Вместе с тем, боярские дети, дворянство, не спешило ополчаться и реагировать на шведскую угрозу. Во-первых, далеко не все видели ту самую угрозу, во-вторых, часть тех, кто мог бы с оружием в руках противостоять шведам, ушла в Карелу и еще ранее положила головы свои за Шуйского в битве при Лопасной.
Корела же город, наотрез отказалась подчиняться захватчикам. Именно так, без каких-либо допущений, шведы для горожан Корелы были захватчиками [в РИ именно Карела оказала наиболее ожесточенное сопротивление шведской интервенции]. Потому в Новгороде оставались лоялисты, которых волновало лишь одно — как шведы решат вопрос с продовольствием.
Как только стало известно, что шведы подошли к Новгороду, даже еще туда не вошли, из Торжка сразу же прекратились поставки зерна, меда, воска и всего того, чем снабжался Новгород. Торжок закрылся и стал готовиться к обороне. Ходили слухи, что местный воевода отправил письмо в Москву, с просьбой о помощи. И эта помощь, мало кто в этом сомневался, должна прийти. Не только через Торжок шли поставки продовольствия и товаров, но, как только станет в Москве понятно, что именно происходит, все пути-дорожки в Новгород перекроют.
Нельзя сказать, что новгородцев ожидает голод. Зиму перезимовать удастся, в хранилищах есть зерно, даже с учетом шведского двенадцатитысячного корпуса. Но, сытно никому не будет, а по весне нужно что-то делать и искать зерно, иначе летом будет голод. И есть деньги, но не у кого покупать продовольствие. С Речью Посполитой война, с Данией враждебный нейтралитет, Россия теперь так же закрывается.
— Генерал, мы перехватили группу лиц, которые имели при себе письмо к герцогу, — сообщил вошедший без стука или спроса ротмистр.
Шуйский не понял, что было сказано, он только немного знал шведский язык, но слово «письмо» и «герцог» разобрать было несложно.
— Если ты, генерал, еще и мою переписку забирать станешь, я отказываюсь что-либо делать и при случае, призову людей к сопротивлению, — еще минуту назад перед Делагарди был опустошенный человек, сейчас же швед французского происхождения видел особу, которая может подчинять.
— Письмо! — потребовал Делагарди и ротмистр протянул генералу бумажный сверток.
— Читайте! — сказал шведский военачальник, протягивая нераспечатанное письмо Шуйскому.
Василий Иоаннович отошел к печной трубе и переломил печать свертка. Письмо было адресовано не только Шуйскому, но и Делагарди.
— Вы мне сообщить, что пишьет Димитрий? — спросил Якоб, его голос сочился желчью и угрозой.
— Тут и тебя в письме написано, — сказал Василий Иванович и пересказал сущность предложений.
Самозванец писал из Москвы, что уже готов объявить войну Швеции и скоро начнет переговоры с Речью Посполитой, чтобы Сигизмунд оказал помощь. Но этого можно избежать очень простым решением: шведы оставляют Новгород. Так как уплачены деньги и большие, за наем корпуса, Делагарди приписывается прибыть в Москву для согласования действий против Могилевского вора и поддерживающих его поляков. В случае же отрицательного ответа, Российская империя считает нахождение шведов в Новгороде актом агрессии, объявляет шведскому королю войну и, естественно, прекращает любые торговые операции, как со Шведским королевством, так и со всеми оккупированными территориями. Так же может рассматриваться мирный договор, в случае желания Швеции вести себя, как добропорядочный сосед.
— Это все? — спросил Делагарди.
Шуйский молчал. Это было не все. Самозванец в конце письма приписывал, что готов заплатить за голову Василия Ивановича две тысячи рублей. Это были большие деньги, более чем достаточные, чтобы подвигнуть кого-либо на убийство. В стане генерала Делагарди было много различного рода наемников, отряды которых получали за год найма многим меньше серебра. А еще были и новгородцы, да Шуйский уже не был уверен и в своих людях. Кроме того, если голову смещенного царя подаст кто-нибудь из виновников-участников незаконного воцарения Шуйского, то этого человека ожидает всепрощение и та же награда.
— Это все? — повторил письмо шведский генерал с нажимом.
— Все! — солгал Шуйский и подошел к свечи.
— Ротмистр! Письмо! — поспешил сказать Делагарди и бравый офицер лихо подскочил к бывшему русскому царю, беспардонно оттолкнул того от огня и, заломив руку, вырвал письмо.
Через три минуты Делагарди смеялся. Ему прочитали письмо а генерала сильно позабавила реакция Шуйского, который пыхтел, трясся от злости, но несвязанный и ничем не обременённый, не сдвигался с места, словно его приковали к полу.
— Ротмистр, поставьте охрану герцогу и не выпускайте его никуда, естественно, ради его собственной безопасности, — отсмеявшись сказал Делагарди.
Вместе с тем, генерал сегодня же даст распоряжение усилить бдительность и ограничить новгородцев в свободе перемещения. На улицах города станут действовать посты, на площадях будут дежурить конные французы. Не то, чтобы шведский военачальник опасался восстания или еще каких неприятностей, но, по сути, арест Шуйского — это не до конца продуманный ход, поэтому нужно готовиться к неожиданностям. Поведение Шуйского, который в последние дни только и делает, что идет на конфликт с Делагарди и демонстрирует психологическую неустойчивость, не предполагало сотрудничества. Более того, генерал предположил, что эмоции спровоцируют Василия Ивановича на неадекватные действия и поэтому, пусть отдохнет.
— Сильно роптал царь? — спросил Делагарди у ротмистра, когда тот вернулся с отчетом, что выполнил поручение.
— Кричать стал, проклинать! — спокойно отвечал офицер.
— Приведите мне посла Головина, — задумчиво сказал Делагарди.
Генерал размышлял над тем, что ему делать далее. Сотрудничество с Шуйским не удается. Много спеси у боярина, неприятие реального положения. Да, Делагарди забрал казну, что привез с собой Шуйский, но пока ее не растратил, напротив, эти немалые деньги шведский военачальник планировал вложить в войну.
Делагарди получил большие полномочия от короля, вместе с тем имея слишком много недоброжелателей в Швеции, где его, почти француза, да еще из Ревеля, не так давно ставшим шведским городом, считали выскочкой. Если получится проявить себя, многие остерегутся открывать рот. Вместе с тем, Сигизмунд вошел в стадию обостренного конфликта с Сеймом и не сможет адекватно реагировать на новое обострение продолжающейся войны.
Но был иной нюанс — это земли, которые должны отойти Швеции. Новгород уже взят, но Корела, которая, может еще больше интересна королевству, сопротивляется. Если новый царь пойдет на соглашение, то Шуйский уже не нужен. За две тысячи рублей, Делагарди прикажет отрубить голову бывшему русскому царю.
— Господин Головин, — Делагарди говорил с Семеном Васильевичем на шведском языке, так как посол не лучшим образом, но умел понимать и изъясняться на шведском. — Что вы знаете о судьбе Скопин-Шуйского? Он женат на вашей сестре?
Головин удивился осведомленности шведского генерала. Делагарди основательно подходил к своей деятельности, будь то военные мероприятия или работа на дипломатическом поприще. Кто есть такой Головин, шведский генерал узнал из разных источников, в том числе и от Шуйского. Насчет же интереса к личности Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, то Делагарди изучал потенциальных своих противников, или, напротив, союзников. Знать о противнике все, что возможно! Это кредо Делагарди.
— Прежде чем отвечать на вопросы, господин генерал, я бы хотел понять, что происходит, — Головин с вызовом посмотрел на Делагарди.
— Хорошо! — нехотя согласился швед, протягивая письмо, которое сам час назад читал.
— Вы нарушаете договоренности. Но я понимаю, что нравоучения и призывы к верности слову, тут не уместны, царствует реальная политика. И скажу, что ваша ставка на Димитрия Иоанновича не оправдается. Я знаю наверняка, что более последовательного польского союзника, чем новый хозяин Кремля, нет. Я имел не раз разговор с Димитрием, — с чувством достоинства говорил Головин. — Что же касается Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, то у вас неправильные данные, он еще не приходится мне зятем, с моей сестрой Анастасией они сговорены, но еще не венчаны [в РИ обвенчались в 1607 году]
