Гораздо меньше было сделано в области издания источников нашей истории начиная с XVI века. Из каждого ее отрезка имелось только начало. В частности, из труда профессора Освальда Бальцера³⁹ стали известны документы дипломатической переписки времен Сигизмунда Старого и Августа. Были опубликованы также законы и постановления «Свода правовых норм» 1507–1526 годов, записи польского сейма времен Сигизмунда Августа и последующих налоговых актов времен Стефана Батория, люстрации⁴⁰, а также описи некоторых товаров, несколько дневников и так далее. Правда, все это еще предстояло обработать. К тому же объем источников, особенно дипломатической переписки, оказался настолько большим, что об их публикации в полной мере не могло быть и речи и историку приходилось черпать знания непосредственно из архивов.

Получив в свое распоряжение заметно увеличившийся в объеме исходный материал, историки могли уже заниматься подробными исследованиями и констатацией фактов там, где их предшественники, строя свои шаткие гипотезы, были вынуждены остановиться. Кроме того, взяв на вооружение строгие университетские методы исследования, разработанные на Западе в середине того века, они, опираясь на их более прочную основу, не только значительно облегчили свою работу, но и провели ее под углом истинной критики.

Однако ни глубокой критики, ни выросшего объема материала, ни вообще оживившегося движения за изучение истории было недостаточно для того, чтобы все это могло претендовать на название новой исторической школы. Для этого необходимо было кардинально изменить направление и сам дух работы историка, выработать новые общие основы исторических оценок, одинаково взглянуть на понятие, задачу и позицию историчности.

Нашлись и люди, которые смогли освободиться из плена прежних понятий, вознестись на новую позицию и увлечь своим примером молодое поколение историков.

Таковыми были Юзеф Шуйский⁴¹ и преподобный Валериан Калинка. Так, Шуйский в первых двух томах «Истории Польши» (Львов, 1862, 1863), созданных на основе уже существовавших исследований (сегодня полностью устаревших), и последовавших других двух томах, вышедших в 1864 и 1866 годах, поднялся до уровня самостоятельного изучения и изложения собственных взглядов. Трактат же Шуйского «Фальшивая история порождает фальшивую политику» (Польский обзор. Краков, 1877) выявил взаимозависимость политики и истории. А труд Калинки «Последние годы правления Станислава Августа», вышедший в 1868 году вместе с великолепным предисловием о задаче историографии и содержавший широкий взгляд на правление Станислава Августа, свидетельствовал о решительным повороте в исторических исследованиях в сторону голой исторической правды.

За этим последовали и другие, а появление моего труда в 1877 году вообще побудило историков к широкой дискуссии по вопросу, касающемуся основ и условий работы с историографией. В ходе этой дискуссии многое удалось прояснить и исправить. Поэтому мы тоже можем говорить о новой исторической школе, если, конечно, наши историки согласятся на следующее:

1) что им не позволяется использовать историю для оправдания какой-либо заранее составленной системы или доктрины, а также любого политического направления. История должна сама по себе и верно отражать картину жизни народа во всем его развитии и во всех исторических проявлениях;

2) что надо обязательно порвать с довольно распространенными до сих пор лозунгами такого рода, как «разоблачение обнаженной истины вызовет ненависть к нам у иностранцев, оправдает нанесенный нам вред, отвратит нашу молодежь от нашего прошлого и традиций, а нас самих лишит радости от дальнейшей работы!». Такие никуда не годные и полностью ошибочные взгляды не должны перечеркивать историческую правду. Ведь только голая, ничем не заслоненная истина позволяет благотворно воздействовать на общество, стать для него и науки здоровой пищей, наполнить историков рвением к работе и мужской энергией;

3) что для отбора, сопоставления и оценки фактов недостаточно ни прихоти историка, ни его художественного чутья, ни вольных политических сообщений, почерпнутых из случайного чтения или практического опыта. Основой исторических суждений может и должно быть только основательное знание социальных и политических процессов в самом широком смысле этого слова.

Работа, строящаяся на этой основе, отдавая дань правде, должна была занять критическую позицию в отношении симптомов упадка Польши и не отступать перед суждением, что исходные причины этого падения следует искать в нас самих, если вследствие отсутствия у нас сильного правительства мы не сопротивлялись внешнему насилию. Однако наше общество, воспитанное на прославлении собственного прошлого романтической поэзией, которая и служила ему историей, не могло легко и сразу прозреть и принять такое умозаключение.

Одна публицистическая фракция воспользовалась этим и попыталась на таком поклонении основать свою политику и снискать себе тем самым легкую популярность. В этом ключе появлялись многочисленные статьи, диссертации и даже произведения, которые, однако, не оказали существенного влияния на работу историков.

Это направление поддержали далеко не все ученые. За ним пошел, в частности, Смоленьский⁴² со своим трактатом «Исторические школы в Польше», опубликованным в журнале «Атенеум» в 1886 году и варшавском издании 1898 года с предисловием Рембовского. Он оперировал материалами противников и не отличился собственными исследованиями внутренних отношений в польской истории. Затем на съезде историков в 1890 году довольно громким стало выступление Корзона⁴³, который, критикуя новую школу как «краковскую», выступил против постулата о том, что история является «учителем жизни», и обрушился на субъективизм в историографии. Ему оппонировал Бальцер. Позже же Корзон, с головой погрузившийся в исторические исследования, стал одним из виднейших представителей новой школы и приверженцем сложившихся в ней взглядов.

Однако под влиянием начавшейся мировой войны и восстановления Польши над всей исторической работой нависла большая опасность, когда некоторые историки вознамерились потребовать пересмотра истории и причин упадка Польши⁴⁴. К предмету актуальности данного вопроса мы еще вернемся в заключительных замечаниях данной книги.

Плодом труда историков за прошедшую половину столетия стало большое количество диссертаций и монографий, многие из которых не выходят за рамки изложения деталей. Однако в некоторых из них подняты достаточно важные вопросы и проливается свет на связанные с ними исторические свершения. И все же готовых законченных разработок больших исторических отрезков еще недостаточно.

Тем не менее большая заслуга проделанной работы заключается в том, что она, не ограничиваясь одной лишь политической историей, охватила поистине умелым изучением все другие стороны жизни и развития народа. Так, неожиданные результаты были достигнуты после обращения к изучению государственного и общественного устройства. Кроме того, стали исследоваться законы, государственные финансы и экономические отношения, не говоря уже об истории церкви, открылись работы по военной истории, достигнуты, возможно, величайшие научные достижения в истории литературы, начались плодотворные исследования в области археологии и истории искусства. Причем число ученых, участвовавших в этой работе, оказалось настолько велико, а количество трудов и диссертаций – таким большим, что даже самое короткое их перечисление превысило бы размеры этой книги. Поэтому в данном труде мы приводим только самые выдающиеся и последние работы из общей истории, отсылая читателя к «Библиографии истории Польши» доктора Людвика Финкеля⁴⁵ в трех частях (Краков, 1891–1906. Дополнительный выпуск в 1914 г.). Более позднюю библиографию можно найти в ежеквартальном историческом журнале «Квартальник хисторичны»⁴⁶.

Когда-то все отдельные ветви нашего исторического знания сливались в единое целое истории народа, но сегодня до этого еще далеко. Поэтому нам следует только приветствовать, что Академия знаний, издавая энциклопедии, взяла на себя задачу представления результатов научных исследований в области нашей истории, привлекая к этому исследователей, ведущих изыскания во всех направлениях. Однако вследствие перерыва, вызванного войной, вышла лишь часть сочинений, на основе которых была создана «Политическая история Польши», изданная в двух томах в 1920 и 1923 годах. Этот труд, как плод работы девяти историков, а именно – Станислава Закшевского, Захоровского, Галецкого, Домбровского, Смолки, Папеега, Собеского, Краевского и Конопчинского, выходит за рамки доклада о достигнутых результатах, обогащая его новыми исследованиями. Поэтому нам больше не нужно было прибегать к истории, которую написали Роупелл Каро и Зивье.