Если это охотники со следовыми собаками или лошадьми, ему придется бросить стоянку и бежать. От всадников, если они есть, можно оторваться в чаще, где он припрятал кое-какие припасы. Припасы, ага, и капканы. Даже в своей Роще он ухмыльнулся.
Единственная опасность – если их звери догонят его на бегу, прежде чем он достигнет деревьев, но едва он окажется в чаще, им его никогда не поймать.
Рока полагал, что знает леса и утесы Срединного Пути лучше, чем кто-либо из ныне живущих. Эти люди замедлятся, пока будут выслеживать его и обходить его капканы и метки, а к тому времени, как найдут его след (если вообще найдут), он будет далеко впереди. Казалось, он всю свою жизнь убегает или гоняется за едой и еще не встречал существо на двух или на четырех ногах, которое могло бы опередить его на большом расстоянии.
Он не двигался, покуда не увидел их – бегущего к его костру мужчину, в шкурах и снаряжении странника и с ножом в руке, и стаю собак у него за спиной. «Почему собаки бегут не впереди?» – задумался Рока, но остался неподвижен, выжидая, наблюдая и высматривая иные опасности, которые так и не появились. Он глянул на свои припасы и взвесил риски.
Я могу убежать – или прикончить его и собак.
Ему не жалко было бросить приготовленную снедь, но теперь он сильнее и крупнее, чем когда-либо, и при оружии. Наверное, он сумеет застать их врасплох.
– Помоги мне!
Рока моргнул и прищурился – и вскоре увидел очертания лука без тетивы, грудь запыхавшегося мужчины, неряшливо-дикий облик животных. Немного погодя он едва не рассмеялся. Он бежит от них, он бежит к костру. Никто не гонится за мной. Это всего лишь один мужик.
Самым безопасным, конечно, было позволить волкам его схватить – вероятно, даже «помочь» им в этом, – но Рока ощутил странное побуждение вступиться. Он встал и спустился навстречу им, встав неподвижно и заметно на плоской каменной площадке между возвышенностями, чтобы его увидели. Нечасто в его власти был кто-то из мужчин.
– Помоги мне! – опять выкрикнул бегущий, столь же отчаянно.
У незнакомца оказался глубокий, сильный голос, но явно искаженный страхом. Он щеголял аккуратной черной бородкой в тон волосам, и, хотя лицо его лоснилось от пота, все равно выглядел чистым и ухоженным. Он залез на дюжину футов выше Роки, но, попытавшись остановиться, поскользнулся на камнях и неуклюже упал. А на земле развернулся, держа свой нож трясущейся рукой как человек, никогда не имевший в оружии надобности.
Охотники вели себя более осторожно, чем их добыча. Они уставились на Року и зарычали, оскалив зубы, отведя уши назад и раздув ноздри, в одном шаге от нападения.
Рока не чувствовал страха – он и раньше препирался с волками из-за мяса. Он сделал три шага вперед, пристально глядя на серого альфа-самца, и зарычал так громко и сильно, как только мог. Он взревел, ткнул ножом и снова шагнул вперед, оскалив зубы, поднявшись во весь рост и выставив руки.
Волчары присели на корточки и замерли, но не побежали. Хорошие солдаты, подумал Рока, они ждут приказа.
Их вожак неторопливо изучал Року с головы до ног, затем перевел взгляд на утраченную еду, съежившуюся в грязи. Он взвешивает риски, подумал Рока, совсем как я.
Щелкнув зубами и залаяв по-собачьи, волк развернулся, и жестокость исчезла у него из глаз, когда его губы опустились и спрятали клыки, – а затем он принюхался, выпрямился и без единого звука повел свою стаю прочь. Никаких следов стыда или утраченной гордости, рассудил Рока, пока выжидал и смотрел, как они уходят, восхищаясь здоровой упитанностью их стройных тел – явными признаками успеха и силы. Мудрый поступок, Серая Грива, подумал он, да будет у тебя много детей.
– Хрен Имлера. – Мужчина выронил свой нож и завалился набок, затем плашмя на спину, тяжело дыша. – Ты напугал их, брат! Как ты это сделал?
Рока прошерстил свою память в поисках того немногого, что знал о беседах с мужчинами, и ощетинился при слове «брат», усомнившись, поступил ли так же мудро, как волки, когда спас этого странного дурачка. Он посмотрел на вьюк и лук незнакомца и вспомнил, как невежественны люди.
– Я ничего не сделал. – Услышав свои хриплые интонации, Рока осознал, что на протяжении лет говорил не громче шепота и его голос изменился. – Их было слишком мало, чтобы атаковать двух мужчин.
Незнакомец закрыл свое лицо руками, словно хотел заплакать, но тут взвыл от хохота.
– Спасибо тебе, Богиня! – заорал он как чокнутый, затем уселся прямо и как-то торжественно повернулся к Роке, опустив глаза и голову в знак уважения. – Мое имя Эгиль, сын Хиллеви. Я хотел бы поблагодарить… – Тут он поглядел на Року, и его челюсть отвисла.
Рока предполагал, его не должно удивлять или расстраивать, когда на него глазеют, но обнаружил, что верно обратное. И его застало врасплох имя мужчины. Эгиль был одним из героев книги, которых Рока полюбил: великим воином, который без страха бросался навстречу смерти. Рока вернулся к своему костру, стараясь не сжимать кулаки и размышляя, не должен ли просто убить незнакомца прямо сейчас и забрать его пожитки – либо немного подождать и выяснить, не знает ли тот чего полезного.
– Я не причиню вреда, – сказал незнакомец очень похоже на то, как люди обращались к пугливым лошадям. Он встал и подкрался ближе, растопырив руки и держа их на виду; его глаза были усталыми. – У меня кончилась вода, но есть еда и другие вещи, если ты готов обменяться.
Рока не ответил, поглощенный метанием ножа в соломенную грудь человека-мишени в своей Роще.
– Я скальд, – сказал Эгиль Волчья Пожива, – странствующий сказитель и музыкант. – Он вытащил что-то из своей торбы, и Рока от неожиданности чуть не атаковал его. – Видишь? – Он держал нечто, похожее на резное дерево, обвитое струнами. Это было явно не оружие. – Я сыграю для тебя, если хочешь, и расскажу тебе истории. Великие вожди и матроны платят за такие удовольствия в своих залах.
Штуковина в руках Эгиля выглядела полой и хрупкой, и он держал ее гораздо более ловко, чем нож. То, что он ослабил бдительность и оставил без внимания свой лук, тоже успокаивало. Мужик выглядел здоровым, но не сильным, а его шкуры и кожи – теплыми, но не созданными для защиты. Этот «скальд» – не воин.
– Знаешь ли ты историю своего тезки?
Рока рассудил, что история может оказаться приятной. Он знал каждое слово в книге, это правда, но, возможно, существуют и другие версии. Всегда можно будет убить скальда после.
Эгиль улыбнулся, и Рока с изумлением увидел, что у него целы все зубы: почти белые, прямые и идеальные, как у Бэйлы.
– Конечно, – веки скальда слегка опустились, как будто он расслабился, – но сначала глоточек?
Рока пожал плечами. Он отыскал ручей неподалеку в лесу и достаточно близко – пару скотных дворов с колодцами, из которых он мог черпать. Он проверил костер и чугунок, затем протянул руку с полным бурдюком. Эгиль потянулся за ним, но замешкался.
Его глаза нашли и изучали наполовину погребенный труп менее чем в десяти футах от временного стойбища Роки. Взгляд боязливо ползал по забрызганной кровью грязно-белой коже разрезанной ноги.
Рока зашипел, и глаза его гостя снова метнулись к нему.
– Я убил этого мальчика и теперь его ем. Если хочешь мою воду, смирись с этим.
Ждать пришлось долго. Рока мог только гадать, что происходит в уме Эгиля. Он помешал в котелке и прислушался к ветру. Взвешивает ли он риски, подобно мне и волкам? Как вообще мыслят другие люди?
У него было так мало возможностей наблюдать за себе подобными или с ними разговаривать, но по большому счету они, похоже, мало отличались от животных.
Едва заметно кивнув, Эгиль наконец взял бурдюк. Он понюхал и приложился, пробуя на вкус, а затем жадно глотая как человек, наловчившийся пить быстро. Его веки перестали опускаться, а спина распрямилась от страха, и Рока решил, что он больше похож на кролика или оленя, чем на волка. Он чует опасность. Он знает, что я хищник из его рода, и все-таки пьет.
