— Просто… — Ви замялась, поставила телефон на полку и стала готовить завтрак.

— Просто ты так привыкла, что он всегда рядом. Поцелуйчики в весок по утрам. Ненавязчивые прикосновения. В любой момент поддержит и словом, и нежными объятьями.

Виталина смущенно посмотрела в камеру, красноречивый ответ.

— Я рада за тебя Ви, — улыбнулась Лекс. — Хоть один нормальный мужик в твоей жизни.

— И кто этот человек?

Мирослав появился совсем неожиданно. Слегка запыхавшийся, в мокрой футболке, на ногах шорты, волосы взъерошены. Рыжеволосая впервые видит его в таком виде. Мужчина подходит к холодильнику, по пути нежно проводит пальцами по женской спине, в приветственном жесте. А у Ви мурашки по коже и сердце будто запорхало.

Мужчина достает бутылку холодной воды, а Ви с каким-то ненормальным наслаждением наблюдает, как дергается кадык. А у самой в горле пересохло. На заднем плане Алексия, что-то щебечет, но рыжеволосая не слышит.

— Я не знала, что ты бегаешь по утрам, — бормочет Виталина, безотрывно наблюдая за писателем.

— Ты очень поздно встаешь. — Мирослав наклоняется, девушка замирает, но в последний момент, он переводит взгляд на экран, хитро улыбнувшись. — Привет, Лекс. Как дела?

— Отлично. Вот жду Тиса, он готовит какой-то сюрприз.

— Передавай ему привет.

— Обязательно.

Мирослав выпрямляется. Ухмыляется, проходя мимо, говорит “я в душ”, выходит из кухни. Только тогда Виталина смогла спокойно выдохнуть.

— Это было горячо. — Говорит Алексия. — Как ты еще держишься и не набросилась на него? Он же ходячий секс!

Виталина не успевает ничего сказать, как слышит новый голос уже из телефона.

— Ходячий секс? Надеюсь вы обо мне.

Мстислав появляется в экране гаджета. Обнимает брюнетку со спины и целует в щеку. Виталина расплывается в нежной улыбке с этой картинки. Делает скриншот экрана.

— Вы умилительно слащавы. — Улыбается Ви.

— Так кто у вас ходячий секс?

— Твой брат.

— Мне стоит ревновать?

— Если только чуть-чуть.

Они улыбаются друг другу и в этих взглядах столько тепла и нежности, что можно захлебнуться. Виталина радуется, что у подруги все отлично.

— Прости, Ви, но я ее украду у тебя. У нас планы.

— Без проблем. Береги ее.

— Не сомневайся. Пока.

— Пока. — Улыбается Лекс и звонок заканчивает.

А Виталина и не сомневается, даже и мысли такой не было. Потому что уверена Алексия в надежных руках.

Ви непроизвольно переводит взгляд в ту сторону, где скрылся писатель. Ей тоже хочется оказаться в надежных руках. Потеряться в объятьях. Забыть обо всех переживаниях и заботах. Девушка знала кто может ей все это дать и его даже просить не надо. Но! Ей хотелось, что бы они встретились не при таких обстоятельствах. Не хотелось, что бы он варился вместе с ней во всем этом дерьме. И Ви не знает радоваться ей или плакать, что Мирослав сейчас с ней. Как различить жалость и бескорыстную поддержку? Наверно, она так и не научилась разбираться в людях.

***

В детский дом они едут в приподнятом настроении. Рыжеволосая постоянно улыбается, потому как писатель рассказывает забавные истории. Ощущение будто он отвлекает ее, пытается удержать эти нотки беззаботности.

Понимание приходит, когда они заходят в здание приюта. На них со всех сторон смотрят, изучают, следят. В глазах зеленых, карих, голубых, серых столько грусти, боли и отчаянья, что сердце щемит и сжимается.

Виталина заметила еще на фото на сайте, здание требует косметического ремонта, но не все так критично. Во круг чистота и порядок, но старая мебель, кое-где облупливающаяся краска и не современное оборудование для занятий, говорит само за себя.

Их встречает директриса. Первые пару минут она удивленно хлопает ресницами с каким-то непонятным выражением лица смотрит на рыжеволосую. Виталина не понимает, но ощущает нечто родное.

Дети их встречают с опаской, но с блеском интереса в глазах. А когда начинается разбор пакетов с игрушками, начинается какой-то хаос. Небольшая комната наполняется возбужденным гамом. Детский восторг пробуждает в Виталине неизведанные до этого момента чувства. Девушка теряется в этих эмоциях и только мужская рука на талии, удерживает на ногах.

— Нас редко посещают благотворители. Бюджет у нас государственный, но его хватает только закрыть необходимые потребности. — Рассказывает директриса, когда они прогуливались по коридорам. — Тут недавно школьный автобус сломался, так мы кое-как выпросили новый у государства. Раньше дети могли участвовать в различных городских соревнованиях, но сейчас наши возможности ограниченны.

Троица остановилась около стеклянного витража, где хранились кубки, грамоты и фотографии. Виталина с любопытством разглядывала гордость детского дома.

— Почему сейчас не участвуют дети? — Спрашивает рыжеволосая, не отвлекаясь от разглядывания.

— В основном все упирается в деньги. Раньше была возможность участвовать в грантах, порой наши детки выбивались в люди. И помогали нам. Но сами понимаете. У нас нет нового оборудования, условий так сказать. Даже автобус с боем выбивала, а что уж говорить про дополнительные траты.

Виталина слушала в пол уха. Внезапно ее словно током прошибло. Она смотрела на фотографию женской команды по волейболу. Фото старое, высветившаяся, но та невысокая девушка посередине с рыжими волосами, бросилась ей в глаза. Ви будто смотрела на саму себя, только младше.

Мирослав увидел, как краска с лица девушки мгновенно исчезла. Та покачнулась. Он инстинктивно обнял за талию, а потом посмотрела на то, что так поразило девушку.

Директриса приостановила свой монолог. Поняла реакцию рыжеволосой и еле заметно улыбнулась уголками губ. Женщина специально привела гостей к этому витражу. Потому что сразу же узнала гостью.

— А эта наша главная гордость. Первая и последняя волейбольная женская команда, которая выиграла городские соревнования. Девочкам тогда невероятно повезло. Их практически сразу пригласили в престижные ВУЗы. Особенно повезло Анне Горяевой. Твоей маме.

Виталина чуть не потеряла сознание. Она в ужасе распахнула глаза и перевела взгляд на нежно улыбающуюся директрису.

— Мне кажется нам о многом нужно поговорить, девочка. Пойдемте со мной.

Если бы не крепкие мужские руки, то Виталина точно бы упала, либо потеряла бы сознание, либо убежала с диким криком. Но Мирослав стал той самой опорой, которая не давала упасть в крайность.

Сердце билось бешено. Останавливалось. И потом снова с невероятной скоростью. И так по кругу. Что-то то ли ломалось внутри, то ли наоборот чинилось. Она не понимала. Запуталась. Перед глазами старая фотография и юное лицо матери. У Ви было только одно фото, украденное из ящика отцовского рабочего стола. На нем мама выглядела по-другому. Грустный потухший взгляд, натянутая улыбка, но до боли прямая спина. Гордая. Будто ее ломают, но она назло всем стоит.

Когда Ви разглядывала фото, то ей почему-то казалось, что мама не счастлива. Будто ей не нравится обстановка. Будто она в клетке и не может выйти на свободу. Но мама стоически держалась, не показывала своей слабости и уязвимости.

Троица прошла в небольшую комнату. Скромненький кабинет вмещал в себя небольшой стол, несколько кресел и два массивных деревянных шкафа с многочисленными папками и коробками.

Женщина указала на два кресла напротив стола. Гости неуверенно сели. Мирослав успокаивающе держал женскую руку в своей ладони. А директриса прошла к одному из шкафов, что-то поискав несколько минут, она удовлетворительно хмыкнула и развернулась к гостям. В ее руках был фотоальбом. И в этот момент Виталина засомневалась, а хочет ли она слушать эту историю, которая безусловна разобьет ее сердце.

Старый фотоальбом лежал перед Виталиной, словно ящик Пандоры. Она смотрела на него с вселенским страхом в глазах. Не знала, хочет ли, знать что там. Хочет ли слышать историю. Для нее мама была чем-то призрачным, эфемерным, просто словом. Ви не знала, ни материнской любви, ни как быть ей. Это огромная дыра, которая родилась вместе с ней и до сих пор не зажила.