Сжимаю челюсть до скрипа зубов.

Дрянь роняет лицо в ладони, качает головой. Когда снова смотрит на меня, в глазах отчаянная мука.

– Сень… я понимаю, почему ты так… я ведь говорила вчера, что мне жаль. Я могу всё объяснить. Я не хотела… пожалуйста. Давай поговорим, ну пожалуйста.

– Когда не хотят, не делают.

Мой тон ледяной. То, что стерва снова упоминает о прошлом, сбивает всё веселье. В груди поднимается тошнотворная волна неприятия.

Инвалидом на коляске я не был ей нужен. Ухаживать за обездвиженным искалеченным телом ей не хотелось. Самое поганое, я бы от неё никогда и не потребовал принести себя в жертву. Первый бы её отпустил, чтобы она жила полной жизнью. Тем более, прогнозы были неутешительными.

– А ты? Как ты могла? После всего, что было?

Это вырывается уже против воли. Оно копилось долго и не находило выхода.

– Другого отношения ты и не заслуживаешь. Что посеешь, то и пожнёшь. Слышала? Ладно, нет у меня времени с тобой беседы светские вести. Я поехал. Спасибо за ночь, классно потрахались. Уверен, найдёшь кого-нибудь, кто оценит твои таланты сполна.

Подмигиваю ей и ухожу.

Не оборачиваясь.

Потому что мне кажется, если задержусь хоть на секунду, она вцепиться в меня и никуда не отпустит, пока не выслушаю.

А я ведь могу и поверить в эту ложь.

***

Тоха живёт в частном секторе. Думаю, что придётся штурмовать калитку, но она не заперта. Большой двухэтажный кирпичный дом за забором уже проснулся. Филя жарит мясо на углях, Тоха с девочками прозябают на креслах мешках, трепятся о чём-то и ржут. Тут и блондинка, и брюнетка из вчерашней компании. Оргия у них, что ли, в ночи была? Баб больше, чем парней.

– Давай я, – забираю у Фили лопатку. – Иди к остальным.

– Ты где пропадал?

– Да так, – отмахиваюсь.

– А-а-а, – тянет догадливый Филя, – к крошке из забегаловки ездил, да?

Смотрю на него выразительнее некуда. Мне кажется, во взгляде ясно читается «заткнись и закрой тему», но Филя как камикадзе со стажем продолжает.

– Так привёз бы её с собой, мы ж не кусаемся.

– Смысл?

– Может, и нам бы чего от неё перепало.

Угли шипят, когда брызгаю на мясо водой. И нервы им вторят.

– Тебе мало, что ли? – киваю на баб на лужайке.

Филя включает нытика.

– Так мы, вроде, вместе договорились тусить, а ты свалил.

– Обиженку из себя строить будешь?

Теперь он ржёт и отрицательно трясёт чернявой головой.

– Мы итак реже стали зависать вместе, как ты к брату в фирму подался. Вечеринки мимо проходят.

Я быстро просекаю, к чему он клонит.

– Тебе пригласительный на какую-то конкретно тусу достать надо?

Филипп широко и таинственно улыбается.

– Скажи куда, я организую. Если ты про «Манго», Ромыч тебя в списки внесёт и випку организует, моё присутствие не обязательно.

Роман Большаков – друг и партнёр Севы, моего брата, у него элитный клуб в центре Москвы, куда простым смертным не попасть. А многим очень хочется.

Мне мигом становится гадко. Что за мир? Всем друг от друга чего-то надо. Даже друзьям от друзей. Преференции, бонусы, привилегии. Дерьмо какое-то, куда не глянь.

Когда почти год валялся в кровати без особых движений, начинаешь как-то иначе смотреть на жизнь. Переоцениваешь её как бы.

– Держи, – возвращаю лопатку Филе. – Прожарка мидл, можно уже жрать. Приятного обеда.

Покидаю компанию и запираюсь в спальне. Девственно ровное покрывало сигнализирует, что тут в моё отсутствие никто ни с кем не трахался. Прекрасно, полежу на неосквернённой кровати.

Откидываюсь на спину и закрываю глаза. Образы прошедшей ночи мигом врываются в голову, а в ушах звучит нежный голос дряни. Голос, полный слёз.

Волевым усилием приходится поставить блок на воспоминания.

Да, я, без сомнения, её задел. И очень сильно. Но и себе ни черта лучше не сделал.

Её признания в любви оставили ужасный осадок. Зато помогли понять, что сделал я всё правильно. Ни на секунду не сомневаюсь, что меркантильной стерве страшно остаться одной. Она хочет обратно в тот мир, который для неё недоступен.

Нет, без вариантов, ни за мой счёт. Даже если её заберу, как только встанет на ноги, сбежит при первой возможности. Ну и трахаться со мной из благодарности тоже не надо. Перебьюсь уж как-нибудь.

Только вот после минувшей ночи мне кажется, что стерва искренне меня хотела. Впрочем, может, просто секса давно не было?

Когда думаю о дряни и других мужиках в груди поднимается неприятное чувство. Что за на хрен это такое? Ревность?

Чёрт! Бред… бред… бред… Мне должно быть всё равно, с кем она, когда и где. Но, выходит, что не всё равно…

Тихий стук в дверь похож на мягкую поступь лисы. А хищница, появляющаяся на пороге, прекрасно прячет свои истинные мысли за заигрывающей улыбкой и призывным взглядом.

– Скучаешь?

Да что, мать их, они все сговорились? Другого подката не придумать?

«Скучаешь?» – пошло и безвкусно, искусственно и наигранно.

В стерве никогда этого не было. Она прямо спрашивала: как дела, что случилось, что думаешь и как бы ты поступил. Советовалась и поддерживала.

Стоп… Мне смешно.

Пора понять, что эталон в моей голове – это мираж, давно позабытое воспоминание о той, которой больше нет.

Блондинка приподнимает брови, ждёт ответа. Оскал становится шире, когда я оценивающим взглядом пробегаюсь по её фигуре, задерживаясь на пышной груди, демонстративно выставленной напоказ.

Новая баба – всегда хороший способ заменить одну на другую в мыслях, но не в этот раз. С дрянью такой финт не работает. Тут другие методы нужны.

Да и при всём желании не встанет у меня сейчас на эту. В теле гудит после ночи со стервой. Все силы ей отдал: и физические, и эмоциональные. Время не то.

Поэтому коротко бросаю блондинке, не считая, что должен проявлять вежливость:

– Выйди.

И жду, пока захлопнется дверь. Если бы и мысли так легко захлопывались?

Кладу приборы на поднос, проверяю всё ли на месте. Это моя шестая смена подряд. Я на ногах с утра до ночи, силы остаются только доползти до дома и рухнуть на диван.

На тот самый, где неделю назад заночевал Арсений.

Нет. Не думать. Нельзя. Больно. Мне очень больно. Так сильно, что слёзы подкатывают при малейшей мысли о нём.

Боже, я считала, что больнее уже быть не может, но нет… Первый раз было сложно отрываться от него. Сейчас ещё труднее. Первый раз я сама это сделала, хоть и решение было не моё, сейчас он закатал меня в бетон в буквально смысле. У меня даже нет сил злиться. Это самое поганое. Злость бы помогла, конечно.

А слова, которые он мне наговорил? Неужели я реально такая в его глазах? Посмеялся над моей любовью. Дура я, что вообще открыла рот и заговорила об этом. Вот дура! На что надеялась? Что он поверит? Передумает? Или кинется с ответными признаниями к ногам?

Нет, всё было именно так, как он и сказал. Трахнулись и разошлись. Пора окончательно освобождаться от розовых очков.

Когда мы столкнулись в кафе, я испугалась, а потом обрадовалась, потому что Сеня был вежлив и даже мил. И здоров! Боже, он ходил. Самое главное – он смог, он выкарабкался, он сделал невозможное. Всё остальное было вторичным! Прошлое смешалось с настоящим, на меня нахлынула настоящая лавина воспоминания и похоронила под собой и осторожность, и разум, и осмотрительность.

Я просто не ждала от этого человека подлости, да и в целом его поступок подлостью не назовёшь.

Так… проучил, взял реванш, напомнил, кто я в его глазах и чего стою.

Его не переубедишь. Даже если расскажу, как дело на самом деле было, не поверит. Вот как пить дать не поверит.

Подваливает большая компания, и я мчусь к ним с меню. Чудесно. Больше народа, больше работы, меньше поводов придаваться мыслям и воспоминаниям. Правда последние дни информация в голове не задерживается, приходится записывать заказы. У меня провалы какие-то. Вот бы и Сеню из головы так же вымыло, но маловероятно, что это произойдёт в ближайшие дни. То есть годы…