Правая рука была здорова.

Я протянул ее вперед и растопырил ладонь.

Из пальцев полетели молнии и вонзились в стенку вагона, еще не успевшую загореться. От нее валил дым, но языков пламени видно не было.

Сиреневые разряды крошили дерево в щепу, вырывая его из стены, образуя овальный проход прямо над полом. Я, не опуская руку, стал перемещаться ползком в сторону спасительного выхода. Отталкивался ногами и скользил по деревянному полу. Заноз набрал порядком, но мне на это было плевать.

Кусок стены наконец сдался, и я вывалился из вагона на щебень, отсыпанную вдоль железнодорожных путей. Упал с полутора метров и, кажется, на мгновение отключился.

Когда я смог приподнять голову со всех сторон к месту взрыва бежали люди.

Кто-то схватил меня под руки и поволок по острым камням подальше от огня. Кто-то кричал в самое ухо, спрашивая живой ли я, и есть ли в вагоне еще люди. Кричал по-русски, но смысл слов до меня доходил медленно.

Я кивал и мотал головой. Надеюсь, в правильные моменты.

Стало прохладней. Меня отнесли метров на пятьдесят.

С этого места открывалась замечательная картина моего яркого освобождения.

Прямо по центру путей лежала гора обломков, образовавшая подобие гнезда: в центре пусто, по краям доски и какой-то хлам. Диаметр этой воронки был не меньше десяти метров.

Состав разорвало и растолкало на такое же расстояние.

Завалившиеся части вагона горели. Обломки валялись по всей округе, до куда хватало взгляда.

Я поискал глазами тела тех, кто был со мной в вагоне, но ничего не нашел.

Вокруг суетились люди. Кто-то бежал с огнетушителями из соседних вагонов, кто-то кинулся вызывать полицию и пожарных, кто-то старался заглянуть в остатки вагона с той и другой стороны в поисках выживших.

Меня ненадолго оставили в покое. Кто-то сидел рядом со мной, но тихо, словно просто присматривал, чтобы я не завалился на бок или не сбежал, но все внимание моего соседа было приковано к месту взрыва.

За спиной вдруг зашуршала щебенка, будто по ней кто-то бежал со всех ног.

Сидящего за моей спиной оттолкнули, от чего он недовольно что-то буркнул, но его голос потонул в восклицаниях.

— Макар! Макар! Макар! Как же так⁈

Меня подмяли под себя, сгребли в кучу и покрыли мое лицо слезами, слюнями и еще непойми чем. Все это продолжалось какое-то время, пока я не вскрикнул.

Тот, кто меня прессовал, оперся своей тощей коленкой о мою обгорелую руку и вдавил ее в острый щебень.

— Извини! Извини! Извини! — раздалось у меня в ушах, и вес тела на руке исчез.

Почувствовав слабину, я чуть отстранился.

Передо мной сидела Олеся.

С заплаканными красными глазами, вся перемазанная в саже. Об меня обтерлась что ли? Но с улыбкой на лице и счастьем в глазах.

— Я узнала тебя издалека и подбежала, — затараторила девушка. — Сама не знаю, как узнала, но вот узнала и сразу кинулась к тебе. Ты как? Что с тобой? Говорить можешь? Ты не ранен? Может тебе врача позвать?

Я протянул здоровую руку и закрыл рот девушке — слишком много слов.

Она тут же замолчала. Я опустил руку. На светлой коже моей снегурки остался черный след.

— Как ты здесь оказалась? — я едва смог выдавить из себя этот хрип.

Откашлялся. Стало легче.

— Я на этом поезде ехала. Это почтово-багажный. Мы остановились. И тут взрыв. В вагоне переполох. Все рванули на улицу. Видим пожар. Бросились сюда. Я чуть поотстала. Подбежала, здесь уже оцепление организовали сами пассажиры. Вижу, кого-то живого тащат. Я стала пробираться ближе. Интересно же. Подобралась, а тут ты. У меня сначала ноги подкосились, а потом я к тебе бросилась.

— Что ты в поезде-то делала? — удивился я.

Даже сквозь сажу было видно, что Олеся покраснела. Девушка замолчала и опустила взгляд. Затем резко вздернула голову и посмотрела мне в глаза.

— Это знак! — уверенно сказала она. — Я точно знаю, что это был мне знак.

Ого! Это оказывается ради знака я чуть не сдох? Ну, кто знает? Пути господни неисповедимы.

— Ты-то как? — снова начала Олеся, но я ее перебил.

— Со мной все в порядке. Немного руку обжег и все.

— Как ты-то тут оказался?

— Ответ за ответ? — произнес я, вспоминая голос госпожи, пока я лежал в вагоне. К счастью, это был голос не Олеси.

— Вы знакомы? — вдруг встрял тот, что сидел до этого со мной.

Этим человеком оказался совершенно незнакомый крупный мужчина в каком-то простом одеянии и теплой шапке.

— Да-да, конечно! — воскликнула Олеся.

— Вы присмотрите за ним, я пойду помогать. Может там кто-то еще есть. Надо спасать. Вы никого там не видели? — спросил мужчина.

— Нет не видел, — соврал я.

— Ага, но я все равно пойду. Там от меня толку больше.

Он повернулся и быстрым шагом направился к месту пожара.

— Так и откуда ты здесь? — повторила свой вопрос Олеся.

— Ответишь на такой же вопрос? — спросил я девушку.

— Хорошо, — как мне показалось, нехотя произнесла девушка.

— Меня похитили из Новой Москвы и куда-то везли.

— Как? Кто? — глаза Олеси стали по пять копеек.

Девушка и так сидела, и смотрела на все это огромными от испуга и непонимания глазами, а сейчас они приобрели размеры анимэшных. Любой японец сейчас оторвал бы её от меня с руками и ногами. Да кто б ему дал.

Я улыбнулся, посмотрев в глаза Олесе.

— Это долгая история, но я обещаю тебе её рассказать. Теперь ты.

Девушка какое-то время молчала, а потом словно решилась.

— Я сбежала из семьи. Хотела уехать на юг и там скрыться.

— А теперь не хочешь?

Я вспомнил, как Олеся говорила о знамении.

— Теперь, я точно знаю, что так нельзя.

— Вернешься в семью?

— Нет! Туда ни за что!

Я понимал, что девушка переживает за свой выбор, может быть, даже жалеет о нем, но не понимает, что делать дальше.

— Пойдешь со мной? — спросил я ее.

— Куда? — спросила Олеся, но сама себя перебила. — Пойду! Мне не важно куда.

— Простите, — раздалось из-за спины. — Могу я задать вам пару вопросов?

Олеся резко обернулась. Я сделал это гораздо медленнее. Голова ныла, шея болела, ребра отдавали болью при повороте корпуса.

Человек, задавший вопрос сделал несколько шагов, обошел меня и остановился.

Полицейская форма была мне хорошо знакома. Это был представитель органов. Точно такой же, каких я видел в городе. Значит, я всё ещё в России.

— Задавайте, — разрешил я, понимая, что сейчас придется врать.

— Расскажете, что произошло в вагоне? Как вы там оказались?

— Я?

Нужно немного потянуть время, чтобы придумать хоть какую-то правдоподобную версию.

— Именно вы, — утвердительно ответил полицейский.

— А собственно кто вы такой? — я сделал ударение на «вы».

Полицейский представился, но я тут же забыл его фамилию и звание. Запомнил только имя — Иван. Он даже протянул мне какие-то корочки. Олеся мельком заглянула в них и пожала плечами. Видимо, все совпадало со сказанным.

— Расскажете здесь? Или пойдем в участок? — продолжал настаивать полицейский.

— Он ранен! Ему нужен врач! — вступилась за меня девушка.

Я положил ей руку на колено и легонько погладил, успокаивая. Конфликтовать с полицией сейчас точно не стоит. А свои проблемы, я улажу сам.

Девушка замолчала, поняв мой посыл.

— Врач скоро будет, — ответил Иван. — А пока мы можем пообщаться без протокола. Это не допрос, а опрос. Улавливаете разницу?

— Улавливаю, — ответил я. — Я ехал в соседнем вагоне. Поезд остановился. Я вышел прогуляться.

— В каком вагоне? — спросил полицейский.

— Со мной он ехал. В девятом, — ответила за меня Олеся.

На этот раз я не возражал. Мне нужно было время на обдумывание дальнейшей истории. А раз уж девушка взяла на себя какую-то часть, да еще так уверенно, значит у нее есть соображения, как помочь мне выкрутиться.

— Четвертое купе, — продолжила Олеся, — можете проверить. Проводник подтвердит.