воспринять сияние драгоценного камня пророков.

795 Разве могут быть люди завесой для глаз тех единственных?

[Напротив], это свои глаза люди делают слепыми и кривыми.

Они подобны индийскому рабу, который мстит

за раздор своему господину, убивая себя.

Он бросается вниз головой с крыши дворца,

чтобы его господину был нанесен ущерб.

Если больной станет врагом лекаря,

если мальчик станет враждовать с учителем,

То они, воистину, разбойники для самих себя,

подвергают ограблению свой ум и свою жизнь.

800 Если прачка разгневается на солнце,

если рыба разгневается на воду,

То посмотри, кому же будет худо,

кто в конце концов станет несчастным?

Если Творец сотворил тебя уродливым,

так не становись же и уродливым, и злонравным.

Если прохудились твои башмаки, то не ходи по каменистой земле,

и если есть у тебя два рога, не становись четырехрогим[129].

Ты завидуешь [и думаешь]: «Я ничтожней такого-то,

ничтожество возрастает в моей судьбе!»

805 Но сама зависть – ущербность и порок,

наихудший из всех недостатков.

Иблис от позора и стыда за низкое положение

подверг себя сотне лишений.

Он от зависти хотел быть превыше [всех].

Какое там «превыше»? Кровопийцей быть!

Абу Джахл[130] стыдился из-за [величия] Мухаммада,

из зависти он превозносил себя.

Его имя было Бу-л-Хакам («Отец мудрости»), а стало Абу Джахл

(«Отец невежества»).

Как много людей из-за зависти стали нелюдями!

810 В этом мире поисков не видел я

большего достоинства, нежели добрый нрав.

Бог сделал пророков посредниками [между Собой и людьми] для того,

чтобы проявилась зависть в беспокойстве.

Поскольку никто не ведал стыда пред Богом,

ни один обитатель [мира] не был завистником Истинного.

[Только] к тому человеку, которого считаешь подобным себе,

именно поэтому ты и можешь испытать зависть.

Когда же величие Посланника упрочилось,

никто не станет завидовать ему, принимая его.

815 Поэтому в каждый век поставлен друг Божий (вали),

и до дня Воскресения постоянно будет проходить испытание [людей].

Тот, у кого добрый нрав, спасется,

а тот, у кого сердце стеклянное, разобьется.

Значит, тот друг Божий (вали) и есть живой имам,

будь он из рода ‘Умара или из рода ‘Али.

Он и Махди («Ведомый [Богом]»)[131], и проводник, о ищущий путь!

Он и скрыт, и сидит пред твоим лицом.

Он подобен свету, а разум – его Джибрил,

а другой святой, саном ниже, – его светильник.

820 А то, что ниже этого светильника – наш фонарь.

Свет делится на разряды по сану,

Поскольку у Света Истинного семьсот завес;

знай же, что завесы света многослойны.

За каждой завесой помещена группа людей,

ряды за рядами тянутся эти завесы, до самого имама.

Те, кои находятся в последнем ряду, по слабости

глаза их не могут вынести свет следующего ряда.

А тот ряд, что перед ними, из-за слабости зрения

не может вынести свет тех рядов, что впереди.

825 Свет, который дает жизнь стоящим в первом ряду,

ранит душу и смущает этих косоглазых.

Косоглазие постепенно уменьшается,

когда человек преодолеет семьсот завес, то становится морем.

Огонь, который выправляет железо и золото,

пригоден ли для свежих яблок или айвы?

У яблока и айвы незрелость легкая,

они не как железо, им нужно мягкое тепло.

Железу приятны языки пламени,

потому оно влечет к себе жар этого дракона.

830 Это железо похоже на бедняка, выносящего лишения,

оно сносит удары молота и жар огня, накаляясь и краснея.

Оно – слуга завесы (хаджиб) огня, без посредника

оно проникает в сердце огня.

Вода и все, что порождено водой, без завесы (хиджаб)

не обретают от огня ни готовности, ни личной беседы.

Посредником же бывает котел или сковорода,

подобно тому, как ногам для ходьбы нужны башмаки.

Или между [водой и огнем] должно быть пространство, чтобы воздух

нагрелся в нем так, чтобы теплота нагрела воду.

835 Значит, [истинный] нищий (суфий) тот, у кого нет посредника,

языки пламени непосредственно соприкасаются с его существом.

И поэтому он – сердце Вселенной, ибо тело

посредством этого сердца достигает искусности.

Если не будет сердца, как может говорить тело?

Если сердце не захочет, как будет тело жаждать чего-либо?

Следовательно, на это железо устремлен взор лучей;

следовательно, на сердце устремлен взгляд Господа, а не на тело.

Но и эти частичные сердца – как тела

для сердца обладателя сердец (сахибдил), который – рудник.

840 Этим словам требуются примеры и разъяснения,

но я опасаюсь, как бы не споткнулось воображение простых людей [о долгие

рассуждения].

Да не обернутся мои добрые намерения злом;

то, что я сказал, это оттого, что я не владею собой.

Ведь кривой ноге подобает кривой башмак,

попрошайке – место у порога дома.

Некий падишах купил дешево двух невольников

и стал вести беседы с одним из них.

Нашел он, что тот смышлен и дает ладные ответы.

Из сладких уст что может изойти? Сахарный сироп.

845 Человек скрыт за устами,

и эти уста словно завеса перед дворцом души.

Когда ветер срывает завесу,

раскрывается нам тайна внутреннего двора:

В том доме пшеница ли, или драгоценные камни,

груды ли золота, или только змеи и скорпионы.

Или же в нем есть сокровище, а рядом с ним – змея,

ведь золотые сокровища не обходятся без стражи.

[Раб], не раздумывая, говорил так,

как другие люди говорят после пятисот раздумий.

850 Казалось, что внутри него – целое море,

и все море [полно] говорящими жемчужинами.

Свет, который исходил от каждой жемчужины,

отличал истину от лжи.

Свет Отличающего различил для нас

по крупицам истину и ложь.

Если бы свет Жемчужины стал бы светом наших очей,

то мы могли бы и спрашивать, и давать ответы.

Но ты скосил глаза, и диск луны стал двоиться,

и такой взгляд заблуждающийся подобен вопросу.

855 Направь свой взгляд прямо на лунный свет,

чтобы увидеть луну одной, вот тебе и ответ.

Помысел твой: «Не коси, смотри хорошо!» —

также является светом и лучом, исходящим от той Жемчужины.

Какой бы ответ от ушей ни достиг сердца,

глаз говорит: «Слушайся меня, а это брось».

Ухо лишь посредник, а глаз – тот, кто достиг свидания,

глаз – хозяин [истинного] положения, а ухо – хозяин слова.

При восприятии ухом происходит изменение атрибутов,

а при восприятии глазами – изменение сущности.

860 Если твое знание об огне стало несомненным посредством слов,

то стремись быть приготовленным[132], не оставайся на ступени несомненности.

Пока ты не сгоришь, не постигнешь несомненной сущности,

если хочешь, чтобы это было несомненным, пребывай в этом огне.

Если уши твои слышат, то становятся глазами,

а если нет, слова в ушах застрянут.

Этим речам нет конца, возвратись же

[к рассказу о том,] как поступил шах с теми невольниками.

Шах, убедившись в том, что невольничек разумен,

другому дал указание: «Подойди!»