Нам всем пришли такие приглашения – лишь два дня назад. На красивой бумаге, с фотографиями и хорошим описанием – самого предприятия, работы в нём, и конкретных вакантных должностей, на которые тебя готовы позвать. Кому-то пришло больше предложений, кому-то меньше. Традиционно успешным считался тот, у кого писем набиралось больше. У меня их было очень много… Настолько, что я не смог заставить себя их прочитать…

– Хм, – Гелло задумался, как бы ему необидно выразить своё удивление. – Пролистал?

– Пролистал. А ты? – поинтересовался я уже с некоторым раздражением.

– Я всё изучил очень внимательно, – приятель этого не заметил.

– Я тоже! – пропищал Мирои, выныривая из-под его локтя. – Но у меня-то предложений гораздо меньше, чем у вас!

И он горестно хныкнул, резво семеня рядом с широко шагающим Гелло:

– …Хоть бы меня куда-нибудь взяли, мне уже всё равно куда!

– Почему «всё равно»? Не надо себя программировать, – наперебой завздыхали мы. – У тебя очень хорошие показатели. Перестань. Ещё рано волноваться. Пойдёшь туда, куда захочешь.

Как всегда ободряя Мирои, мы вошли в школу, и за нами захлопнулось солнечное небо.

На самом деле наш приятель просто хотел привлечь к себе внимание, нарваться на похвалу – он всегда так делает, когда чувствует неуверенность в себе и происходящем. Но сейчас я был рад его выкрутасам – лишь бы Гелло не начал промывать мне мозги и не привязался с высокими фразами типа «Реши, чего ты хочешь от жизни! Оцени свои возможности! Проснись с целью!». Мне достаточно выслушивать это каждый день от отца, добившегося в жизни немалых успехов и очень этим гордящегося.

Откуда я знаю, чего хочу?.. Я хочу нормально жить! Откуда я знаю, что жизнь может дать? А если бы мог оценить свои возможности, разве стал бы мучиться?

Наставниками мои способности стабильно оцениваются как многообещающие. Во всех областях моя оценка колеблется от средней повышенной до высокой, хотя не могу сказать, что прилагаю к этому больше труда, чем все остальные. Я из тех, кого одобрительно хлопают по плечу, и говорят «Ты пойдёшь далеко», но куда – никто не уточняет. Главное, далеко. Если бы я успевал только по какому-нибудь одному предмету (или хотя бы в одной области знаний!), то тогда у меня не возникло бы вопросов! Но в моём паспорте чёрным по розовому написано: «Высокая вариативность познавательной функции», «Особенность склада ума – разноплановость». Это значит, что я стабильно неплох во всём подряд.

Мои друзья не имели подобной проблемы. Гелло Нжелл – высокий, худощавый, темноволосый аген с прямыми и благородными чертами лица – явно склонялся в сторону техники и инженерии. Он учился в среднем лучше меня, больше успевая по техническим наукам, и меньше – по остальным. Он прекрасно представлял, в какую сторону направит свой могучий потенциал. И, оценив все за и против, давно решил, что будет мужчиной – даже волосы уже стриг коротко, по-мужски.

Мирои Стёппи был его противоположностью. Совсем не высокий, со склонностью к круглым щёчкам, которые его заставляли сгонять на тренировках, со светло-русыми лёгкими волосами. Он учился хуже нас обоих, но не настолько, чтобы волноваться по этому поводу. Его увлекали науки гуманитарные (особенно культурные феномены), он был впечатлительный и нервозный.

Мы дружили с самого тринадцатого класса, то есть с того момента, как впервые встретились в школе малыми детьми. И, несмотря на различия, прекрасно ладили, не намереваясь расставаться в будущем. Своих друзей я любил, даже сейчас, когда они не могли понять то, что меня грызло.

Как видите, по всем параметрам я нахожусь где-то между ними. И выделяюсь только тем, что искренне разделяю интересы обоих и, если нужно, могу помогать им по всем тем предметам, где они отстают…

Итак, мы втроём вошли в школу, небо захлопнулось. Под гнётом пессимистичных мыслей, я даже не подозревал – можно не волноваться, судьба моя уже решена в этих стенах. И никакой проблемы выбора уже не стоит – я вообще лишаюсь свободного выбора очень надолго.

Да-а, знай я заранее, что принесёт мне этот день, то за пять секунд сожрал бы свой паспорт, изменил бы внешность и навсегда покинул бы город.

Но я и так не ждал ничего хорошего. Сегодня начинается подготовка к приватным беседам с работодателем. Обычные уроки закончились навсегда. Теперь до выпуска школа не преподаст нам ни одного предмета. Теперь она будет внедрять нас на рынок труда. Вообще, нас едва ли ни с начала обучения готовили к финальному выбору. Наблюдали, собирали данные, анализировали, корректировали. А сейчас необходимо последний раз пройтись по нам лаком и полностью отполированными выставить на торг. И для того, чтобы торг дал хороший результат – нас научат торговаться.

Сперва все группы первого класса согнали вместе в Зал Собраний и произнесли там вводное слово – о том, что нас теперь ждёт, и каковы наши дальнейшие действия. Из прежних занятий оставалась только физическая подготовка (без неё никак – люди в современном мире должны следить за своей формой и здоровьем). Все остальные часы будут распределены между лекциями по психологии труда, трудовых отношений, мотивации, самосознанию, самотерапии и всего того, что может понадобиться в рабочей жизни. Так пройдёт четыре месяца. За это время мы должны будем проанализировать полученные предложения и выдать списки тех организаций, которые нас заинтересовали. И через четыре месяца накатит волна собеседований, которая будет захлёстывать нас до самого срока приобретения пола.

Зарядившись информацией, которую и так все знали, мы с разбега прыгнули в наше обновлённое девятичасовое расписание.

Первым нас ждало занятие по психологии прохождения собеседований. Затем тренинг по моральной подготовке к ним (после которого Мирои заметно расслабился). Потом семинар по риторике – зачем-то.

Друзья мои пребывали в радостно-взвинченном расположении духа. Гелло едва ли не бил копытом, хотя внешне старался выглядеть сдержанно и величаво. Везёт ему – он приближается к тому, о чём реально мечтает. А Мирои уже успел расстаться с утренним отчаянием и строил планы, как он всех поразит, и как работодатели порвут его на куски, не поделив между собой его таланты. И ему везёт – всё пройдёт гораздо спокойнее, чем ему снится в кошмарах. Всё у моих друзей будет хорошо. А про себя я и не знаю…

Настроение моё упало ещё ниже, когда кто-то из одногруппников во время перерыва между моральной подготовкой и риторикой стал намекать, что он получил как раз то приглашение, на которое очень надеялся. А Гелло пожал плечами и сказал, что и он такое получил. Тут Мирои шепнул мне, что подумывает сам отправить запрос кое-куда – так тоже можно было делать, когда тебя интересовала какая-нибудь организация, либо находящаяся очень далёко, либо не требующая конкретного штата сотрудников, а потому не рассылающая приглашений. Мирои взял с меня драматичное обещание пока не спрашивать ничего более, но я и так догадался, что он собирается попробоваться где-то в области искусств. Ассоциации артистов практически никогда никого к себе не зовут, предоставляя инициативу тебе, если ты вдруг вдохновился чем-то на школьных занятиях.

Друг, сам того не зная, раздавил меня окончательно… Просто в пыль втоптал! Даже нервный, неуверенный Мирои чётко знает, чего он хочет, и даже преодолевает себя, чтобы послать куда-то самостоятельный запрос! А я!.. а я…

Мне кажется, я даже стал видеть всё в чёрно-белом цвете. Нет, я не позавидовал. Мне захотелось узнать, а куда же именно он хочет обратиться. Ведь если в музыкальную область, может, и мне стоит – я был одним из немногих кого учили вокалу, найдя у меня в глотке «неплохой» голос. Но обещание ничего не спрашивать уже было взято. Да и не могу сказать, будто до конца жизни хотел бы драть этот свой всего лишь «неплохой» голос…

Так что на риторике я ничего не слушал, а пребывал в плену собственных совсем не риторических вопросов.

Как можно вот так взять и выбрать на всю оставшуюся жизнь какое-то одно дело? А перебежчиков ох как не любят! Потому что слишком много времени тратится на переподготовку. И вообще, почему этот ненадёжный человек легкомысленно отнёсся к выбору раньше? А если это агент конкурента?