Католическая газета Croix после «чудесного» умиротворения пригорода Клиши посвятила этому специальный репортаж под заголовком «Когда «мусульманские братья» становятся социальными посредниками». Газета писала: «У подножия железобетонной высотки в пригороде Клиши-су-Буа они кричат: «Аллах акбар» – и призывают своих братьев к спокойствию. С самого начала волнений в пригородах представители ислама взяли на себя центральную роль в посреднической миссии по поддержанию порядка. «Молодежь доверяет «мусульманским братьям», – сказал нашему корреспонденту 17‑летний местный житель Мехди. – Мы слушаем «братьев», потому что они говорят нам правду. К тому же мы знали их, еще когда они не носили бороду. Они все выросли здесь».

Это уже не религия, а политика. Сделав осенью 2005 года то, что не удалось правительству и полиции, «Братья-мусульмане» дали весомую заявку на политическое влияние на местном уровне по всей стране. В местах компактного проживания выходцев из арабских стран де-факто сформировалась альтернативная власть. Вице-мэр района Клиши-су-Буа в вечернем телеэфире 5 ноября признал: «Мы видим возможность зарождения параллельной власти в пригородах французских городов». Исламисты хорошо освоили технологию параллельной власти в Палестине, Египте, Алжире, Ливане, других арабских странах и применяют ее во Франции. Официальные власти этого страшатся и не хотят, а французские массмедиа не замечают. В разгар погромов газета Humanite опубликовала фотографии министра внутренних дел Николя Саркози и премьер-министра Доменика де Вильпена, снабдив их подписью: «Это они – причина народного гнева».

Конечно, доля вины этих персон в происходившем была. Социальная политика правительства, как и резкие слова Саркози, назвавшего уличных хулиганов «сбродом, который надо вымести брандспойтами с наших улиц», подлили масла в огонь. Но удивляет, что печатный орган французской компартии счел погромщиков и коренных французов, которые машин не жгли и к «Братьям-мусульманам» не ходили, одним народом. Формально это один народ, но по сути это два разнородных и противостоящих друг другу социума. Подобная «политкорректная» слепота характерна для всех французских СМИ, которые не увидели глубинных причин событий, приобретших зловещий смысл. Зато простые французы всё прекрасно осознают. И реакция их двоякая. Российское телевидение сняло тогда интересный сюжет, где жители одного из парижских пригородов высказались по поводу происходящего. Женщина лет пятидесяти сказала: «Мы живем здесь в страхе уже двадцать лет, и я не знаю, что будет дальше». А старушка лет восьмидесяти буркнула в микрофон: «Раздавить их надо. Всех. Вот им» – и сделала под локоть всем известный жест.

Через два года ситуация повторилась. В ночь на 26 ноября 2007 года массовые беспорядки вспыхнули в северном пригороде Парижа Вилье-ле-Бель – после того, как двое подростков погибли от столкновения их мотоцикла с полицейской машиной, а полицейские покинули место аварии, не оказав пострадавшим первую помощь. Погромы шли двое суток. В первую ночь было атаковано два полицейских участка, сожжен ресторан «Макдоналдс» и 15 автомобилей; было ранено более 20 полицейских и пожарных, двое из них – тяжело. Пострадал и комиссар полицейского участка соседнего города Сарсель, получивший удар металлическим прутом по лицу. Полиция задержала 8 человек. В ночь на 27 ноября бесчинства охватили еще четыре парижских пригорода. Было ранено 77 полицейских, трое из них – серьезно. Был также ранен один журналист. Сожжено 36 автомобилей. Но уже днем беспорядки вдруг прекратились. В дело опять вмешались «Братья-мусульмане», продемонстрировав всем свою силу. «Власть – это мы», – фактически заявили они. Но французские политики, интеллектуалы и СМИ опять оказались слепы, обвинив в случившемся полицейских и «тяжкую долю» жителей пригородов.

Когда-нибудь эта страусиная слепота печально закончится. Ведь караван истории идет. Каждые 25 лет численность мусульманской молодежи во Франции удваивается. Недалек тот день, когда власть в муниципалитетах французских пригородов и городов демократическим путем перейдет к «Братьям-мусульманам» и подобным организациям, которые смогут формировать муниципальную полицию и получат легальный доступ к оружию. А тогда…

Молодежный бунт осени 2005 года был пробой сил. По сути, это была герилья – партизанская война в городах низов общества против власти и государственного устройства, теорию которой разрабатывали идеологи итальянских «Красных бригад». Только здесь еще имелся религиозный контекст. Пока оружием «городских партизан» были «коктейли Молотова». Но и с ними они могли сжечь не только Париж. Достаточно было снарядить сотню пар мотоциклистов дюжинами «коктейлей Молотова» и потом разбросать их по городу – весь Париж запылал бы гигантским костром, погасить который никто бы не смог. Тогда Франции повезло. В следующий раз будет хуже.

С середины 1990‑х годов волны «мультикультурной» конфронтации накрывают Европу каждые десять лет, и каждый раз в них проявляется что-то новое. Последняя волна совпала с невиданным миграционным кризисом, ставшим следствием внешней политики Запада, который поддержал «арабскую весну», внезапно «расцветшую» в конце 2010 года в Тунисе, а затем охватившую многие страны Северной Африки и Ближнего Востока. Эти события, аналогичные «цветным революциям», которые повсюду устраивают западные спецслужбы, свергли дикторские режимы (что, с точки зрения Запада, хорошо), но они же погрузили в хаос огромный, ранее стабильный регион и породили вал беженцев, которые летом 2015 года хлынули в Европу, едва не погубив ее. Этот миграционный кризис[181] во многом был рукотворным и направлялся из ближневосточных мозговых центров. Основную массу полуторамиллионной армии беженцев составляли арабские юноши и молодые мужчины, имевшие при себе современные средства связи и крупные суммы денег. То же касалось всех беженцев, «высадившихся» в Европе. Эти люди стали орудием в большой политической игре, хотя большинство вряд ли это сознавало. Евросоюзу за счет многомиллиардного откупа Турции и североафриканским режимам удалось на время остановить миграционный поток. Но вызванный им кризис привел к росту насилия в европейских странах (особенно к женщинам), расколол Евросоюз и изменил его политический ландшафт, усилив позиции изоляционистских и националистических сил, а также вырыл политическую могилу политикам вроде Ангелы Меркель, которые распахнули двери перед мигрантами, не просчитав последствий. И именно в это время Европу сотрясла серия террористических атак, каких ранее не бывало.

Первой атаке террористов подверглась Франция. Днем 7 января 2015 года двое вооруженных боевиков ворвались в редакцию сатирического еженедельника Charlie Hebdo[182], известного своей антиисламской позицией, и в кабинете главного редактора расстреляли его сотрудников, а потом удалились восвояси. В результате нападения погибло 12 человек и 11 было ранено. Подозреваемые в преступлении братья Саид и Шериф Куаши 9 января были уничтожены французскими силовиками в ходе спецоперации. Ответственность за теракт взяли на себя сразу две террористические организации – «Аль-Каида на Аравийском полуострове» и «Исламское государство» (обе запрещены в России). Атака на редакцию Charlie Hebdo стала началом череды трехдневных террористических нападений во Франции, жертвами которых стали 17 человек: 14 гражданских и 3 полицейских. Эта атака на «свободу слова» вызвала показную гневную реакцию европейских интеллектуалов и политиков. Они стали надевать на себя майки с надписью: «Я – «Шарли Эбдо». А потом вся европейская политическая рать собралась в Париже и, взявшись за руки, театрально прошлась по пустынным Елисейским Полям, освобожденным от «черни» и оцепленным полицией и спецназом. Вид этого сборища политических импотентов вызывал отвратительные чувства, потому что ничего реального исламистскому террору они противопоставить не могли, что доказали последующие события.