего не бойся. Это просто игры разума.

— Василиса, давайте я оставлю охрану, на всякий случай.

— Нет, не надо, ко мне Вера переедет, — блею я, а из зеркала на меня смотрит смертельно бледная женщина с синевой под глазами.

— Хорошо, Василиса, я пока в городе, звоните мне, если что, — Богдан уезжает, забирая злосчастный пакет.

А мы с Веркой стоим и смотрим вслед его машине.

— Так, красавица, дуй в салон и парикмахерскую наводить марафет, — вдруг говорит Верка.

— Зачем?

— Господи, Васька, ну что ты ведешь себя, как непонятливая овца. Смотри, какой мужик, быстро приводи себя в чувства и вперед на покорение вершин!

— Ты хотела сказать его члена.

— Да какая разница, Вася, у тебя яйцеклеток осталось на раз и два, тебе надо беременеть быстрее, нужен хороший производитель. А тут такой генофонд мимо ходит, даже у меня течка началась. Ох, сейчас бы к Володьке под бок!

И мы с Веркой ржем.

Но не проходит и получаса, как на парковку к моему коттеджу подъезжает красный автомобиль Наты. Вера делает кислое лицо и сквозь зубы шепчет, куда Нату надо послать.

Не хочу ругаться.

Наташа врывается в мой дом, как к себе.

— Васька, правда, что Стаса убили.

— И тебе здравствуйте. Да, вчера.

— Ты чего такая спокойная, у тебя мужа убили, — таращит глаза на меня подруга.

— А мне надо переживать? — удивляюсь я.

— Надо! Хоть бы для вида сделала мину кислую, — брызжет слюной бывшая подруга.

— Ты сама не очень-то в трауре по бывшему любовнику, — я окидываю взглядом Наталью, а та разодета в пух и прах, в бриллиантах с утра, макияж — боевая раскраска индейцев южной Америки.

— Я вот по какому поводу приехала, — начинает разговор Наталья, и я уже понимаю, о чем сейчас пойдет речь. — Мой сын — это сын твоего мужа, поэтому ты должна учесть его долю в разделе имущества.

— Это номер один! — обращаюсь я к Вере, а у той глаза вот-вот на пол выпадут, она даже слюной подавилась.

— Пошла вон, потаскуха! — вдруг орет на Нату Вера. — Пошла вон!

— Вер! Вер! Успокойся, — встаю между своими подругами.

— Нет, ты посмотри на нее, сосет, значит, у половины города, ноги задирает, *изду подставляя, а тут честная давалка за наследством приперлась, — орет Вера.

— Я тебе не проститутка, — орет в ответочку Ната.

— А кто ты? То гонорею подцепишь, то хламидиоз, не ходи больше ко мне, лечить тебя не буду, — изрыгает из себя Вера, а у меня глаза круглыми стали от таких подробностей. — Да тебе дырки уже ушивать надо, через тебя кто только не прошёл.

— Ты разглашаешь конфиденциальную информацию, — вспыхивает, как мак, Наталья.

— Господи, ты о чем? Кроме нас троих тут никого нет! Конфиденциальную бы я разгласила, если бы рассказала о твоих партнерах, с кем ты там по отелям ездила, где всю эту дрянь нацепляла.

Я уже не знаю, как угомонить Веру и выгнать Нату.

— Значит, так! Вера угомонись! Наталья, наследство твой сын может получить, если в результате теста ДНК будет доказано, что твой сын рожден от Стаса, при отрицательном результате, иди на*й…