Приняв еще по сто «на ход ноги» (в Англии это называется «употребить дабл»), мы покинули вражеский паб и сели в автобус, чтобы хорошо вспомнить прошлое. Интересно, когда вы, дорогие друзья, в последний раз пили в общественном транспорте? Да не просто пили, а пели песни, скандировали, отплясывали камаринскую, короче говоря, отрывались по полной программе? Да еще не у себя дома?! Вот и я думаю, что давненько. Так что мы за всех вас, поутихших, тогда отработали.

И вот тут-то и всплыла тема Джимми. Как же сложилась его судьба, горемычного нашего мишки? Неужто еще хуже, чем у нас? Но не успел я задать этот вопрос, как внезапно побелевший Белыч дал понять, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Взяв паузу, закативший глаза к потолку Белыч жевал губами, настраивался, шумно вздыхал и, наконец, молвил: «Вы не поверите...» – «Да ладно, чего уж там, рассказывай, – приказал Фюрер. – Хоть мне и похер, он все-таки моим подчиненным был. При жизни, так сказать». Наступила гнетущая тишина, и через несколько мгновений Белыч поведал о том, чему я присвоил заголовок

Нет, для нас он никогда не был рядовым, он всегда был авторитетным членом партии. А это, я вам скажу, рано или поздно будет приравнено к высокому воинскому званию. Но для манчестерских карланов он был обычным рядовым Красной Армии[91] . Не более. И спасали они не его одного, а всю нашу грядку. Просто возникло у них особое отношение именно к Джимми, так как мы вовремя объяснили им, что он у нас часовой, и карланы восприняли это буквально. Раз часовой – значит, топ-бой. То есть из числа тех, кто наступает на врага в первом ряду своего моба. По крайней мере, количество пакетов, охраняемых Джимми, указывало на это. По мысли карланов, там наверняка были спрятаны наши хулиганские «аргументы»[92] . К тому же зловеще молчавший часовой все время ел, что лишний раз указывало на его высокое положение в нашей бригаде. Да и у самих бритишей такое поведение в почете. Если молчит – значит, не сдаст полиции, если все время ест – значит, готовится к бою, если с пакетами – значит, богатый, если в кроссовках от Пенелопы – значит, настоящий неприметный казуал. Стало быть, такому крутому челу следует помочь в первую очередь.

Что они и сделали.

В итоге единственный билет, который карланы где-то надыбали, первым делом попал в руки Джимми. Не моргнув глазом, он сразу же засунул его в карман, не утруждая себя передачей денег в руки своих спасителей. Всем видом Джимми показывал, что им следует дождаться Белыча, который и приведет в норму коммерческие отношения разновозрастных фанатов одной команды.

В итоге и без того молчаливый Джимми принял облик каменного изваяния, заставив английскую разбойную малышню вспомнить школьную программу по всеобщей истории, когда учителя много чего плохого поведали им про Россию и СССР. С акцентом на невозвращенные Англии кредиты.

Когда же на место встречи вернулся Белыч, не прекращавший ни на минуту стрелять лишний билет, карланы все-таки получили желаемое. Выглядело это следующим образом: сначала Джимми, к полному изумлению Белыча, отказался передать ему билет на матч. Когда же его призвали к объяснению столь странного поступка, то выяснилось, что Джимми решил пойти на игру сам, несмотря на отсутствие нужной суммы денег.

Поелозив по карманам, он извлек где-то 40 фунтов мелочью, а затем попросил Белыча добавить ему недостающие 60. ПАУЗА. От такой наглости Белыч совсем растерялся, но деньги тем не менее дал, чтобы было о чем рассказать остальным безбилетникам. Поэтому Джимми преспокойно отправился на трибуну, успев поживиться чем-то в ближайшей пирожковой, и с головой погрузился в созерцание своего ублюдочного португальского кумира, загубившего очередную игру своим присутствием. Белычу же не оставалось ничего иного, как броситься на розыски паба.

Не знаю, как вы, но лично я склонен назвать произошедшее «хеппи-эндом», так как золотое правило все равно сработало, хоть и не в ту сторону, что требовалась. Тем не менее с этих пор главный закон фанатского выезда приобрел следующую формулировку: «Все обязательно должно свалиться с неба, если ты не прилагаешь к этому никаких усилий». Как и произошло в случае с Джимми и даже с Джоном, попавшим на «Хайбери» за счет усилий... Никит-аха.

Понимаю, кому-то явно не по душе история про счастье за чужой счет. Особенно тогда, когда вы сами кого-то на выезде осчастливили. Но и в таком случае мне все равно есть чем вас утешить. Помните Атоса из «Трех мушкетеров»? Так вот, когда им было необходимо купить экипировку перед началом войны с гугенотами, трое из них мгновенно разбежались по бабам, чтобы раздобыть требуемую сумму, а Атос остался лежать на диване, рассматривая потолок. В результате все четверо были экипированы дальше некуда.

Что же касается Джимми, то хорошо быть Атосом, когда рядом есть опытные билетодобытчики. В следующий раз тебе придется бомбить фраеров самостоятельно, пока мы будем целый день околачиваться в пабе.

Вернемся, однако, в автобус, чтобы продолжить нашу замечательную прогулку по городу. Выслушав взволнованный рассказ Белыча, мы шумно крякнули, чтобы справиться с нахлынувшей завистью, после чего высадились в предложенном Никит-ахом месте. Указав нам коротким взмахом руки направление движения, Фюрер устремился к освещенным окнам какого-то мрачного здания. Как вы догадываетесь, это был паб, нашпигованный всевозможными развлечениями. Одним из них был игровой автомат с футбольной викториной, и, следует отдать должное Вождю, он весьма преуспел, отгадывая результаты матчей и авторов голов чемпионата Англии... 1901 года.

После третьего гонга, возвестившего о прекращении наливания (на часах было около двух ночи), возмутившийся было Никит-ах все-таки совладал с собой, так как у нас была еще одна литровая бутылка виски. Вяло метнув дротик в мишень, расположенную за головой бармена, он громко расхохотался, так как попал в левый окуляр его очков. Но ведь не убил же! Стало быть, «вы, начальник, немножечко пошутили, и я в ответ немножечко посмеялся». Да уж, рука знатока видна сразу...

Затем мы прогулялись до метро «Паддингтон», чтобы договориться с арабами, предлагавшими шестиместный кеб до Хитроу всего лишь за 35 фунтов. В противном случае если бы мы принялись сразу распивать на улице, то ни о чем бы с ними не договорились, так как начисто утратили бы способность изъясняться на английском. Да и по-русски, что греха таить, мы уже не очень-то внятно говорили. Большей частью матом орали как резаные. Цена филологических талантов Вождя в тот момент, как вы догадываетесь, взмыла до заоблачных высот, если не выше.

Добазарившись до того, что кеб подадут прямо к хостелу, чтобы забрать в аэропорт смертельно похмельных иноземцев, мы поспешили продолжить ночную оргию. Фюрер предложил сделать это в Гайд-парке, и кто бы с ним тогда спорил? Однако наша последняя волшебная бутылка упрямо не хотела заканчиваться. И только в начале пятого, устав от бесконечных объятий, признаний друг другу в любви и пьяных слез, вызванных приближением расставания, мы наконец-то увидели пустое донышко, настроившее нас на возвращение в исходную точку. Пиво, как назло, тоже кончилось.

Тут можно было бы и закруглиться, если бы не одно важное обстоятельство. Вы не поверите, но Красный Фюрер, утирая слезу, признался в том, что ему будет нас не хватать. ПАУЗА. Пускай на какое-то время, не очень надолго, но все-таки будет не хватать. Ведь вместе с нами страну его пребывания покидают остатки идиотизма. На что же ему теперь реагировать? Кого плющить? Кому доказывать, что «МЮ» – это я, сорри, – он!

Всхлипнув, Вождь сгреб в охапку меня и Белыча, дав на прощанье примерно такую установку на добро: «А теперь улетайте, сволочи! И попробуйте продержаться без меня в Петербурге до четырнадцатого числа. Надо же мне кого-то возглавлять, пусть и таких уродов, как вы. Так сохранитесь же, мною созданные!»