– В порядке? – Сента слушал с неослабевающим вниманием. – Может быть наоборот, если меня ранят?

– Нет. – Рума продумал все варианты. – Если тебя ранят, ты, возможно, вообще будешь еле стоять, тогда лишнее движение тебя выдаст. Уверен, в этих играх не разрешено постороннее вмешательство.

– Ясно, – согласился Сента. – А какой знак?

– Ну, помаши рукой болельщикам. Может, сестра обрадуется. Она должна видеть тебя. Когда начнёшь бежать, либо оторвись ото всех, либо беги в середине, не приближаясь к лидерам до самого конца. Если поранишься во время игры, сразу падай и делай вид, что споткнулся. Я постараюсь помочь.

– Но, господин Рума, вы ведь говорили, не будете помогать.

– Я не стану делать тебя быстрее или мешать остальным. Только если кто-то будет играть нечестно, – Рума надеялся, мальчишка поймёт это. Выделять из толпы невольников одного, который к тому же уже свободен, претило ему.

– Я понял, господин, – улыбнулся Сента.

Они замолчали. Оба погрузились в свои мысли. Очередь уменьшалась, и вот уже перед Сентой остался всего десяток человек. Рума обдумывал, правильно ли они поступают. Может быть, не стоило слушать бывшего раба, который кроме своей деревни ничего не видел, и нужно было просто заплатить и за него, и за девушку? Тогда никто, даже Диннел, не смог бы ни к чему придраться. А сейчас он оставлял судьбу маленькой семьи на волю случая, который иногда мог быть очень жестоким.

Рума настолько задумался, что не заметил человека в тёмном плаще и капюшоне, остановившегося возле него, пока тот, видимо, потеряв терпение, не схватил его за руку, выдёргивая из толпы.

– Так и знал, что ты здесь, – сказал он, вглядываясь в лицо мага из-под капюшона.

– Акан?! – воскликнул Рума, чем вызвал раздражённое бормотание у рабов.

– Тихо, – прошипел принц, а это действительно был он, оттаскивая Руму ещё дальше. – Какого демона ты не выкупил их?

– Сента решил играть, – радость мага при виде, как он думал, надолго рассорившегося с ним друга, быстро исчезла, стоило ему понять, что снова начинается спор о рабах.

– Решил он, – Акан покачал головой.

Видимо, он многое мог сказать, но время вышло. Сента оказался лицом к лицу с писарем, слегка растерявшись.

– Имя? – спросил тот, протягивая руку к оставшимся свиткам.

– Сента, господин, – пробормотал юноша.

Рума замер, недовольно покосившись на Акана. Писарь долго искал нужный свиток, откладывая другие в сторону, рядом то же делал ещё один. Знакомого среди них не оказалось, что немало порадовало мага. Сейчас, когда Сенту ждёт скрытая ото всех клетка, каждая задержка была на пользу, а тот писарь, скорее всего, смог бы указать свиток, заполненный им.

Через какое-то время свиток был найден и развёрнут. Прочитав надписи, писарь странно посмотрел на Сенту, но ничего не сказал.

– Бег на два круга. Дверь номер два. Номер раба – семьдесят восемь.

Сбоку подошёл ещё один человек в красном и хотел было увести Сенту внутрь барака, когда Акан внезапно оставил мага и что-то быстро шепнул юноше. Тот странно посмотрел на него, видимо, не совсем расслышав или не поняв, но принц повторил, и мальчишка согласно кивнул, уже уводимый к остальным рабам.

Акан вернулся к магу и вместе они зашагали к трибунам.

– Что ты ему сказал? – спросил Рума, когда они отошли на достаточное расстояние от рабов, чтобы не привлекать внимания.

– Не важно, – отозвался принц. – Это сейчас меньшая из проблем. Надеюсь, ты хотя бы велел ему прикинуться больным, когда зайдет в клетку?

– Нет. Я сказал падать после ударов.

– Ясно. Где вы остановились?

– Трактир «Добрый лис».

– Не видел, – задумался Акан, но быстро сменил тему. – У тебя всё нормально? Никуда больше не влез?

– Почему у меня что-то должно быть не нормально? И почему «больше»?

– Потому что ты всегда везде лезешь и никогда не оглядываешься на законы.

– Законы? Мои действия законны. Почти, – слегка остыл Рума, вспомнив пару случаев.

Они остановились посреди дороги, глядя друг на друга. Толпа собирающихся зрителей обходила их, но скоро людям надоело, и кто-то стал подталкивать обоих по направлению к трибунам. Акану мешало это, и он снова оттащил мага в сторону. Оба замерли возле самого края построек.

– Так что происходит? – маг снова попытался добиться от принца ответов.

– То, что и должно быть. Раб проиграет, и его вместе с сестрой снова продадут.

– Он сможет выиграть, – насупился маг. – Ты не видел, как он быстр.

– Это не важно. Если он и выиграет, освободить сестру ему никто не даст. Даже если кто-то из дворян решит поиграть в благородство и освободит её, раб всё равно останется рабом.

– Он не раб! – Рума всплеснул руками. Твердолобость принца надоела ему ещё на равнине.

– Вот именно что раб! – Акан прошипел это прямо ему в лицо. – Ты это прекрасно знаешь. И это ты угробил свой шанс выкупить его и освободить! Если ты так хотел помочь ему, зачем тогда отпускал купца, когда мог сразу отдать за него деньги? Или ты уже после раздобрел от слезливой истории? Такие здесь у тысячи и даже больше! Иди и спасай всех.

Акан говорил всё это вполголоса, не позволяя никому услышать, о чём идёт разговор. Рума сначала подумал, что принц просто взбешён, но нет. Акан был зол, но злость давно перегорела, и осталось только бессильное раздражение. Его слова не были похожи на пустые упрёки, и маг снова начал подозревать совершённую им ошибку. И, возможно, ошибку фатальную.

– Ты, правда, не понимаешь? – устало вздохнул Акан. – Или просто прикидываешься? Ты же должен знать закон!

– Да какой к демонам закон? Он хотел убить его! Зачем мне было его выкупать?

Услышав это, принц вытаращил глаза; из-под его капюшона это смотрелось очень смешно, и Рума бы даже улыбнулся, если бы не сквозившее во всей позе принца удивление.

– Постой, ты же… Ты же должен знать. Ведь ты бывал в Кайге. Тем более ты родом из Маона. Там тоже распространено рабство!

– О чём ты? Что я должен знать, Акан? – Руме начало казаться: теперь он, наконец, узнает причину странного поведения принца и остальных из отряда.

Всё это время его тревожила одна мысль: несмотря на то, что большинство его спутников были дворянами, на время своих походов они предпочитали забывать об этом, да и дома, в своих родовых замках или деревнях держались приветливо со всеми, будь то дворцовая челядь, пастухи или крестьяне. Они хорошо общались с Дарином, который, как позднее заметил маг, не чувствовал себя среди них обделённым или на вторых ролях. Даже с ним, человеком без рода и без дома, простым нищим, если подумать, они обращались, как с равным. И пусть он маг, пусть они через многое прошли вместе, но ведь какие-то предрассудки должны были остаться, но их не было. Даже Эндиус, пусть первым делом при знакомстве и выяснял про титул и степень родства со знатнейшими семьями, но общался с ним, как с человеком своего круга. Неужели они так сильно изменились, потому что мальчишка когда-то потерял свободу из-за неудачника-отца? После долгих раздумий это перестало укладываться в голове, и хотелось найти другое объяснение происходящему. Которым, видимо, обладал Акан.

– О законе работорговли, – тихо начал принц, словно надеясь, что маг всё поймёт и продолжит его мысль. – Раб может считаться свободным, только если купивший его хозяин освободит его в присутствии ещё как минимум десяти свободных людей.

– И? – Рума никогда не слышал подобных правил и попытался найти свою оплошность, но пока не находил. – Ведь там было десять свидетелей?

– Раба нельзя освободить, просто сняв с него цепи.

– Но купец ведь сказал, что его больше не продать!

– Вот именно. Если бы ты хотел освободить его, ты должен был опровергнуть эти слова и купить его сразу там. Он отдал бы его по меньшей цене, как больного, и тогда ты бы имел право освободить его. Но купец просто выкинул свой товар. Он не хотел лечить его. А теперь раб снова здоров, его снова можно продать. Следовательно, он снова становится рабом и имуществом этого купца.