— А у меня, кстати, есть дома скелет! — радостно заявил Кирилл. — Из кабинета биологии выбрасывали, потому что сломался, а я забрал и починил. Он как раз мелкий, как будто школьник!

— Ну вот! — обрадовался Бельфегор. — Надо только историю… гм… видоизменить, чтобы она стала на самом деле страшной.

— Дался тебе этот скелет! — подал, наконец, голос Астарот. — По-дурацки же смотреться будет!

— Ничего не по-дурацки! — взвился Бельфегор.

— Ты бы еще предложил гирляндами его украсить, как елку, — заржал Бегемот.

— Астарот, мы же участвуем? — требовательно спросил я. С него станется сейчас снова взбрыкнуть, потому что его, любимого, в обсуждении забыли упомянуть.

— Ну… — Астарот предсказуемо сквасил значительное лицо. — Это же надо по датам смотреть, вдруг мы чем-то заняты.

— Концерт в военном училище у нас до Нового года, — напомнил я. — После Нового года мы пока что ничего не планировали.

— А кого еще будем приглашать? — Астарот задумчиво подергал себя за свисающие на плечи патлы.

— Да уж как-нибудь наберем желающих, — я хлопнул его по плечу. — Из тех, кого рок-клуб обычно задвигает. «Секс-агрессора» помнишь?

— Да ладно! — заржал Бегемот. — Ты же несерьезно⁈

— «Логарифмическая линейка» еще… — вспомнил я.

— Еще «Похмельный синдром» можно позвать, они прикольные ребята, — сказал Бельфегор. — И девчонок из «Крысополиса».

«Ангелы» и все остальные принялись азартно сыпать названиями групп и именами их солистов, которыми я даже пока голову себе забивать не хотел. Потом насяду на Бельфегора с блокнотом, он наверняка всех перечисленных знает. Соберу контакты и обзвоню всех скопом. А афишки надо будет повесить во всех вузах, в культпросветучилище… Туда, кстати, в любом случае идти, надо посмотреть, что там из нашего видеоматериала получилось. И на ночные съемки в театре еще договориться. Или, если не получится, в той же фотостудии, куда нас Косты привел. Там тоже черные стены, можно павильонную часть клипа там отснять. Эх, а круто было бы доделать клип до этого мероприятия и показать через проектор. Типа, премьера клипа, все дела…

— Велиал, ты что, заснул? — потормошил меня за рукав Макс. — Гитару сейчас поедете забирать, или потом, на неделе?

— А что откладывать-то? — я пожал плечами. — Давай сегодня и сгоняем. Чтобы репетиций на неделе не терять. Кир… Каббал, ты со мной?

— Да! — радостно вскочил Кирилл. — Ну, если можно…

— Что значит, можно? — усмехнулся я. — Нужно!

— Гитара у отца в студии лежит, — сказал Макс. — Только, когда выйдем, надо автомат найти, позвонить ему. Он вроде сегодня там собирался быть, но все равно предупредить надо…

«И зачем мне типография? — размышлял я, крутя в руках автоматический карандаш. — Всего-то надо пятьдесят билетов, их я могу и сам нарисовать. На тетрадных листочках. Еще и стильно получится…»

Поездка к Шутихину-старшему в обществе Шутихина-младшего вышла сумбурной, но полезной. В знакомой мне по прошлому квартирнику студии кроме, собственно, ее хозяина, обнаружилась компашка его подвыпивших, но еще не растерявших интеллигентного лоска коллег, горячо и экспрессивно обсуждающих какого-то хмыря, который загубил на корню комбинат декоративно-прикладного искусства, и теперь у них, тружеников на ниве искусства, пропала их основная кормушка. И надо с этим что-то делать, но вот что?

Включаться в эту дискуссию я не стал, просто вызвал Геннадия Львовича на кухню, чтобы обсудить с ним повторение концерта «Папоротника».

Хозяин студии воспринял идею с энтузиазмом, мы быстренько договорились о дате. Он даже, чтобы не забыть, жирно обвел число в календаре кружком и вывел сбоку надпись «концерт Папоротника!!!»

Теперь мне осталось только сделать на распространить билеты. Можно было пойти на поклон к Ивану и напечатать все скопом через типографию. А можно было…

Я порылся в ящиках своего стола, добыл оттуда чистую тетрадь в клеточку с гимном Советского Союза на задней обложке. И линейку. Разделил страницу на пять ровных полосок, отчеркнул поле контроля. Написал печатными буквами «Камерный концерт. Рок-группа 'Папоротник» г. Москва

Добавил адрес студии. Что там есть еще на билетах? Ах да, уникальный номер. Но это просто, их всего пятьдесят. И можно еще сделать какой-нибудь растительный трафаретик, чтобы у билета была хоть какая-то эстетическая ценность. О, всегда недоумевал, где можно применить волнистый край фигурной линейки!

Через полчаса экспериментов с «дизайном» я остался доволен результатом и принялся за копирование его в пятидесяти экземплярах.

«Как-то слишком школьно получается… — вяло пытался возражать мой внутренний перфекционист. — Все-таки типографским способом было бы авторитетнее что ли…»

Но типография — это как минимум несколько дней, потому что завтра воскресенье, а потом еще Ивану, если он вообще согласится мне помочь, нужно будет убедить печатника разместить эти самые билетки в чьем-нибудь другом заказе, потому что гонять станок из-за столь малого тиража никто не будет. Даже по очень большой дружбе. Кроме того, есть одно важное правило для любого маленького бизнеса. Цыганское. Звучит оно так — краденая кобыла дешевле купленной. Что в моем случае означает, что вот эти билеты, нарисованные при помощи карандаша, красной ручки и зеленого фломастера, мне не стоят вообще ничего, а вот с типографией не факт, что так получилось бы. Ну и еще — эти я могу уже завтра начать продавать, чтобы получить первые оборотные фонды. Хотя бы для покупки билетов парням от Москвы до Новокиневска. А с типографией…

В общем, мой внутренний перфекционист завял и замолк.

Так что через пару часов у меня на руках была пачка готовых к использованию билетов, которые нужно был всего лишь распространить среди заинтересованной публики. И это тоже было несложно. Для этой цели идеально подходят те самые безыдейные и бессмысленные тусовки, которые я так не люблю. У Боржича и в «мордоре». Но главный пункт программы — это рок-клуб, конечно же. Маргинальные тусичи — по остаточному принципу.

«Хорошо, все-таки, что это временное явление…» — думал я, возвращаясь домой с работы на одеревеневших от холода ногах. Торговля на рынке с началом холодов стала доставлять все больше и больше неудобств. Все-таки никогда я не пойму радости от какой-нибудь зимней рыбалки. Ну не мог я себе представить, что когда-нибудь буду добровольно неподвижно сидеть на холоде. На рынке хотя бы попрыгать можно. А на льду нельзя. Рыбу распугаешь. А еще можно вместо рыбалки неожиданно осознать себя подледным ныряльщиком. Не-не-не, даже в мыслях никогда не было… Несколько дней я держался и работал в своих вполне стильных финских зимних ботинках, но сегодня сдался, оставил ненадолго свой прилавок на попечение Джамили и сбегал до лотка, торгующего валенками. Купил себе пимы до колен и еще толстенные шерстяные носки у бабули, закутанной по самые глаза в пуховый платок. Жить стало полегче, но ощущение всепроникающего холода все равно не отпустило.

— Какое-то у тебя лицо загадочное, случилось что-нибудь? — спросила мама, когда я зашел домой.

— Зимней рыбалки среди моих увлечений никогда не будет, — рассмеялся я. Снял ботинки и пошевелил пальцами, совершенно их не чувствуя.

— Так валенки надо было купить! — всплеснула руками мама.

— Я купил, — усмехнулся я. — На складе с товаром их оставил, не ходить же в них по улицам.

— Форс мороза не боится, да? — жизнерадостно высказался из кухни батя.

— Мы каких-то гостей ждем? — я принюхался. Вкусно пахло курицей и специями. Кроме того, встречающая меня мама была одета в платье.

— А разве мы не можем устроить только семейный праздник? — улыбнулась мама. — Твой отец решил нас побаловать, так что с утра старается на кухне, — мама склонилась ближе и прошептала. — Никакой критики, понял? Стряпней можно только восхищаться!

— Понял-принял, — прошептал я.