Великоморавский союз, еще более укрепившись благодаря христианству и получив великого вождя в лице Святополка (870–894), смог отразить нападения немцев и включил в свой состав чехов, полабских сербов, а также, вероятно, силезцев и вислян⁷⁹. Все, казалось, предсказывало ему блестящую будущность, как вдруг в конце IX века на него обрушилось совершенно непредвиденное бедствие, в корне изменившее историю западного славянства.

Дикие орды венгров напали на славян, уничтожили при содействии немцев, всегда готовых на подобные дела, великоморавское государство, искоренили только что привитое христианство и цивилизацию и, поселившись в Паннонии в землях по среднему течению Дуная, разделили славянство на две части – западную и южную. При этом связи чешских и моравских славян с Царьградом были разорваны, а сами племена оказались под исключительным влиянием немцев.

Чешские племена, начавшие объединяться под охраной моравского союза и организовываться под управлением могущественной династии Пржемысловичей⁸⁰, теперь из страха перед венграми вынуждены были прибегнуть к покровительству немцев. Их князь Борживой I (852–888) в 871 году принял латинский церковный обряд и политические учреждения Запада.

Немцы, временно отойдя от политики уничтожения, согласились на эти условия, поскольку венгры были опасны и для них. Чтобы обезопасить себя, они стремились оградиться от них вассальным славянским государством.

Таким образом, возникшее чешское государство приобрело возможность внутреннего развития, оберегая тем самым славянский элемент от германизации. Чешский князь Болеслав I Грозный (915–967) в 955 году отвоевал Моравию у венгров и расширил свою власть вплоть до Кракова. Но, признав верховенство германских императоров и войдя в состав германского государства⁸¹, Чехия уже не могла встать во главе всего западного славянства, организовать его в единое государство и вести борьбу с немцами. Она не смогла исполнить ту великую миссию, которая досталась в удел более счастливой Польше.

В условиях, похожих на те, в каких жили чешско-моравские племена, находились и очень близкие друг к другу по происхождению, обычаям и языку славянские племена, из которых позднее образовались польский народ и государство. Поэтому они имеют общее название польских славян, проживавших на огромной равнине к северу от Чехии, гранича с Балтийским морем и занимая территорию по обоим берегам Одера и Вислы вместе с многочисленными притоками к ним.

В то время все это огромное равнинное пространство сплошь было покрыто девственными лесами. В плодородных низинах росли в основном исполинские вековые дубы, грабы, буки, березы и липы, а на возвышенностях – лиственницы, пихты, ели и сосны. Такого рода лес создавал особые климатические условия и представлял собой естественное хранилище влаги. Поддерживая более низкую температуру, он превращал приносимые западными ветрами водяные пары в почти непрерывные дожди, сберегая влагу в густой тени. Ведь солнечным лучам было трудно извлекать ее оттуда, а ветры, шумевшие над вершинами деревьев, не могли уносить ее на восток в далекие степи.

Вследствие этого наш край представлял собой огромное, постоянно расширяющееся хранилище воды. Земля, пресыщенная влагой, могла впитать в себя только незначительную ее часть. Другая, тоже небольшая ее часть удерживалась на поверхности, образуя бесчисленное количество озер и болот. Поэтому основная масса воды вынуждена была прокладывать себе естественные пути к близкому Балтийскому морю. Такими водными путями являлись Эльба (Лаба), Одер (Одра) и Висла. Однако ни одна из этих рек не имела тогда постоянного русла. Они разливались на несколько квадратных миль, затопляя соседние леса и образуя обширные трясины, делавшие само русло недоступным.

При этом реки после каждого наводнения меняли свое русло, набрасываясь с неудержимой яростью на соседние леса, опрокидывая их и пробивая себе новый путь среди торчавших пней и корней старых дубов и буков. Причем зачастую реки и вовсе исчезали, распадаясь на бесчисленное множество рукавов, образуя массу больших и малых островов, чтобы затем ниже по течению вновь появиться из поросших кустарником заболоченных озер.

Жителей среди бесчисленных рек, болот, озер и обширных дремучих лесов было немного. Для поселения они выбирали себе места посуше. А для того чтобы защитить себя от диких зверей и не менее диких врагов, строили свои жилища на многочисленных островах посреди озер, а еще раньше и на самих озерах, вбивая в них тысячи свай, следы от которых сохранились и по сей день. Причем такие жилища соединялись с ближайшим берегом длинными мостами, которые в минуту опасности могли подниматься.

Население жило охотой, рыбной ловлей, пчеловодством, скотоводством и хлебопашеством. Однако сельское хозяйство имело лишь второстепенное значение, поскольку необъятные леса давали много дичи, а широко разлившиеся воды изобиловали рыбой. К тому же обширные луга и дубравы позволяли без всякого труда содержать лошадей, крупный и мелкий скот.

Тем не менее по мере роста числа населения сельское хозяйство постепенно развивалось и с началом корчевания лесов стало приобретать все большие размеры. Посреди лесов появились обширные поля, а возле Варты они вообще раскинулись так далеко от лесов, что местных жителей стали называть полянами.

Хозяйство велось только для личных нужд за счет переработки сырья, и поэтому предметом торговли могли выступать только воск, добываемый из многочисленных лесных ульев, и дорогие меха, а в Померании – янтарь. Причем продавались и рабы.

В роли торговцев очень скоро стали выступать в основном евреи, которые вывозили купленный товар на Восток и в Испанию. Об экспорте, а следовательно, о более широком производстве зерна или крупного рогатого скота тогда никто не мог и думать, хотя бы потому, что этого не позволяли имевшиеся тогда средства коммуникации.

Существовало два вида таких средств. Там, где было возможно, пользовались спокойными водами и доступными берегами озер, соединявшихся естественными каналами. Реки только местами облегчали коммуникацию, но роли крупных водных торговых артерий из-за отсутствия постоянных русел играть не могли.

Главными являлись сухопутные торговые пути. При этом дороги прокладывались по местам, где почва была суше. Они извивались, словно змеи, среди болот и топей, по которым иногда приходилось настилать тянувшиеся на многие мили гати. Такие настилы обычно вели в те места, где реки, стесненные высокими берегами, были более удобны для переправы.

Через торговлю, преимущественно меновую, в край завозились плоды более высокой цивилизации, какие сегодня при раскопках мы находим в большом количестве. Причем с древнейших времен существовало два торговых пути, шедшие к берегам Балтийского моря, где собирался дорого ценившийся в античном мире янтарь. Один путь шел с юга из Италии, а другой – с юго-востока из греческих колоний, располагавшихся по берегам Черного моря.

Таким образом, на нашей территории встречались две цивилизации. Конечно, характер и значение влияния каждой из них в течение веков, особенно после переселения народов, менялись. Через франкское государство и Чехию к нам приближалась цивилизация Запада, а через Русь с трудом проникала цивилизация Востока. Позже же ареной самостоятельной торговли, а вместе с ней и распространения цивилизации среди ближайших племен, а затем при их посредничестве и среди живших в отдалении племен сделались берега Балтийского моря.

Однако насколько слабо было это культурное влияние, лучше всего видно из того, что, за исключением, пожалуй, одного Поморья, население нигде не сосредоточилось в одном месте и городов не знало.

Прямых источников, характеризующих социальный строй польских племен до создания государства, у нас нет. Тем не менее можно с большой вероятностью предполагать, что он основывался на ощущении близкого или далекого родства.