— Он же обещал! — воскликнула девушка. — И не выполнил. Значит виноват! И что я… она…

— Так чего твоя подруга хочет-то? — спросил я. — Вернуть все, как было?

— Ну… В общем… — Лена снова замялась.

— Милая, я с удовольствием дам тебе любой совет, какой ты хочешь, — усмехнулся я. — Но только ты определись уже, чего именно тебе нужно?

— Моей подруге! — исправила Лена.

— Твоей подруге, — согласился я.

— Я считаю, что она должна ему все высказать, — отчеканила Лена. — О том, что так вести себя с девушками нехоршо, потому что кто он, а кто она. Он вообще счастлив должен быть, что она позволяет ему рядом с ней находиться.

— А подруга как считает? — иронично спросил я.

— Она… В общем, у нее бзик, что он может быть тот самый, — почти шепотом проговорила Лена.

— Единственный и неповторимый? — уточнил я.

— Скажи, что бы ты ей посоветовал? — быстро сказала Лена.

— Хм… Дай-ка подумать… — я фыркнул, чтобы не засмеяться. Главная хорошая новость была в том, что с девушкой все в порядке. Что нет необходимости срочно мчаться куда-то и спасать ее от злых кого-нибудь. И ей срочно не нужна астрономическая сумма денег, чтобы откупиться или, там, лекарство какое запредельно-дорогое купить. — Однажды к дону Хуану пришли трое его учеников… То есть, двое пришли, а третий отвлекся по дороге, потому что увидел на другой горе какого-то другого учителя. А двое остальных пришли и говорят: «Дон Хуан, это немыслимо! Наш третий должен был идти с нами, но не пошел! Ты должен его наказать!» Дон Хуан посмотрел на них и говорит: «Ай-яй-яй, третий, ты плохой!» Тогда ученики ответили: «Но ведь его здесь нет с кем ты разговариваешь⁈» А дон Хуан им отвечает: «А вы?»

— Опять эти твои шутки! — воскликнула Лена. — Я же тебя серьезно спрашиваю!

— Так я серьезно и отвечаю, — я пожал плечами. — Я понятия не имею, что тебе делать, потому что ты не знаешь, чего хочешь. Если хочешь помириться — назначаешь встречу и миришься. Хочешь поскандалить — скандалишь.

— Дурак! — крикнула Лена. Но трубку не бросила. — Мы про мою подругу говорим вообще-то!

— Так это без разницы, — я усмехнулся.

— Между прочим, девушка не должна звонить первой! — категорично заявила Лена.

— Я правильно понимаю, что с твоей точки зрения идеальным выходом из этой ситуации для тебя, то есть, твоей подруги был бы такой: он сам первый должен позвонить и попросить прощения, а она в ответ на него наорет и выскажет ему, какой он козел? — серьезным тоном проговорил я.

— Какой ты… — фыркнула Лена. — Я думала, что ты уже все осознал, а ты все такой же козел!

— Я запутался, милая, — усмехнулся я. — Так это про тебя или про какую-то твою мифическую подругу речь?

В трубке запищали короткие гудки.

Я облегченно выдохнул и поволок телефон обратно. Настроение у меня ни капельки не испортилось, я даже уже снова был готов броситься в бой против майонезной ножки Буша. Но не успел я его поставить, как он зазвонил снова. Передумала? Решила, что все-таки нужно устроить мне скандал?

— Але, добрый вечер, могу я поговорить с Владимиром Корнеевым? — раздался в трубке мужской голос.

— У аппарата, — ответил я.

— Привет, Велиал, — сказали в трубке. — Это некто Евгений Банкин тебя беспокоит. Уделишь мне несколько минут?

Какой-то недовольный у него голос…

«С хорошей вечеринки нужно уходить вовремя», — философски думал я, торопливо шагая по улице. Это я так себя успокаивал. Разговор с Женей получился сухим и коротким, наш глава рок-клуба сообщил, что хочет встретиться. По его тону было ясно, что встречу лучше не откладывать, так что я спешно попрощался с родней, оделся и помчал в рок-клуб. Неудовольствие нынешнего рок-королька нужно было пресечь в зародыше. Власть его — штука, конечно, сомнительная, но пока лучше играть по правилам. По крайней мере, до получения «корочек».

А потом…

Это будет потом. До шокирующих новостей, что Советский Союз прекращает свое существование, и теперь все желающие могут делать свой бизнес, остались считанные дни. Но всякие официальные корочки по инерции работать еще какое-то время будут. Страна закончится, а люди пока еще останутся прежними.

Я перебежал дорогу, прикрывая лицо шарфом от пронзительного ветра, швыряющегося горстями снега. Чуть не поскользнулся на обледенелых ступенях ДК профсоюзов. Распахнул тяжелую дверь и нырнул сквозь теплый ветер воздушной завесы в фойе.

На самом деле, было немного странно, что на дворе — декабрь, а никаких признаков подготовки к Новому году нет. В двадцать первом веке к этому времени везде уже мерцают гирлянды, в каждом магазине стоят наряженные елочки, и всякий уважающий себя дворец культуры старательно рекламирует свои новогодние увеселения для взрослых и детей.

Но ничего похожего вокруг я пока что не наблюдал. В фойе ДК толпились какие-то люди, было шумно, столики кафешки все заняты. Но определить сходу, что тут такое происходит, не так просто. При виде меня сонный вахтер сначала встрепенулся, но потом я стянул с головы шапку, под которой обнаружился хвост, и вахтер даже не стал вступать со мной в беседу. По внешнему виду было понятно, кто я такой и куда пришел.

Вежливо постучал, приоткрыл дверь.

— Можно?

В администраторской клетушке сидел только Женя. На лице — растерянная отрешенность, пальцы суетливо листают исписанную мелким почерком тетрадку.

— А, Володя… заходи, садись, — Банкин закрыл тетрадку и отодвинул ее в сторону. — Быстро ты пришел.

— Здравствуйте, Евгений, — сказал я, усаживаясь на стул. — Мне показалось, что случилось что-то нехорошее, так что я решил не откладывать.

— Да, Володя, нам нужно серьезно поговорить, — Банкин сложил руки в замок на столе и уставился на меня осуждающим взглядом.

— Я весь внимание, — я сделал серьезное лицо. Интересно, которое из моих действий за последнее время вызвало неудовольствие нашего «небожителя»? Раньше он о моем существовании даже не подозревал. Подумаешь, какой-то мальчик, играет на гитаре в какой-то ноунеймовой группе. И вот он уже знает, как меня зовут. И даже имя запомнил.

— Володя, то, что ты делаешь, у нас ка-те-го-ри-че-ски не приветствуется, — безаппеляционно заявял он. И замолчал, продолжая сверлить меня осуждающим взглядом.

— Эмм, — нахмурился я. — А можно чуть поконкретнее?

— Мы очень много сил вложили в то, чтобы организовать наш рок-клуб, — Банкин поджал губы и пожевал ими. Почти по-стариковски так. — Ты знаешь, какие стены нам пришлось пробивать буквально-таки лбом, чтобы в Новокиневске начали воспринимать рок-музыку как что-то достойное исполнения, а не какое-то там баловство? Мы обивали пороги, сражались с бюрократической машиной, завоевали себе место под солнцем… А ты думаешь, что можешь прийти на все готовенькое, да?

— И в мыслях не было, — я развел руками. — Даже наоборот. Я же из тех энтузиастов, готовых работать за идею.

— А рассказывают про тебя совсем другое, — язвительно заметил он.

— Кто рассказывает? — простодушно похлопал глазами я. И мне все еще было непонятно, за какой именно проступок Банкин меня отчитывает.

— Кто надо, тот и рассказывает, — огрызнулся глава рок-клуба. — И если ты будешь продолжать в том же духе, то никакой дружбы у нас с тобой не получится.

— Что-то не припомню, где именно я тихушничал, — хмыкнул я.

— Так значит информация о том, что ты организуешь концерт в каком-то старом овощехранилище — это ложь?

— Нет, это правда, — честно ответил я.

— Тогда что ты мне голову морочишь? — взвился Банкин. — Всеми концертами в нашем клубе занимается концертный отдел! Почему мы ничего об этом не знаем?

— Да потому что еще сообщать, — я пожал плечами. — На неделе я встречусь с Николаем, мы обсудим возможность такого концерта в принципе. И если все срастется, тогда и будет иметь смысл подключать концертный отдел. А если не срастется, то какой тогда смысл?

— Вы разве еще обо всем не договорились? — прищурился Банкин.