— Товарищи! — громко объявила Джамиля. — Эта девка — воровка, следите за товаром, пока она рядом шныряет!

Щеки Нади вспыхнули, она несколько раз молча открыла рот. Джамиля стояла перед ней, уперев руки в бока. Я знал ее уже достаточно, чтобы понимать, что она не зла или в бешенстве. Весь этот громкий скандал она устроила исключительно расчетливо. И если Надя сейчас не уберется, то молчаливый подручный торговки выволочет девиц с рынка, может даже на пинках.

А вот Надя злилась. По ее смазливой мордашке было заметно, что больше всего ей сейчас хочется бросится на противную тетку с кулаками. Тем более, что та ее ниже почти на полголовы. Но кое-какие мозги в голове девчонки все-таки были. Так что за несколько секунд она вернула своему перекошенному яростью лицу выражение высокомерной презрительности и отступила.

— Пойдемте, девчонки! — бросила она, спешно сдавая позиции. — Если эта… не понимает, как надо вести дела, то мы ничего у нее и не купим.

Джамиля подошла к моему прилавку и навалилась на него грудью.

— Ты эту девку как увидишь, гони взашей сразу же! — проговорила она. — Думает, что если сама не ворует, так никто и сделать ничего не может.

— А что, уже были прецеденты? — спросил я.

— Ага, были, — покивала Джамиля. — Она пришла и давай лифчик примерять и сиськами светить. И пока мужики зенки вылупили, их всех карманники хитрые и обобрали. За руку не ловила, но за версту таких чую! Гнать таких надо нещадно, Володя!

— Понял, — кивнул я. — Запомнил, урок усвоил.

Хотя на самом деле я не знал, верю ли Джамиле на все сто. И правда ли эта Надя заигрывает с криминалом или просто любит выпендриться, чем карманники, которых на рынке и без нее валом, немедленно и воспользовались.

Но все равно я был рад, что Джамиля ее выгнала. Никакого желания вступать в коммуникацию с этой особой у меня не было.

Я просочился в нашу подвальную берлогу и присел рядом с дверью, чтобы не мешать ребятам. В общем-то, мне вообще не было необходимости присутствовать каждый раз, я ведь не играл. Но тут есть нюанс… Сам-то я не играю, конечно. И когда каждый раз маячу, то еще больше провоцирую своих задавать мне вопросы насчет руки. Но творческие люди, особенно когда они говнари, которые пока что своим творчеством ничего не заработали и плохо себе представляют, сколько именно можно этим заработать, — они же как дети малые. Оставишь без присмотра на пару часов, они или переругаются, или лажу какую-нибудь начнут ваять. Так что на репетиции я являлся как штык. Ну, иногда чуть опаздывал. Но пока что все шло гладенько. Вдохновившись последним успехом, ребята работали старательно, не отлынивая и не придумывая отмазок. И даже уже пару песен нирваны играли вполне узнаваемо. Осталось только с текстами разобраться, потому что по-английски Астарот пел так, что без слез слушать было нельзя.

А сегодня они вторую песню Кирилла разучивали. На прошлой репетиции он спел три, после недолгого спора выбрали одну, про Влада-Колосажателя.

Как по мне, она звучала как-то слишком простовато, но парням больше всего зашло, так что они взялись азартно ее разучивать.

— О, у меня идея! — воскликнул Бельфегор, как только песня закончилась. — А что если перед припевом сделать паузу, потом Абаддон, такой, тыц-тыц-тыц, а я заору. Вот так!

Бельфегор издал вопль-визг, у меня даже уши заложило.

— Точняк, а потом мы хором припев! — подхватил Абаддон. — Попробуем так?

Он постукал палочками друг о дружку, и мои «Ангелы» снова заиграли. Я в процесс не вмешивался, даже не стал их дергать, чтобы они со мной поздоровались.