Поздним вечером мать Катрины принесла на террасу горячий шоколад с бренди и тыквенные пироги на десерт, и впервые за вечер Катрина почувствовала себя непринуждённо, сидя в тусклом свете и наблюдая, как мерцает и искрится огонь. Она представляла себе больше таких вечеров наедине с Икабодом. Катрине не терпелось увидеть, как всё поместье осветится тыквенными фонарями. Она мечтала о том, как будет танцевать с Икабодом на Балу урожая, а потом целовать его под усыпанным звёздами ночным небом.

– О чём задумалась, Катрина? – спросил Крейн, который смело уселся на диванчик рядом с ней, оставив Брома дуться в деревянном кресле- качалке у камина. Бром раскачивался короткими сильными толчками, и Катрине было очевидно, что он кипит от злости. Ужин прошёл так, как она ожидала. Балтус и Бром дразнили Икабода, а тот отражал их выпады, уклоняясь от провокаций, как настоящий мастер фехтования – вернее, мастер слова, – чем забавлял Катрину и её мать.

– Я думала о нашем осеннем Бале урожая накануне Дня Всех Святых, – мечтательно сказала Катрина, представляя, как она танцует с Крейном в дубовой роще среди мерцающих огней костров.

– Катрина, тебе уже пора решить, кем ты хочешь нарядиться в этом году, пока у нас ещё есть время пошить тебе костюм, – сказала ей мать. Они с Балтусом сидели на своих любимых местах, лицом к камину, на который Реджина поставила чайничек с горячим шоколадом, чтобы тот сохранил тепло возле огня.

– Ах. Значит, все надевают маскарадное платье? – спросил Крейн, стараясь смотреть на Реджину, потому что каждый раз, когда он встречался взглядом с Катриной, Балтус бросал на него холодный стальной взгляд.

– Да, это одна из наших любимых традиций, – сказала Реджина, подливая горячий шоколад в чашку Балтуса. – И самое ожидаемое событие года, если позволите мне говорить за всех.

– Какое ещё платье, придурок? – буркнул Бром себе под нос, но так громко, что Балтус вздрогнул и выплюнул шоколад. Реджина закатила глаза, протянула мужу салфетку, посмеиваясь себе под нос, и снова села на своё место.

– Я был уверен, что это бал-маскарад, – сказал Крейн с растерянным выражением лица.

– Вот именно, но я не буду надевать платье! За кого ты меня принимаешь, за женщину? Мы надеваем костюмы призраков, вурдалаков, оборотней и ведьм. Мы одеваемся почти кем угодно, кроме, конечно, Всадника без головы. Но это не значит, что я надену платье. – Тон Брома был насмешливым. Именно это больше всего раздражало в нём Катрину: он разговаривал так, будто был экспертом в любой теме, хотя на деле знал очень мало.

– Икабод это и имел в виду. Костюмы иногда называют платьем, – сказала Катрина, качая голо-вой. Все попытки Брома заставить Икабода почувствовать себя глупым или неуместным в тот вечер только выставляли невежественным дураком его самого. С каждым словом Бром всё сильнее разжигал интерес Катрины к Икабоду. Конечно, Бром был сильным красивым мужчиной – большинство женщин Сонной Лощины были бы счастливы выйти за него и растить выводок его визжащих детей. Он был идеалом Сонной Лощины, трудолюбивым и верным мужчиной, похожим на её отца. Даже слишком похожим. Но Балтус любил и уважал жену. Он не воспринимал её как нечто само собой разумеющееся, к тому же у них были общие взгляды и интересы. Балтус никогда не говорил с Реджиной свысока и не принижал её страсти, и хотя некоторые его идеалы были старомодными, этого следовало ожидать от человека старшего поколения. С другой стороны, у Брома не было другого оправдания, кроме нехватки воображения.

– Кроме того, Бром, кто угодно может носить платья; они не только для женщин. Не будь всё время таким болваном. – Они с Бромом уже некоторое время отдалялись друг от друга, но их различия и то, как мало у них общего, стало ещё очевиднее в компании мистера Крейна.

– Это правда, Бром. Ношение одежды другого пола имеет гораздо более давнюю историю, чем многие думают. Возьмём, к примеру, Мэри Рид, великую пиратку. Она одевалась как мужчина, – сказал Крейн, быстро переводя взгляд с Брома на Катрину. Девушку впечатлило то, что он знал Мэри Рид. Она была одержима леди-пиратками, но до этого вечера ей не с кем было их обсудить.

– О! Я о ней читала, – сказала Катрина. – Она такая интересная! Вы знаете, что иногда она использовала имя Марк Рид, и ходили слухи, что она плавала совсем рядом с нашими краями? Многие думают, что она закопала часть своих сокровищ на холмах Сонной Лощины, но я сомневаюсь, что это правда. Зачем пирату зарывать сокровища там, где кто угодно может их найти? – Катрине нравилось, что Икабода, казалось, по-настоящему интересовало то, о чём она говорила. – О! У меня появилась великолепная идея. Пожалуй, я оденусь на бал Мэри Рид! – взволнованно сказала Кэт. Она была счастлива, что нашёлся человек, с которым можно поделиться такими вещами, человек, который действительно её слушает. И как раз в тот момент, когда Икабод собрался ответить, Балтус прочистил горло.

Все посмотрели на него. Балтус выглядел недовольным. Катрина не знала, было ли это потому, что они говорили о жестоких пиратах, или потому, что его план пригласить Брома на ужин преуспел только в том, чтобы заставить Крейна казаться привлекательнее. О чём бы ни думал Балтус, это его раздражало. Он сделал последний глоток горячего шоколада и демонстративно зевнул. Катрина понимала, что это значит. Пришло время прощаться с мистером Крейном.

– Уже довольно поздно; возможно, мне следует заказать экипаж, чтобы отвезти мистера Кроу обратно в город. Я бы не хотел, чтобы он наткнулся на Всадника без головы, бродя в одиночку по дороге Сонной Лощины, – сказал Балтус, подмигнув Брому. Катрина поморщилась. Она надеялась, что её отец и Бром перестанут так безжалостно дразнить мистера Крейна.

– О, Балтус, хватит, – упрекнула его Реджина. Но мужчины, казалось, пришли в восторг, когда глаза Крейна расширились от удивления и, возможно, испуга. Хотя Реджина внешне оставалась спокойной и вежливой, Катрина могла сказать, что она уже на пределе, и по выражению лица матери девушка понимала, что отец позже получит нагоняй. Наверняка Бром тоже выслушает лекцию о своём поведении, когда они увидятся в следующий раз.

– Я хотел спросить, кто именно этот Всадник без головы, о котором все говорят? Я предполагаю, что он какой-то призрак, поскольку Бром упомянул его в этом контексте, но мне интересно, почему никто не одевается как он на Бал урожая? – спросил Крейн.

Бром и Балтус разразились смехом.

– Так просто не делается, сэр! Одеться Всадником без головы значит оскорбить его память. – Балтус неодобрительно посмотрел на Крейна, что заставило Катрину усмехнуться.

– Легенда гласит, что переодевание в призрачного гессенца пробуждает его дух, и он обязательно отомстит любому, кто осмелится принять его облик, – сказал Бром, откидываясь на спинку стула, явно довольный тем, что он одержал победу над Крейном. Кэт видела, что Бром очутился в своей стихии, рассказывая истории о привидениях Балтусу и взволнованному Крейну, и ей это совсем не нравилось.

– Но кто именно этот ужасный парень? – Крейн наклонился вперёд, как будто собирался внимательно слушать, ожидая невероятной истории.

– Вернее спросить, кем был этот ужасный парень. Раз уж он умер! – Голос Брома был громким и драматичным; он безжалостно насмехался над Крейном. Выражение его лица говорило о том, что Бром думал, будто он наконец переиграл этого мужчину, который ворвался в Сонную Лощину с единственной целью увести его Катрину, но Крейн ответил моментально.