— Я в модуле.

Наверное, эта новость произвела эффект разорвавшейся гравитационной бомбы, потому что очень долго, почти минуту, эфир молчал. Я подал команду вернуться на рейдер, и модуль спокойно взлетел.

Когда мне ответили, модуль уже приблизился к застывшему над ним «Пустотному клинку» и ждал открытия шлюза.

— Картер, прости, но мы не можем принять тебя на борт, это коллективное решение, — сказал Убама. — Мы даже не уверены, что ты — это ты. Ты был в прямом контакте с неизученной и крайне опасной формой жизни.

Я подавил вспышку гнева и глухо поинтересовался:

— Лекса?

— Была против. Пришлось ее нейтрализовать. Не волнуйся, она в порядке. Проснется через несколько часов.

— Ну вы и гады, — пробормотал я, понимая, что они правы. — А ведь я тебя спас, рехегуа.

— Я этого не забуду, — сказал тот, после чего рейдер взмыл в небеса.

— Если не выживешь, мы позаботимся о твоем потомстве, — добавил Оран’Джахат. — Прости, босс.

Хитамы промолчали.

«Алиса, Мария, Виктория, вы-то еще со мной?» — мысленно поинтересовался я.

«Не могли тебя бросить, — несколько виновато отозвалась Мария. — Модуль, вернее, то, во что он преобразован, все еще опасен, однако он в стабильной фазе. Виктория пытается войти в контакт с ним».

«Уже вошла, — откликнулся старший матриарх. — Гиперкуб недостаточно разумен, чтобы ответить, но его рефлексы на мое зондирование подтверждают: он не агрессивен».

«Чего он хочет, Виктория?»

«Просто быть рядом с тобой. У него произошел своего рода импринтинг».

«Что еще за импринтинг?»

«После гиперпрыжка его связь с другими гиперкубами Ксенны прервалась, сознание, если и было, обнулилось. Когда ты коснулся модуля, развитие гиперкуба получило толчок, как будто часть твоей личности стала его. Теперь он считает тебя своим родителем».

«У меня уже есть дочь», — проворчал я, потому ничего другого на ум не пришло. Я снова стал папой, твою мать! И кому?

И что делать? На посадочном модуле покинуть планету? Ладно, чертов рехегуа, но хитамы! Оран’Джахат! Я же их босс, как они могли так просто меня бросить?

Так, но у меня же есть сгибатель пространства! А что, если…

— Убама, чтоб тебя хитамы съели, ты там?

— Так точно, Картер. Решаем, что делать. Синханни предлагает отправить за тобой автономный корабль, который тебя заберет. А мы дождемся тебя на Ксенне. Если ты выживешь и… — рехегуа запнулся, что было для него совсем не характерно.

— Что «и»?

— И докажешь, что ты — это ты.

— И как я это докажу?

— Мы подумаем.

— Да иди ты знаешь куда! — снова вспыхнул я. — Забирать меня не надо, просто оставьте груз с ресурсами. Я прыгну в Бездну сам. Гиперкуб не опасен, я его приручил.

— Груз оставим на планете, — ответил Убама, проигнорировав информацию о гиперкубе. — Предупреждение: не приближайся к нам, пока мы не улетим.

«А то что?» — хотел спросить я, но, скрипнув зубами, просто согласился, посадил модуль у кратера, а пока ждал их, злость окончательно ушла. В конце концов, они правы. Неизвестность пугает, и уж кому, как не Убаме с Синханни, знать об опасностях неизвестных форм жизни. Древняя цивилизация рехегуа вымерла по вине стражей типа «Гардисто», ксеннианцев уничтожил астероид, заразивший всю планету мутагенами, с которыми даже Разум не в силах справиться, а рапторианцы… Оран’Джахат и Кема с Тианом, скорее всего, считают, что их босс мертв, а значит, их новая задача — сохранить его команду.

Когда рейдер появился в небе, у меня возникло жуткое желание все-таки приблизиться, догнать и, пробив дыру в обшивке, заявиться внутрь и заорать: «Вот я, Картер Райли, видите? Ничего вам не угрожает!» — но здравый смысл взял верх. Наоборот, это только утвердит их в мысли, что я опасен.

Проинспектировав инвентарь, я убедился, что стержни Предтеч все еще со мной. А то было подозрение, что многомерный гиперкуб мог как-то повредить содержимое моего пространственного кармана. Пока команда недалеко, стоило поинтересоваться, что из себя представляет второй стержень со дна каменного яйца.

— Убама, в контейнере Предтеч я нашел два инфопакета. Один выглядит так же, как тот, что я находил на Агони. Второй не распознан интерфейсом, похож на черный четырехгранный стержень. Спроси, может, кто-нибудь знает, что это?

Рехегуа ответил сразу:

— Четырехгранные стержни использовались древними рехегуа как стабильный носитель информации. Возможно, они контактировали с Предтечами или находили их артефакты.

— Как считать его содержимое?

Некоторое время Убама молчал и ответил, лишь когда «Пустотный клинок» уже улетал:

— На Сидусе тебе не помогут, Разум изымает подобные находки. Синханни говорит, что на Ингусе есть рехегуанский клан Джехека, который специализируется на поиске и обработке информации с подобных носителей. Они могут помочь.

— Тогда увидимся на Ингусе, рехегуа. Берегите Тигра и присмотрите за Лексой, чтобы не наделала глупостей. Вернусь… если вернусь из Бездны, у нас будет серьезный разговор.

— Мы знаем, босс, — сказал Кема. — Чтобы ты знал, мы с Тианом воздержались, когда голосовали.

— Босс, возьми нас с собой! — ворвался в эфир Тиан.

Подумав, я отказал: неизвестно, как модуль среагирует на других. Со мной дружелюбен, с другими — не факт.

— Босс, передать Лексе, что ты ее любишь? — поинтересовался на прощание Оран’Джахат.

— Э… — Я аж поперхнулся. — С чего ты решил это спросить?

— Ты же знаешь, мы, рапторианцы, говорим запахами, — ответил летописец. — Не уловить ваше взаимное влечение было невозможно, мы буквально купались в нем, но вы, насколько я понимаю, так и не обменялись признанием. А судя по фильмам, которые снимают хомо, вам важно сказать об этом, особенно когда есть угроза больше не встретиться.

— То есть все это время вы ходили вокруг нас и вынюхивали? — Я расхохотался. — Не надо ничего говорить Лексе. Испортишь момент — я собираюсь вернуться и сказать ей это сам.

И они улетели. Я забрал груз с ресурсами — не очень большой, около центнера-двух, унес все в один заход — затащил в модуль, взлетел на орбиту и сосредоточился, пожелав создать сгибатель пространства.

Часть ресурсов из бокса просто растворилась в воздухе, хотя я даже не прикасался к ним, готовясь к тому, что мне придется выполнять запросы и брать необходимое в руки в нужных количествах.

Создание сгибателя пространства завершено!

У меня в руке материализовался голубовато-серебристый многогранный стержень, правда, втрое меньше того, первого, найденного на Агони.

В Бездну отсюда не попасть, предел действия сгибателя — галактика. Значит, мой путь лежит в Солнечную систему, потому что вторая система с червоточиной в Бездну — это Хатунум, родная для юяй, местоположение которой мне неизвестно.

Выбрав и осознав предел его действия, я активировал сгибатель пространства с радиусом неактивности в десять метров. Согнувшееся пространство перенесло модуль в Солнечную систему, к одной из лун Юпитера, название которой я выбил из Рональда Синклера, бывшего фиктивного мужа Лексы, — Аид. Бог смерти древних греков правил подземным царством мертвых, а спутник Юпитера, названный в его честь, сторожил червоточину, ведущую в бездну. Как символично.

Несколько мгновений я не мог отвести взгляд от обзорной панели, которую почти полностью заполнил огромный Юпитер. Разноцветная палитра его атмосферы напоминала тучу танцующих шмелей: желто-оранжевые полосы мельтешили в вихре черных облаков, скрывающих его глубины.

Вокруг Юпитера сверкали его луны: Ганимед, самая большая, блеснула холодным синим светом, огненно-лавовая Ио, невзрачная серая Каллисто, покрытая льдом Европа. На их фоне Аид, ближайшая ко мне луна, казался мрачным, обугленным, со множеством шрамов-кратеров, оставленных метеоритами.

И только всмотревшись, я увидел, что не один в этом участке системы: вокруг Аида сновали корабли, шаттлы и грузовые роботы, а прямо возле червоточины стояли космические крейсеры Объединенного флота хомо. Ну конечно, червоточину охраняют, и если Институт прознал о секрете Синклера, то здесь уже работают земные исследователи. Интересно, по этой причине люди закрыли выход из гиперпространства, или это дело рук немертинов? В любом случае я не представлял, как им это удалось.