Кэт только покачала головой. Он вёл себя с Айседорой так же по-детски, как Бром с Икабодом, и она считала это смешным.

– Ты, очевидно, не слышала, что произошло той ночью, – сказал Блейк, обращаясь к Кэт. – Ты даже не спросила, в порядке ли я. То есть посмотри на моё лицо.

Кэт ненавидела, когда он так себя вёл, но, честно говоря, в последнее время Блейк делал так постоянно, и она больше не могла терпеть – особенно после прошлой ночи. Ей всё надоело; Кэт просто не знала, как сказать ему об этом. Поэтому она спросила:

– Так что с твоим лицом?

Блейк просто пожал плечами:

– Как будто я скажу тебе это в присутствии Кроу. Что вы двое вообще делаете? Сидите тут так...

Кэт поняла, что он не собирается рассказывать ей, что произошло, пока Айседора рядом, и не было смысла спрашивать снова. В прошлом Кэт бы переспросила, но у неё уже не осталось сил на уговоры. Она устала. Было время, когда проблемы Блейка не давали ей злиться на него – внимание Кэт переключалось на то, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Она чувствовала себя почти виноватой за то, что устала от подобных представлений и стала равнодушна к его проблемам. Блейк был жив и вёл себя как придурок. Он был в порядке.

– Мы читали дневник Катрины. – Кэт отодвинулась от Айседоры, внезапно почувствовав себя неловко и немного виновато.

– Зачем вам это делать? – презрительно спросил Блейк. – Зачем читать какой-то старый дневник? Это даже звучит скучно. – Он казался немного нервным, что удивило Кэт; Блейк всегда вёл себя так, словно его ничто не беспокоило, кроме случаев, когда он злился на Кэт, но даже тогда он обычно сохранял невозмутимость. На самом деле Кэт ненавидела эту его черту. Иногда она называла его вулканцем или мистером Споком, потому что Блейк редко, если вообще когда-либо показывал свои эмоции. Он считал это поводом для гордости. Когда они были младше, Кэт восхищалась тем, что он всегда спокоен, что бы ни происходило, но теперь казалось, что Блейк её подавляет, как будто он умнее и взрослее, а Кэт – ходячая эмоциональная катастрофа. Блейк вёл себя так, будто он сильный мужчина, который должен держать себя в руках ради них обоих, хотя большую часть времени эмоции Кэт были просто реакцией на то, как он с ней обращался. В последнее время Кэт обнаружила, что перестала делиться с Блейком чувствами или говорить ему, когда он её ранил, когда ей грустно или она беспокоится о своём будущем в Сонной Лощине, опасаясь его реакции. Из-за этого Кэт чувствовала одиночество, но оно было лучше стыда за свои реакции на поступки Блейка.

– Эй, Кроу, я могу минутку поговорить со своей девушкой наедине?

Кэт посмотрела на него и поймала себя на мысли: «Я недолго останусь твоей девушкой».

– Блейк, не груби. Я пришла сюда с Айседорой; ты не можешь просто её прогнать. – Кэт не хотела, чтобы Айседора уходила, и не думала, что кофейня – подходящее место для разрыва с Блейком.

– Нет, всё в порядке. Мне всё равно пора домой. – Айседора собрала вещи в сумку и подхватила пустые кофейные чашки.

– Ты уверена? – Кэт ещё не была готова попрощаться.

– Совершенно. Напиши мне позже, – сказала Айседора с грустной улыбкой, направляясь к стойке и ставя пустые чашки возле Рэйвен.

– Так вы с Кроу теперь вроде как подружки? – спросил Блейк, садясь рядом с Кэт.

– Так и есть. По крайней мере, я так думаю, – сказала Кэт, видя его лицо более отчётливо теперь, когда он сидел рядом на диване. – Что с твоим лицом? Ты что, ввязался в драку?

– Нет, я ни с кем не дрался. Та лошадь гналась за мной, Кэт, и на ней кто-то ехал. Я сбился с дороги и упал в овраг. Я думал, меня убьют.

– Ты уверен, что не просто упал, пока бежал? – Кэт была почти уверена, что Блейк лжёт, но потом вспомнила, что ей тоже почудился кто-то верхом на лошади – светловолосая женщина.

– Нет, Кэт, я его видел. Я был просто в ужасе. – Обычно Кэт могла понять, когда Блейк лжёт, но на этот раз она не знала, что и думать. – Ты понимаешь, что это значит, Кэт. Всадник без головы реален. Он правда реален. Он пытайся меня убить.

Кэт отодвинулась от него.

– Ты лжёшь, – сказала она, и Блейк вздрогнул. Он казался смущённым и странно смотрел на дневник Катрины, словно опасался его.

– Почему ты мне не веришь?

– Честно? Потому что ты всё время лжёшь, Блейк. Я думаю, ты просто пытаешься обмануть меня, чтобы я не злилась на тебя за то, как ты обошёлся со мной прошлой ночью.

– Это всё из-за той ведьмы Кроу, не так ли? Что она обо мне говорила?

– Айседора тут ни при чём. И вообще, чем она тебе так не нравится? – спросила Кэт, убирая дневник в сумку под пристальным взглядом Блейка.

– Она ненормальная. Она постоянно говорит на уроках о странных вещах, каких-то старых отсылках и фильмах. Кроме учителей, её никто не понимает.

Эти слова заставили Кэт рассмеяться.

– Значит, она такая же, как я, – сказала она, глядя Блейку прямо в глаза.

– Вроде того, да, и она всегда ведёт себя так, будто она лучше всех, выпендривается перед учителями. – Говоря это, Блейк продолжал смотреть на её сумку, словно ожидал, что дневник выскочит оттуда сам по себе.

– Что случилось, Блейк? Ты смотришь на мою сумку с тех пор, как я положила туда дневник Катрины.

Блейк посмотрел на неё так, словно она сошла с ума.

– О чём ты говоришь? Меня не волнует дневник.

– Неважно. – Кэт положила сумку на колени. Она хотела, чтобы их что-то разделяло; она ощущала странное желание защищаться. Разговаривая с Блейком, Кэт чувствовала себя словно в западне. Она хотела скорее вернуться домой.

– Это я должен злиться из-за прошлой ночи, – продолжил Блейк. – Ты выставила меня дураком перед друзьями.

Кэт усмехнулась.

– Так это я выставила тебя дураком? Ты пытался меня убедить, что я соглашалась помочь тебе и твоим дурным приятелям призвать Катрину, хотя ты знаешь, что я бы никогда такого не сделала.

– Я просто был зол, Кэт. Ты всегда так делаешь: отказываешь мне, забываешь планы, которые мы строили, а теперь ведёшь себя так, будто тебя даже не волнует, что на меня напал Всадник без головы. Я начинаю чувствовать, что ты больше не хочешь быть со мной.

– Думаю, ты прав.

Кэт не могла поверить, что произнесла это вслух. Она уже давно чувствовала, что они должны расстаться, но у неё не хватало смелости это признать.

– Почему? – Блейк казался обиженным и смущённым, возможно, даже на грани слёз. Кэт видела его плачущим лишь однажды, когда пыталась порвать с ним в прошлом, но Блейк её отговорил. На этот раз Кэт не собиралась ему поддаваться. Она не собиралась слушать, как Блейк говорит, что это она не умеет быть счастливой, что она во всём виновата. И на этот раз Кэт не собиралась верить, что он изменится, потому что Блейк всегда обещал измениться, но никогда этого не делал. На этот раз она твёрдо решила всё закончить. С неё хватит.

Кэт собиралась высказаться за всё то время, которое Блейк её игнорировал. Он заставлял её чувствовать себя глупым ребёнком. Он заставлял её сомневаться в себе и своём здравомыслии. Кэт хотела припомнить ему все случаи, когда она ловила его на лжи, но не стала ничего говорить, потому что знала, что Блейк станет всё отрицать. Вместо этого Кэт сосредоточилась на том, чего он отрицать не мог. Том, что Блейк не мог исказить или использовать против неё.

– У нас не осталось ничего общего, и мы больше не занимаемся тем, что мне нравится. – Эта фраза показалась Кэт слишком неубедительной сразу же, как только сорвалась с её губ, но это тоже было следствием их отношений.

– Мы всё детство занимались тем, что тебе нравилось, Кэт.

– Я думала, тебе тоже это нравилось.

– Так и было; но потом я повзрослел.

– Знаешь что, я не хочу с тобой разговаривать. Иди тусуйся с парнями Сонной Лощины, потому что, как мы все знаем, они хотя бы не дети. – Кэт схватила сумку, пронеслась мимо Рэйвен и захлопнула за собой дверь кофейни. Медный колокольчик зазвенел так громко, что Кэт была уверена, он перебудил всех призраков Сонной Лощины.