К

ейл нашел на пляже труп. Во всяком случае, нечто похожее, но яркая луна спряталась за черными ночными облаками. Ощущая какую-то пустоту внутри себя, он хотел просто побыть один, никем не замеченным. Мир, заколдованный шумом волн и ветра, казался бескрайним, стихийным, и Кейл на мгновение замер, не уверенный, что хочет лишиться этого чувства и вляпаться в неприятности.

Затем «труп» застонал. При ближайшем рассмотрении это оказался старик, вероятно иноземец. Одежда на нем была плотной – совсем не похожей на шелк или тонкую ткань, которые носят островитяне, – а его бледная кожа словно отражала тусклый лунный свет. Он выглядел малость грязным и промокшим, но волосы и борода его были подстрижены, а на теле не было ран. Наверняка просто пьяный купец.

– Лоа, – церемонно поздоровался Кейл. Он сдержал вздох и остался на месте, поскольку его всю жизнь учили не доверять, особенно когда чувствуешь себя в относительной безопасности.

Старик поднял голову и моргнул. Он лежал плашмя на животе, и когда Кейл увидел прилипший к его щеке песок и страдальческое выражение на лице, утомление сменилась тревогой.

– Вы в порядке? – Он опустился на колени, чтобы помочь мужчине сесть.

Иноземец пробормотал непонятные Кейлу слова. Он приложил свою ладонь к макушке, и Кейл увидел кровь. Они вместе обследовали рану: старик пальцами, юноша глазами.

– Я в порядке, – сказал незнакомец, теперь на языке Пью с акцентом, совсем не похожим на выговор дипломатов и торговцев, которых доводилось слышать Кейлу. Он не с Островов и не с побережья материка – во всяком случае, ниоткуда поблизости. Затем он криво ухмыльнулся, и его глаза сверкнули. – Все еще жив.

Кейл моргнул, затем осклабился в ответ.

– Все еще жив. – Он помог мужчине встать, и они покачнулись, но устояли на ногах. Кейл промолчал и дал старшему по возрасту сориентироваться, отпустив его предплечье, лишь когда тот вроде бы обрел устойчивость.

Оглядывая пляж, купец внезапно дернулся. Он закрыл глаза и пробормотал короткое, резкое ругательство, затем выпрямился.

– Я именуюсь Амит. – Он диковинно поклонился в пояс.

Кейл попытался ответить тем же, хотя его земляки, в отличие от иноземца, скорее «горбились», чем кланялись, и ему стало слегка неловко. Он представился как просто Кейл, опустив свой титул принца.

– Очень рад с тобой познакомиться, – сказал Амит. – Ты первый, э-э, островитянин, которого мне очень посчастливилось увидеть.

– О? – Кейл улыбнулся, впечатленный ясной и правильной речью мужчины – тем более такого, который только что выглядел не особо живым.

– У меня возникла небольшая… проблема. Люди, с которыми я плыл, они… бросили меня на этом пляже и забрали все мои… вещи.

Кейл кивнул, не удивившись. Ограбление иноземцев и купцов расценивалось на Островах как ремесло – во всяком случае, так было раньше. Теперь король Фарахи называл таких пиратами и преступниками и отлавливал их, как собак, но многих это не останавливало за неимением лучшего выбора.

– Думаю, я разведу костер и… переночую здесь. – Старик жестом указал на пляж. – Вместо того чтобы… бродить в темноте, будоража людей. И, ах, я не уверен, где я.

Для того, кто был избит, ограблен и брошен на берегу, подумал Кейл, этот морщинистый иноземец вежлив и спокоен.

– Вы неподалеку от Шри-Кона – в часе ходьбы от городских стен, в военном округе. Но боюсь, если вы разведете здесь костер и ляжете спать, то скоро вас унесет в море. – Он в подражание Тейну показал руками нарастающий прилив, лишь слегка обеспокоенный, что его слова и произношение выдадут в нем принца.

Амит посмотрел в сторону воды.

– Итак, я идиот. – Кейл подавил смех. – Ну, если тебе известны… места для ночлега. Понимаешь? Я был бы признателен. Однако, – старик похлопал свои карманы и скривился, – у меня нет денег.

– У вас здесь есть друзья? Вы торговец?

Амит с прищуром отвел взгляд.

– Нет, я… нет. Э-э, я… ученый. Философ.

О, ни хрена себе, подумал Кейл.

– Вы священник?

Старик вздрогнул, как будто его ударили.

– Нет, ни в коем случае.

Кейл поднял брови, не особо придавая этому значения. Однако он получил свою долю религиозного обучения, и священники всегда надоедали ему до зевоты. А иноземные священники были хуже всех.

– Если ты спросишь у священника: «Что такое солнце?» – сказал Амит с интонацией и ритмом почти как у актера в пьесах-себу, – он может ответить: «Это Бог, сияющий в небесах». Но если ты спросишь у философа, он скорее всего ответит: «Я понятия не имею».

Кейл выслушал это и снова улыбнулся. Какой странный, любопытный человек, подумал он.

– Очень хорошо, философ Амит. Что вас привело сюда?

«Ученый» воззрился на него, затем пожал слабыми, округлыми плечами, как бы говоря «а что такого?»

Он сделал долгий вдох и объяснил, что был прислан императором Нарана говорить или на худой конец слушать от его имени – что он прибыл как посланник мира, или дипломат, или какой-то другой придворный чиновник.

Кейл внял этому и ничего не сказал, проклиная свою удачу, не уверенный, следует ли теперь объявить, кто он такой, да и важно ли это вообще. Амит рассеянно прочистил горло, как делают старики.

– Я полагаю, ты мог бы подсказать мне, где находится дворец?

Кейл сохранял нейтральное выражение лица, но издал мысленный стон, чувствуя, что битва с вежливостью уже проиграна.

– Да, конечно – я могу вас отвести.

Амит едва не рухнул от облегчения.

– О, спасибо, мальчик мой, поистине я тебе должен… то бишь, я у тебя в долгу. – Он закрыл глаза и поднес руку к голове. – Уж больно длинный был денек.

Кейл кивнул и повел его с пляжа, отряхивая песок с долгополой, толстой и непрактичной ткани, закрывавшей старика от шеи до лодыжек, и сочтя за благо, что прибыл тот не под палящим солнцем. Втайне он проклинал хорошие манеры и все жесты милосердия и надеялся, что никто во дворце не увидит его.

Пока они шли, стало ясно, что Амит ничего не видит. Кейл взял его под руку после того, как тот споткнулся о первое углубление на дорожке из плоских камней.

– Спасибо, да, спасибо. Боюсь, мои глаза не столь зорки в темноте, как раньше.

– Мне нетрудно, – сказал Кейл, и они продолжили путь в неловкой тишине. Казалось, Амиту неудобно принимать помощь. – Почему бы вам не рассказать мне о Наране? Я знаю только, что он далеко, и больше ничего.

Старик оживился, и Кейл подумал, что сделал правильный выбор.

– Ах, любознательный ум. Это хорошо! Ну, что мне тебе сказать? Мой дом – на равнине. Ты знаешь это слово? Огромные поля во всех направлениях. И никакой воды на много дней пути, представь себе, не считая нескольких жалких колодцев и ручьев.

Кейл улыбнулся, не особенно заинтересовавшись, но чувствуя растущую непринужденность Амита.

– Мой народ в основном фермеры. Хотя есть и обширные шахты, где работают тысячи людей.

Это знак для меня.

– Какие культуры выращиваете?

– О, рис и пшеницу. Много вещей, много злаков. Тебя интересует земледелие?

Кейл улыбнулся и пожал плечами.

– Ха, я так и думал, что нет. Девочки и воинская служба, да?

Вопреки себе – и к своему великому раздражению – Кейл вспыхнул.

Он понадеялся, старик это не видит.

– Ну, в Наране много красивых женщин. Любого цвета, облика и, ах, темперамента. – Он подмигнул, еще больше усугубив смущение Кейла.

Давайте сменим тему.

– И солдат?

– Ах да, много солдат. Чем крупней империя, тем крупней ее армия.

– И насколько Наран большой?

– О, нынче весьма, весьма большой. Расширялся с тех пор, как я был ребенком.

– В сторону моря?

Кейл приподнял бровь, и у Амита появился намек на улыбку.

– Почти во всех направлениях.

Кейл подумал, что притворная тревога была бы забавной, но его на самом деле не волновал ни Наран, ни кто-либо еще. Пью обладало самым крупным и боеспособным флотом в мире, и попытаться атаковать его можно было лишь вдоль побережья, которое контролировали многочисленные союзники отца Кейла, через море, названное в честь его предков, наперекор народу, который знал свои острова и погоду лучше всех и намеренно не составлял карт.