— К сожалению нет.

Ви кивает и уходит. Лифт остался на этаже, поэтому, не теряя времени, скрывается от чужих заинтересованных глаз.

Девушка даже не просчитывала вариант с переездом и такой подставы совсем не ожидала. Она выходит на улицу, под палящее солнце и понятие не имеет что делать дальше. Объезжать все коттеджные поселки это сумасшествие. А если они вообще уехали из города? Ви паникует. Мысленно корит себя, что раньше не решилась приехать. А все из-за дурацкого страха перед отцом.

Лавочка оказывается в нескольких шагах. Рыжеволосая валится на нее без сил. В голове туман, без одной позитивной мысли. Ей страшно. Только теперь не из-за угроз отца. А то что опоздала. Больше никогда не увидит родного ребенка. Потому что знает, позвони она отцу и спроси, где они сейчас живут, то получит грубый ответ с угрозами на закуску.

Тяжелый вздох. Это все на что сейчас она способна. А потом приходит злость. Вязкой патокой разливается внутри. Ви в порыве, срывает шляпу и очки, бросая на соседнее место. Какой толк в это маскировке, если все пошло через неприглядную пятую точку.

— Идиотка, — зло шипит на себя рыжеволосая, растирая ладонями лицо.

По нему давно уже текут слезы, размазывая легкий макияж, а ладони девушки завершают боевой раскрас на лице. Солнце безжалостно печет и хочется потерять сознание. Хочется ненадолго отключиться, потому что она не вывозит все это. А от бессилия хочется вскрыться.

— С вами все в порядке? — Рядом раздается участливый мужской голос.

— Нет, со мной совершенно все не в порядке. — Хрипит Виталина, пытаясь прервать новый поток слез, но голову не поднимает. Стыдно.

— А как насчет холодного чая с моей стороны и рассказа с вашего?

— Где гарантия, что вы не маньяк?

Рыжеволосая поднимает голову и замирает. В первую очередь бросается худощавое, но жилистое телосложение, затем добрая улыбка, а затем и серые глаза. Перед ней парень из самолета. Вот так встреча. А она зареванная с размазанным макияжем. Одним словом в непрезентабельном виде.

— Я всего лишь писатель, который умеет слушать. Возможно, я ищу вдохновение для новой книги. А я чувствую, что твоя история стоит внимания.

— Ты хочешь использовать меня, — хмурится рыжеволосая.

— Не тебя, а твою историю. Тебя я хочу выслушать. — Все так же улыбается парень и протягивает руку.

— Это подло.

— Подло скрывать свои мотивы, а я открыто говорю, чего хочу. — Пожимает плечами.

— Вынуждена отказать.

Парень убирает руку, но улыбаться не перестает.

— Хорошо. Сегодня мы с другом будем в баре Сохо, это в центре. Приходи если вдруг решишься выговориться.

— К чему такая благотворительность?

— Никакой благотворительности. Чистый расчет. — Шатен подмигивает. — Как говорила черепаха в Кун-фу Панда — случайности не случайны. А мы с тобой сталкиваемся уже второй раз. Вдруг ты моя муза. И за твою историю я получу признание в литературном мире. Я не хочу упустить такой шанс. — Парень замолкает, а потом улыбается чему-то своему. — Мне нравится твоя улыбка. Тебе идет, даже в этом боевом раскрасе. Улыбайся чаще.

И тут Виталина понимает, что действительно улыбается. Она качает головой. Натягивает шляпу и очки. Встает и идет в сторону главной улицы.

— Пока, — кидает через плечо.

— Бар Сохо. Сегодня. Я рассчитываю на тебя, моя муза!

Ви только машет рукой, не оборачиваясь. Тревога не ушла, но нет тех пагубных мыслей. Парень будто забрал часть переживаний. Своей болтовней заговорил. Даже можно сказать успокоил.

Девушка возвращается в отель. Не спеша принимает прохладный душ. На улице адское пекло. Солнце будто сговорилось с дьяволом и решило испепелить людишек, за грехи. А Виталину в первую очередь, как главную грешницу.

Кондиционер в номере работает на всю мощь. Шторы плотно закрыты. Ви словно в пещере. Она заказывает обед в номер. А пока ждет, открывает всезнающий интернет и вбивает фамилию имя отчества отца. Ей нужна хоть малейшая информация. Хоть невесомая капелька, за которую можно ухватиться. Статей много, но все про бизнес и городские мероприятия, про благотворительность и международные сотрудничества. Ее отца восхваляют и уважают. Впрочем, ничего интересного и нового.

Анатолий Павлович Елкин образец для подражания. Идеальный семьянин. Влиятельный бизнесмен и благодетель. Даже плюнут некуда от такой чистой непорочности.

Знали бы люди, какой он прекрасный манипулятор. Отвратительный отец. И кладезь оригинальных угроз, то не поклонялись ему словно божеству. Да, возможно для города он и сделал многое, но для Виталины кроме пинка под зад и ежемесячного откупа, ничего не дал. Ви никогда не отрицала, что натворила дел и поставила под угрозу имиджи семьи. Скандал бы был грандиозный, если бы пресса пронюхала, что не совершеннолетняя дочь Елкина беременная и родила от какого-то пацана с неблагополучного района. Кстати, она так и не узнала, что случилось с Ваней, ее первой и единственной любовью с отцом ребенка. Они планировали жить вместе и воспитывать сына, только их желания не совпали с замыслом Анатолия Павловича. Дочь прогнал заграницу, а Иван. Черт его знает, что с ним произошло.

Обед стоит на столике. Рыжеволосая удобно устраивается в кресле, фоном играет музыкальный канал по телевизору. Ви попивает холодный чай и тут же давится.

«Бизнесмен Елкин Анатолий Павлович, посетил со своей семьей женой Маргаритой и сыном Богданом, благотворительный детский спектакль».

— Какого? — Шепчет Ви, перечитывая заголовок и статью уже в пятый раз.

А там черным по белому написано его сын. Его, мать его родной, сын Богдан. А с фото на нее смотрит ее копия в классическом костюме. Рыжие волосы, уложены, как и полагаются сыну всемогущего бизнесмена. Зеленый озорной взгляд, маленький аккуратный носик. Девушка по лицу ребенка видит, что ему все это не нравится. Ему не комфортно. Ему бы с пацанами во дворе мяч гонять, а не эта вот показушность. Материнское сердце сжимается. Она делает скрин фото. Редактирует его, убирая лишних с фото и ставит на заставку. Она столько раз штудировала статьи, несколько раз на дню, чтобы хотя бы так увидеть своего мальчика. Слезы стремительно наворачиваются, но глаза жадно бегают по детскому фоту, сквозь всю эту пелену. Сморит. Любуется. Сердце наполняется теплотой. А в груди зарождается злость.

— Я вам что, мать суррогатная. — Змеей шипит девушка. — Это мой сын. Мой!

Слово «бешенство» прекрасно описывает состояние Виталины. Этот заголовок поднял смерч негодования внутри, разрывая все страхи и предостережения. Захотелось рвануть в офис отца и порвать его на кусочки. Упаковать останки в подарочную коробку и отправить мачехи с запиской «от чистого сердца, мразь».

Ви знала, что новая жена отца бесплодна. Но вот такой вот подставы от родного человека никак не ожидала. Это не то, что нож в спину, это расчленение на живую. Так сказать, для ярких ощущений.

Все это время ее держали за границей, в неведение. Пока они играли в счастливую семейку, Ви чувствовала себя помойными отходами. Ненавидела себя, что послушалась отца и бросила ребенка. Годы самобичевания, слез и раскаянья. А здесь, все до тошноты прекрасно. Чувство, что ее использовали и бросили, как испорченный товар, окончательно укоренился в подсознании. Но самое обидное, это понимать, что все это сделал с ней родной отец, ради своего семейного счастья.

Больно и обидно. Наверно, это даже мягко сказано. Внутри, по венам, будто плавает лезвие. Оно режет, полосует, раздирает. Оно плавно, словно искусный художник порхает кистью по холсту, так же мастерски с идеальной точностью режет внутренности. Ви умирает внутри. Снова.

Рыжеволосая всегда размышляла, когда жила в Америке, что рано или поздно помириться с отцом. Вернется в свой родной дом. Вернутся к сыну. Будет молить о прощение и у них все наладится. Не сразу, конечно, но все будет хорошо.

Но сейчас… только жгучая ненависть к своему родному отцу, который отобрал у нее абсолютно все и присвоил себе. Это ведь какой нужно быть беспринципной тварью, чтобы так поступить с родным ребенком?