Но участие наставника разом открыло в моей жизни много новых возможностей! Заворожённо следил я за тем, как контролёр перебирает, читает и сканирует все электронные коды, штампы и подписи. Боялся, что сейчас найдётся какое-нибудь несоответствие. Но этого попросту не могло произойти, и Мичлав только посмеялся, когда я облегчённо вздохнул по завершении процедуры.
Кстати, проходящие мимо пассажиры оглядывались на него. Но сложно было понять почему именно – мощная фигура в агрессивно-чёрной куртке привлекала внимание сама по себе, необязательно было её узнавать.
После контроля нас встретил ещё один работник из персонала, обслуживающего самолёт. И за ним мы прошли сквозь здание терминала по коридорам, не предназначенным для пассажиров. Он же провёз нас по аэродрому до самолёта Ассоциации, стоящего на дальней стоянке. Ветер действительно поднялся, как я и думал утром. Но даже сквозь него я старался всё разглядеть – широченное, идеально ровное поле аэродрома, расчерченное тысячью разделительных полос, горячий воздух, исходящий от покрытия, десятки воздушных машин всех разновидностей и расцветок, снующие между ними погрузчики и сервисные роботы. И, конечно же, разносящийся на километр рёв разгоняющихся турбин. Я поглощал всё это жадно, я никогда этого не видел! А Мичлав хмыкнул «чёрт, ну ты и впечатлительный» и треснул меня по спине, едва не выбив с сиденья служебного перевозчика.
Кстати, у меня глаза жутко слезились и от ветра, и от яркого света. А у него – нет. Я почти сразу напялил очки, переведя их в режим солнечного дня, а мой наставник и моргал-то, кажется, раз в минуту.
Воздушное судно, транспортирующее специалистов до локации клиентов, представляло собой малый грузовой самолёт ЧНГ-75, за оригинальную форму прозванный «Кабанчик», – малый, но тем временем с двумя палубами. И надо сказать, вместе с нами и нашим немногочисленным грузом сегодня этот агрегат подбрасывал на Инсулию «кое-какое сопутствующее барахло» и «пятёрку командировочных теоретиков».
Всходя по трапу, я бросил прощальный взгляд на родной край. Да, наверное, я очень впечатлительный…
Ждать долго не пришлось. Как только прибыл последний «теоретик», «Кабанчик» задраился и начал руление…
…Аэропорт Инсулии уже не шокировал. Потому что он был меньше. Потому что прошло уже четырнадцать часов, с тех пор как мы тронулись в путь, и я немного устал. Сейчас, едва прибыв, мы проходили въездной контроль – опять более строгий из-за моего «жутко зелёного возраста».
На выходе из самолёта я успел заметить вулкан! Это была высокая гора с довольно отвесными склонами. И он немножечко дымил – совсем чуть-чуть – тонкий виток белого пара напоминал маленькое облако, зацепившееся за его вершину. С ума сойти, как красиво! С высоты смотрелось тоже очень здорово.
Вспоминая об увиденной картине, я стоял рядом с Мичлавом, понуро прислонившись к стойке контроля. А ещё тут заметно жарче, чем дома…
Но наставник чувствовал себя прекрасно. Весь полёт он протрепался с «командировочными теоретиками», которые оказались квазиантропологами и эволюционистами, направляющимися разделить опыт инсулийских коллег во время пика засилья квазиантропами. Они и не знали, как их окрестили. Но даже если б и знали, то вряд ли попытались бы возмущаться. Надо сказать, что все мои взрослые коллеги премило общались, хотя сперва показалось, что научным работникам вовсе не улыбается так долго сидеть наедине с охотником, да ещё и в замкнутом пространстве салона самолёта. Но нет, речь зашла о квазиантропных вопросах, общих для всех – так что разговор шёл настолько свободно, насколько это было возможно в присутствии моего начальника. А я тем временем, со своей музыкой в ушах, пялился в иллюминатор. Оказалось, кстати, что ни высота, ни турбулентность мне не страшны.
Но сейчас я уже здорово устал… И всё-таки в очередной раз заметил, что сегодня наставник весь день отличается от того образа, к которому я привык за предыдущие недели. А конкретно сейчас отличается не совсем в выгодную сторону…
Господин Мичлав стоял, опершись на стойку контрольного пункта, вольготно закинув ногу за ногу, подняв подбородок, и смотрел с преимуществом крайне важного человека во взгляде. Ну да, в отличие от всех пассажиров мимоидущих рейсов он явился сюда по такому делу, плохой итог которого мог бы перечеркнуть дела всех этих людей. Да и жизнь самого острова! Признаться, каждый охотник в самом деле является важным человеком… И ни один из них не возьмётся это отрицать. Закатав рукава футболки до самых плеч, обнажив скульптурные бицепсы, наставник бросал контролёрам ответы на их банальные вопросы. Говорил при этом на чистейшем местном наречии.
Я тоже мог на нём говорить, но, если честно, смущался. Пока что. Да и шевельнуться тут сложно – с тех пор как мы высадились, мне снова стало казаться, будто руководитель знал намерения всех людей наперёд! Контролируя выгрузку оборудования и прочего «барахла» Ассоциации, он предугадывал и слова, и действия этих самых людей, корректировал их сразу, громко, чётко, приводя всех в смятение. По всем вышеописанным причинам я опять начал его побаиваться.
– Ну что, малыш, как ощущения? – грохотнуло по ушам.
Господин Мичлав смотрел на меня с бывалой усмешкой. Его что-то спрашивали из-за спины, но он вдруг пожелал обратиться к своему питомцу.
Я в который раз растерялся – говорю же, как предугадывает…
– Да ничего вроде…
– Прочувствуешь ещё, – подмигнув, он отвернулся и гаркнул что-то на кощунственный вопрос о цели визита.
И я прочувствовал, когда мы въехали в город. Название он имел то же, что и остров, потому что был тут всего один, разделённый на несколько районов, как и Мегаполис. Но местные масштабы сильно отличались от того, что я привык видеть на родине – всё здесь было таким маленьким! Как будто просто переезжаю из одного квартала в другой, а не еду по главной артерии города на пути к центру! Ну что ж поделать, это небольшой остров, а не материк. Плюс его прорезает великолепная гора, будто сошедшая с фото в моей комнате. Вулкан можно было увидеть отовсюду – его нижнюю часть покрывала густая и яркая растительность, а вот верхушка конуса имела явный рыжий оттенок, заметный даже издалека. Вулкан был действующим, он извергался, но сильных, разрушающих, извержений здесь не видели уже давно.
Воздух кажется немного влажным и очень тёплым! Даже дышится не так просто. И ещё он совершенно иначе пахнет! Не могу объяснить, чем именно – просто иначе! Если бы меня переместили сюда внезапно, ничего не сказав и завязав глаза, я бы по воздуху понял, что нахожусь не дома и даже не в нашей полосе.
Хоть время здесь отставало от Мегаполиса на пару часов, солнце уже начало клониться к закату. Небо словно прикрывала какая-то пелена, но пятна света окрашивали маленькую трассу в непривычно тёплые цвета. Высокая скорость здесь не разрешалась, а зоны застроек виднелись совсем недалеко, через неширокие линии колосящихся полей. Никаких небоскрёбов, постройки невысокие, с рельефными крышами и сплошь в мягких светлых тонах. Машинок кругом виднелось немного, все они блестели яркими цветами – и старались держаться от нашей машины подальше.
От окна я отлепился, лишь получив тычок в спину. Не глядя Мичлав сделал знак вынуть наушники.
– Сегодня поставить лагерь уже не успеваем, – проговорил он, когда я послушался. – Едем сейчас в Центр Квазиантропологии, там будет кое-какая официальщина. Ну а потом переночуем в гостинице и рано утром отчаливаем на точку. Ясно?
– Да, наставник.
Эх, в город, наверное, не удастся выйти… Но я сюда не отдыхать приехал!
– Чего ты там весь день слушаешь? – вдруг поинтересовался охотник, с сомнением морщась. – Я уже задолбался тебя тыкать!
– Ох, простите!
Я хотел было свернуть музыку, но внезапно наставник, не отрываясь от дороги, жестом потребовал наушник. Положив один в его огромную ладонь, другой я поспешно воткнул в себя обратно, торопясь проверить, что там сейчас крутится. По-прежнему «электрон», но уже не такой убойный, как в начале поездки, а подборка под «тропический клуб». Ну… мы же в соответствующую полосу прибыли… Послушав сие, Мичлав хмыкнул, благосклонно кивнул и оставил наушник у себя.
