Но эта смерть была необходима. Ижэнь верил, что Джун лоялен, а его мотивы честны. Но действовать без распоряжений? Особенно в таком важном деле? По иронии, это было как раз то, за что выступал его дядя, – тот самый подход, который так хотел вытравить Ижэнь. Он переключил свое внимание на двух выживших убийц.

– Пожалуйста, изложите события в обсерватории.

Те изложили, и обстоятельно, хотя император, конечно, и так знал подробности. Он поблагодарил их за службу и тоже попросил их присоединиться к своим предкам. Они управились гораздо быстрее, истекая кровью в своих тазах, в то время как Джун все еще недоуменно пялился на нож. Славные парни, я обеспечу жизнь вашим детям и отправлю их в военное училище.

Поскольку начальник шпионов не испустил дух, Ижэнь решил еще раз использовать его напоследок.

– Мастер Джун, благодарю, что ты еще здесь. Даже сейчас ты угадал потребности твоего императора прежде него самого. Кем ты рекомендуешь заменить себя во главе Имперской разведки?

Мужик разевал рот, как рыба, вынутая из воды, но все же сумел назвать преемника, которого, как учел Ижэнь, выбирать не следует.

– Благодарю тебя. Продолжай, пожалуйста. – Он указал на нож, когда вперед выступили слуги, чтобы забрать и унести поддоны с трупами.

А теперь к девушке.

– Служительница Ли-йен. Я так понимаю, мой дядя попросил тебя соблазнить принца Ратаму, дабы гарантировать, что он останется в Нандзу. Смогла ли ты достичь успеха до этой… неприятности?

Девушка побледнела, но умудрилась хранить самообладание и воздерживаться от разглядывания других «гостей» на протяжении всего действа.

– Да, мой повелитель. Я так полагаю.

Ижэнь хмыкнул. Очень симпатичная девица, подумал он, вряд ли были сложности.

– И я так понимаю, он говорил с тобой перед отъездом. Что он сказал?

Она сделала глубокий вдох, и он понадеялся, ее не стошнит и она не хлопнется в обморок. И то и другое стало бы помехой.

– Он сообщил мне, что должен уехать. Сказал, что советник Асан был убит, а его родной город подвергся нападению какой-то неизвестной армии.

Ижэнь удивленно заморгал и понадеялся, что никто не наблюдает за ним слишком внимательно.

– И как принц Ратама получил эту информацию?

– Я… Мне так жаль, мой повелитель. Я не додумалась спросить.

Важно было только, правда это или нет.

Изменит ли это мои планы? Да, вполне возможно. Но обо всем в свое время.

– Он сказал тебе, куда собирался бежать?

Ее ответ прозвучал с запозданием, но впрочем, как и большинство предыдущих, и она была напугана.

– Да, мой повелитель. – Она больше ничего не сказала, и это порадовало монарха. Он не просил ее конкретизировать.

– Что сказал тебе принц?

Та же пауза, но это его больше не заботило.

– Напрямую в Пью, мой повелитель. Без промедления.

Он удовлетворенно кивнул. По крайней мере, этого он и ожидал, а его убийцы уже перекрыли все дороги и порты в направлении Юга. Солдаты прочешут города и поля, и мальчишку с друзьями поймают и по возможности приведут живыми. Сначала, конечно, Ижэню придется позволить другим людям раскрыть секреты этих чудес, если удастся. Определенно нельзя допустить, чтобы мальчишка находился в его присутствии, если боги Пью даруют своим избранникам силу убивать без оружия. Но не суть важно. После можно будет приказать этим людям отправиться в мир духов.

На острова будут отправлены священники для изучения местной религии. Если морских богов можно одолеть, Жу одолеет их и доставит их секреты домой, чтобы усовершенствовать их в Нандзу.

Тем временем Джун набрался-таки смелости, чтоб заколоть себя, но, по-видимому, оплошал с ударом и не попал прямо в сердце. Он застонал от боли и обмяк в своем чане. Ижэнь вздохнул. Если только этот бедолага не вытащит нож и не ударит снова или ему не посодействуют, он может протянуть еще долго.

– Спасибо, служительница Ли-йен, всё на этом. Возвращайся к своим занятиям, и благодарю тебя за службу.

Она встала на дрожащих ногах, явно ожидая смерти, и ее страх возбудил Ижэня, как ничто другое. Он частенько гадал, как бы вообще смог достигать сексуального наслаждения, родись он крестьянином. Что могут делать крестьяне, чтобы внушать страх? Да ничего.

Но возможно, родись он крестьянином, Бог сотворил бы его по-другому. Поистине, Жу есть мудрейший наставник людей, давая им только то, что они могут вынести, ну и потребные на это средства.

Ижэнь встал и махнул рукой своему личному помощнику:

– Мы подождем, когда мастер Джун присоединится к миру духов. Скажи моим наложницам, чтобы они приготовились, и приведи новых гостей к следующему бою курантов.

Дворцовые куранты звонили в соответствии с идеально выверенными свечами, или «палочками», отлитыми так, чтобы они таяли двадцать раз от восхода до восхода в самый длинный летний день. Очередное великое изобретение очередного прекрасного наранского ученого.

Камергер Ижэня поклонился и удалился. Он был внебрачным сыном могильщика-игромана, а стал величайшим Студентом Кафедры в целом поколении. Теперь он служил доверенным слугой самого могущественного человека в мире и жил в собственном дворце с персональными слугами. При мысли об этом Ижэнь улыбнулся. Воистину, нет под солнцем более великой земли, чем Наран, и нет более великого Бога, чем Жу Мудрый, Жу Отец.

Разворачиваясь, камергер кивнул Джуну в знак уважения к его финальному акту службы, затем вышел через свой занавес в сопровождении нескольких гвардейцев-евнухов.

Никогда не трать понапрасну ни еду, ни стояк, подумал Ижэнь, размышляя о мудрости этой пословицы, затем о судьбе Джуна с его наемными убийцами и о краткости жизни. Государь всего мира проигнорировал стоны начальника разведки и направился в Императорскую опочивальню в предвкушении собственных звуков наслаждения.

Хотя они передвигались по ночам, все равно пришлось убить пятерых человек – ну, во всяком случае, Асне и Оско. В такие моменты Кейл, как ему велели, прятался и получал указание не использовать свои чудеса, «если только у него не будет выбора», а его друзья припадали к земле, выжидали и перерезали глотки застигнутым врасплох разведчикам.

Кейлу эти враги казались обычными парнями, скорее всего из бедных семей, как его юнги на флоте, не имевшие других шансов, кроме как вступить в армию. Он знал, что они убили бы его, если бы могли, но не испытывал ненависти или гнева и все-таки считал, они заслуживали лучшего.

Мезан лежал к Юго-Востоку – и хотя сначала друзья отправились на Восток, а не напрямик до Пью (чего наверняка ожидал император), там были перекрытые дороги, охотничьи отряды и террор. Казалось, теперь путь свободен, но юноши все равно избегали открытых мест.

Дважды Оско притормаживал их, чтобы отправить домой сообщения с птицей. Полустанки, как он их называл, очевидно, разбросанные по всей империи силами сочувствующих фермеров, которые держали обученных почтовых голубей. Кейл с трудом верил, что подобное можно скрыть от имперских шпионов, но Оско заявил, что его народ издавна принял всякий обман как неотъемлемый атрибут войны и потому овладел им.

– Когда-то, – сказал он, – миром правили воины. А нынче купцы. Мы не изменились, и поэтому страдаем, но старые хитрости бывают полезны.

Они пробирались через почти заболоченные рисовые плантации, следуя грязевыми тропинками, отмахиваясь от комаров и следя за сельской местностью. Оско гнал их все дальше и дальше, и по мере продвижения Кейл на время забывал о своем горе в утомлении и заботах. За исключением разве что нескольких драгоценных секунд перед сном, когда даже его «костер» не мог затмить жестокость воображения.

– Если твоя семья мертва, разве это не делает тебя королем? – прошептал Оско однажды вечером, когда они проснулись.

– Да, возможно. – Кейл отвел взгляд, размышляя: Королем чего? Остался ли Шри-Кон, чтобы им править?