– У тебя она есть, сын мой. Да, Фригг и Один лгали тебе. Но вспомни, сколько всего они для тебя сделали. Как любили и любят до сих пор.

– Я помню, мама. И они тоже мне очень дороги. Но я не могу, нет! Простить не получается! Я хочу сделать это, но так больно! Мам!.. – Локи захлебывался слезами, его истерике не было конца. Лаувейя прижала сына к себе и сама пустила слезу. Она чувствовала боль своего сына. Матушка мечтала о том, чтобы над его головой наконец снова взошло солнце. Сколько её сын ещё будет тонуть во тьме? Неделю, месяц, год? Или же вечность?..

Локи сонно открыл глаза и приподнялся. Видимо, после своей истерики он заснул и проспал часа три-четыре. Оглядевшись, Локи понял, что вся мебель, сделанная из дерева, покрылась толстым слоем льда. Такое могло произойти только из-за одного существа. Фарбаути. Вдруг Локи заметил, что кровать Лаувейи зашторена, и решил проверить, почему. Отодвинув занавеси, он с горьким вздохом закрыл рукой лицо, чтоб не видеть столь ужасную картину. На кровати лежала его мать, лицо которой было изрезано. Локи собрался с силами, сел у изголовья кровати и начал водить пальцами по всем ранам. Потихоньку они стали затягиваться, но в конце концов шрамы всё равно остались. Осматривая руки матери, Локи увидел, что одна из них полностью в запёкшейся крови. Когда запястье было очищено, он наконец понял, как умерла Лаувейя. Её вены были перерезаны.

– Ваше Высочество. – Локи резко встал с кровати, но перед ним был всего лишь дворецкий.

– Что ты здесь делаешь?

– Я искал вас, мой принц. Прошу прощения, если помешал. Думаю, мне стоит позвать служанок.

– Нет! Не смей! – Локи было уже поздно кричать и приказывать. Дворецкий успел вызвать их.

– Не стоит так волноваться, Ваше Высочество. Служанки омоют тело и похоронят так, как следует. Конечно же, под вашим руководством. – На этих словах несколько горничных вошли в комнату и занялись телом своей царицы. Да, она была и остаётся их королевой. Локи же вышел из комнаты вместе с дворецким, в последний раз оглянувшись.

– Как её тело могло столь долго оставаться в сохранности? Прошло девятнадцать лет.

– Я объясню вам, мой принц. Умерев, ваша мать растворилась в воздухе. Видимо, это была воля Вселенной, чтобы такую героиню, несмотря ни на что, похоронили подобающе. По преданию лишь тот, ради кого Лаувейя пожертвовала собой, сможет дать ей долгожданное упокоение. А шторы кровати задёрнулись специально, чтобы Фарбаути не нашёл тела. – Дворецкий объяснял всё слаженно и чётко. Он был знатоком своего дела и хорошо находил общий язык с другими людьми.

– Даже если он узнает о её похоронах, то не посмеет вмешаться. Она – моя мать, никто не нарушит её покой. Я хочу, чтобы вы подготовили гроб из золота и бронзы, а также усыпальницу под дворцом. Как я знаю, там есть свободное помещение, верно?

– Да, Ваше Высочество. Можете не беспокоиться, мы всё сделаем. Ради вас и нашей королевы. – Локи благодарно кивнул дворецкому, которого он уважал за преданность. Даже при том, что Лаувейя мертва, её слуги до сих пор остаются ей верны. Это поистине стоило почтения.

***

В Ausgebrannt светало. Ярко-оранжевый солнечный круг поднимался из-за горизонта, но его не было хорошо видно, ведь обычно в этом измерении небо облачное. Из одного дома на улицу вышли две фигуры, женская и мужская. Оседлав коней, они помчались по пепельной прерии навстречу восходящему солнцу.

– За несколько десятков метров до колодца нам придётся оставить лошадей. Они слишком шумные и могут помешать разведке, – у одной из фигур, Джессики Эллингтон, был очень уверенный голос, впрочем, и сама девушка выглядела достаточно решительной и гордой.

– Все безусловно ясно, Джесс. – Второй фигурой являлся Фандрал Осе. Он имел оптимистический настрой и был душой любой компании.

– Эй, я что-то не припомню, что разрешала тебе так меня называть.

– А ты что, против? – Фандрал часто напоминал Джессике какого-то мачо, но в некоторой степени ей это даже нравилось. Ведь потом можно было хорошенько поставить этого «мачо» на место и приструнить его немного зазнавшееся эго. Через пару часов они оставили своих лошадей, продолжив путь пешком. Дойдя до колодца, путники спрятались за деревьями и стали наблюдать. Несколько человек сторожили колодец, от которого шла длинная наземная труба. Куда она вела, видно не было. Джессика, не растерявшись, достала бинокль и стала вглядываться в даль.

– Откуда у тебя эта мидгардская штуковина? – Фандрал был удивлён таким ходом событий.

– А откуда у тебя эго зазнайки? – Эллингтон не упустила шанс подшутить над ним, но через пару мгновений дала бинокль Фандралу.

– Что случилось?

– Смотри, – послушав Джесс, он посмотрел в бинокль и увидел огромное строящееся

поселение.

– Неплохо, теперь мой ход. – Фандрал достал маячок и специальный наушник, который вставил в ухо, а маячок – в асгардское ружьё. Выстрелив, он попал прямо в цель и посмотрел на Джесс, ухмыльнувшись и сказав: «Voila». Но уже через несколько мгновений к ним с оружием бежали толпы людей, готовых немедленно умертвить путников.

– Уходим, идиот! – Джессика и Фандрал мигом помчались к месту, где оставили лошадей. Когда до него оставалось примерно метров семь, в Джессику выстрелили. Пуля попала ей в позвоночник, и девушка упала на землю. Фандрал аккуратно взял её на руки и забрался на лошадь.

– Дурак, оставь меня, она не сможет быстро скакать с нами двумя.

– Эта лошадь и не такое выдерживала. – На протяжении всего пути Фандрал даже не оглядывался, всё подгоняя коня. Они висели на волоске от плена или смерти, но благополучно добрались до поселения. Толпы людей уже давно их не преследовали. Фандрал отнёс Джесс в лазарет и встретился со своими друзьями. Рассказав обо всём и отдав наушник, он стал ждать окончания операции Джессики, которая навсегда могла остаться калекой.

Фандрал сидел на скамье у двери в палату и ждал. Операция прошла успешно, но Джесс уже достаточно долго не приходила в себя.

– Мистер Осе. Она очнулась. – От слов лекаря Фандрал вскочил, но тут же взял себя в руки.

– Я могу поговорить с ней?

– Да, у мисс Эллингтон очень крепкий организм, но все же не перегружайте ее. – Фандралу всегда нравились лекари, которые беспокоятся за своих пациентов. При том, что в их работе нужно быть весьма хладнокровными, они являлись образцом человечности. Фандрал вошёл в палату и подошёл к койке Джесс.

– Ты как? – шёпотом спросил он.

– Лучше не бывает. И хватит шептаться, мы же не влюблённые из фильма, – с долей сарказма сказала Джесс своим привычным тоном. Фандрал смутился и понял, в какой неловкой ситуации оказался.

– Слава Одину, лекарь сказал, что ты скоро сможешь встать на ноги. Но несколько месяцев точно придётся походить с палочкой.

– Ничего, выдержу. – Джесс встала с кровати, опёрлась на тумбочку и сделала несколько шагов. Увы, они оказались неудачными.

– Джесс! Зачем ты так? Тебе ещё денька два хотя бы полежать нужно! – Фандрал вовремя подхватил Джесс, чтоб она не упала.

– Отпусти, – жёстко сказала она, но Фандрал не торопился выполнять её «просьбу».

– А если не отпущу?

– Ты нарываешься…

– Ты ничего не можешь мне сделать. Сейчас ты бессильна, Джесс. Пообещай, что отлежишься хотя бы денёк, и я отпущу тебя. Ну что? – Джессика понимала, что Фандрал прав. Поэтому утвердительно кивнула, и он положил её обратно на койку.

– Есть вопрос, Осе. Откуда наушник? Неужели Асгард стал хоть немного продвигаться? – Джессика никогда не любила Асгард. Ей нравились простые мирки, похожие на Ausgebrannt.

– Асгард только с виду похож на средневековое королевство. На данный момент по науке и магии мы обгоняем Мидгард.

– Ясно. Что с советом? Когда будет собрание?

– Оно не может начаться. Потому что свидетелей нет в зале, – произнёс Фандрал вполне спокойно, но Джесс это порядком взбесило.