Но сколько можно скрывать и уничтожать истину? Может ли человек преуспеть, обманывая себя, кого-то еще и все свое бытие? Такие попытки – совершеннейшая глупость.

Нужно знать себя такими, какие мы есть, потому что, не приняв себя настоящих, невозможно по-настоящему измениться. Чтобы вылечить тело, необходимо сначала выяснить все о болезни. Точно так же, чтобы обрести духовное здоровье, следует распознать свои внутренние недуги. Пациенту скрывать болезнь невыгодно, зато это на руку самой болезни. Для лечения главное – диагноз, а те, кто хочет его избежать, останутся без лечения.

Скульптор ваял статую Ральфа Вальдо Эмерсона. Каждый день Эмерсон пристально наблюдал, как его облик проявляется в камне, и чем ближе было завершение работы, тем серьезнее он становился.

Наконец, когда статуя была почти готова, Эмерсон совсем помрачнел. Скульптор поинтересовался, отчего он такой невеселый, и тот ответил:

– Как я вижу, чем больше статуя становится похожа на меня, тем нескладнее и уродливее она выглядит.

Я считаю, что эта способность увидеть себя во всей неприглядности, наготе, увидеть свое животное начало – первая ступень на лестнице внутренней революции.

Только тот, кто может увидеть уродство в себе, способен обрести собственную красоту. Второго без первого не бывает, а скрывающий свое уродство и старающийся забыть про него останется уродливым навсегда. Знать и принимать в себе Равану, зло, – это первый неизбежный шаг к тому, чтобы стать Рамой, добродетельным человеком. Уродство жизни остается надежно спрятанным, если вы не осознаете его.

Прежде всего я должен узнать себя таким, какой я есть. Другого пути нет. И если в этом первом пункте нашего путешествия мы дадим место лжи, то никогда не найдем истину. Однако из-за уродливости нашей настоящей натуры мы отрицаем ее и начинаем взращивать нереальную, вымышленную личность. В самих мечтах о красоте нет ничего плохого, но это неправильный путь. Уродство не исчезнет, если надеть на него прекрасную маску. Более того, из-за таких масок ваша натура станет еще безобразнее и отвратительнее. И тогда постепенно исчезнет все, что мы знаем о себе, и нам останется только узнать и признать свои ложные маски. Если утрачено собственное лицо, узнать себя уже нельзя.

Одна женщина зашла в банк снять деньги.

– Как я узнаю, что вы та, за кого себя выдаете? – спросил ее кассир.

Женщина быстро достала из сумочки зеркало, посмотрелась в него и сказала:

– Верьте мне. Я именно тот человек.

В поисках истины и своего подлинного бытия прежде всего нужно бороться с собственными масками. Не узнав своего настоящего лица, вы не узнаете ни себя, ни возможностей усовершенствовать себя. Дворец истины стоит на фундаменте реальности. И ни одна сила, кроме истины, не создаст цивилизацию.

Вчера вечером ко мне подошла молодая женщина и сказала:

– Я хочу служить людям.

– Если забудешь про «я», – ответил я ей, – служение начнется само собой.

Что еще, кроме эго, стоит на пути к жизни как служению?

Эго требует, чтобы ему служили. На самом деле оно просто хочет всего и ничего не дает. Оно не способно, не может давать. Эго – это вечный попрошайка. Поэтому нет человека несчастнее и беднее, чем эгоист.

Служить может только король. А если у человека нет ничего внутри, что он способен дать? Чтобы давать, нужно что-то иметь.

Что такое служение? Разве любовь – не служение? А она рождается только в том сознании, где «Я» умерло и похоронено.

В смерти «Я» рождается жизнь в любви.

В погребальном костре «Я» прорастает семя любви.

В том, кто полон своим «Я», нет любви. «Я» – это центр эксплуатации. Даже в служении будет эксплуатация. Даже в служении «Я» процветает и находит силу. Разве неизвестно, что у слуг есть эго? Эго эксплуататора скрыто под смирением, а смирение слуги – это настоящая декларация эго. Помните, что любовь тиха и служение безмолвно.

А еще помните, что любовь не нуждается в благодарности, а служение – в вознаграждении.

Мне пришло на память одно очень странное соперничество.

Два друга решили учиться живописи. Оба были так бедны, что не имели даже двух палочек для растирания красок. Они договорились, что сначала один будет обучаться, а другой пойдет работать, чтобы кормить обоих, а потом они поменяются: тот, кто учился, будет зарабатывать, а другой – учиться.

И вот один поступил к учителю и начал рисовать. Прошли годы. Ремесло было непростым, и молодой человек, позабыв про время, полностью посвятил себя его постижению. Постепенно к нему пришла известность. В мире искусства взошла его звезда. Юношу звали Альбрехт Дюрер. Но друг Дюрера трудился еще тяжелее и усерднее, чем он: рыл ямы и разбивал камни, рубил деревья и таскал тяжести. И со временем совсем забыл, что тоже должен был учиться живописи. А когда взялся за учебу, оказалось, что его руки так закостенели и огрубели, стали такими неуклюжими, что ими совершенно невозможно рисовать.

От такой беды Дюрер расплакался, но его друг был счастлив.

– Какая разница, твои или мои руки создают эти картины? Разве твои руки и не мои тоже?

Первый юноша стал великим художником, а имя друга, который сделал его таковым своими потом и кровью, никому не известно. И не ярчайший ли пример любви это неприметное служение? Не благословенны ли те, кто служит тихо и ищет возможностей для служения?

Среди творцов – не только знаменитые, но и оставшиеся неизвестными. И нет стараний или молитв ценнее тех, что творятся в безвестном служении ради любви. Альбрехт Дюрер запечатлел на картине руки своего друга во время молитвы. Легко ли найти такие прекрасные руки? Можно ли отыскать такие же святые руки, как эти? Имеют ли право молиться еще чьи-то руки? Очень немногим рукам посчастливилось любить и молиться так же, как этим.

Я был в большом городе. Ко мне пришли несколько молодых людей и стали спрашивать:

– Ты веришь в Бога?

– Нет, – ответил я. – Какое отношение к Богу имеет вера? Я знаю Бога.

И рассказал им историю…

В одной стране произошел переворот. Революционеры стремились изменить все, в том числе решили уничтожить религию. Одного старого монаха арестовали и посадили в тюрьму.

– Почему ты веришь в Бога? – спросили у него.

– Нет, господа, я не верю, – ответил он. – Но Бог есть – что с этим поделаешь?

– Откуда ты знаешь, что он есть?

– С тех пор как открылись мои глаза, я не вижу никого, кроме него.

Своими словами старик будто подбросил угля в пламя. Революционеры разозлились и заявили:

– Скоро мы уничтожим всех монахов и монахинь. И что дальше?

Монах рассмеялся и ответил:

– Как Бог даст!

– Но мы решили разрушить все, что относится к религии. Мы не оставим в мире ни одного символа Бога.

– Сын мой, – сказал старик. – Ты взялся за очень трудную работу. Но такова Божья воля! Как ты уничтожишь все символы Бога? Что бы ни осталось, оно будет свидетельством его существования. В конце концов, останешься ты – и будешь свидетельствовать о Боге. Избавиться от Бога невозможно, потому что он вездесущ.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.