– Да, – кивнул писарь.
– Ясно. Он придёт, – кивнул писарю Рума.
Вместе с замолчавшим Сентой, видимо понявшим, что то, к чему он стремился долгое время, исполнится через двенадцать дней, маг проводил глазами писарей. Он собрался уже вернуться в трактир: оставаться на невольничьем рынке никакого желания не было; когда снова подал голос Гама:
– Эй, – обратился он к магу, видимо, намеренно не став именовать господином, – не хочешь меня купить? Тебе не нужен телохранитель?
– С покалеченной рукой? – усмехнулся Рума.
Лицо невольника отражало спокойную уверенность в себе, долю ехидства и неприкрытую надежду на освобождение. Увидев Сенту, он, должно быть, решил, что маг один из тех, кто верит прежде всего в людскую порядочность и сам готов бороться за благо каждого встречного. А потому, если и не отпустит его на свободу, то сбежать от такого хозяина будет легче лёгкого. В то же время раб был не глуп и не начал просить об освобождении, не привлекая внимание купца.
– Посмотрим, – маг легко коснулся руки невольника, замотанной в несвежую тряпку.
– На что?
– На то, как ты сыграешь, – Рума отвернулся и двинулся прочь от помоста с рабами, сначала снова оказавшись на середине прохода, а после сворачивая в сторону улицы, уводящей прочь от рынка.
Сента следовал прямо за ним, боясь отстать и потеряться в толпе. Теперь, когда осталось только дождаться Игр, ему не хотелось снова попасться под взгляд бывшего хозяина.
Скоро рынок с его шумными душными рядами остался позади, и можно было спокойно идти, не боясь натолкнуться на кого-нибудь или оказаться перед очередным купцом. Улицы постепенно расширялись, и даже изредка встречаемые всадники из городской стражи или отъезжающих дворян не мешали двигаться в изрядно поредевшей толпе. Теперь о торговле рабами напоминали только изредка появляющиеся богато одетые люди, ведущие за собой одного или нескольких человек в тряпье и кандалах.
Быстро пройдя через пару улиц и оказавшись почти рядом с опоясывающей город стеной, Рума и Сента нашли здание трактира. Оно было старым, но ещё вполне неплохим. Видимо, выручка позволяла подновлять фасад и снова и снова перестилать полы. Народ здесь останавливался совершенно разный, хотя и не очень богатый: крестьяне с семьями, наёмники, пара купцов, ещё не сколотивших состояние, и другие люди, по виду которых было вообще не узнать, к какому сословию они принадлежат и чем занимаются, так что они могли оказаться хоть скрывающими личину королями, хоть наёмными убийцами.
– Вы дождётесь Игр, господин? – спросил у мага Сента, когда они устроились пообедать за одним из небольших столиков подальше от двери.
– Наверное, да, – ответил Рума. – Надо же узнать, как ты кончишь.
Магу показалось, Сента обрадовался. Несмотря на то, что мальчишка вёл себя спокойно, он, должно быть, нервничал, оставаясь один в таком городе.
– Может, мне стоит сразу дать тебе денег? Тогда ты уже сегодня сможешь уйти отсюда вместе с сестрой.
– Нет, господин, не нужно, – немного подумав, ответил бывший раб. – Мне бы хотелось начать жить свободно. Без долгов.
– Можешь не возвращать, – Рума понизил голос. – Я даже могу сделать золото из листьев, так же как плащ.
– Господин, я… Я хочу сыграть, – поднял упрямые глаза Сента.
– Дурень, – только и оставалось фыркнуть магу.
Оба решили остаться в городе. Ночевать за городской стеной было бы глупо, ведь на каждой улице стояло несколько трактиров на любой вкус и за любые деньги. Несмотря на разношёрстные компании, бродящие по городу с утра до вечера, было довольно спокойно – стража в Фитхе считалась расторопной и исполнительной. Пару раз, прогуливаясь вместе с Сентой, Рума замечал группы стражников ведущих перед собой бедно одетых людей, а иногда и подвыпивших дворян или наёмников.
Праздно проводить время в ожидании Игр магу не давал Сента, взволнованный предстоящим состязанием, и ему приходилось выходить вместе с юношей за городские ворота.
Поутру они удалялись на несколько миль от города, и когда солнце начинало печь, а перед глазами появлялись тонкие тропки, идущие рядом с дорогой, видимо кому-то не нравилось плестись следом за телегами, Сента принимался тренироваться.
Следя за быстрым бегом парня, отсчитывая мгновения до линии, которую они нарисовали в пыли в качестве финиша, Рума убеждался в его шансе на выигрыш. Сента бежал легко, сразу разгоняясь на приличную скорость, и пробегал расстояние равное тому, которое составляли два круга на игровой арене, довольно быстро. Впервые увидев его бег, маг даже удивился: нечасто встретишь такую скорость. Если не случится ничего непредвиденного, и обезумевшие от близости свободы люди не будут устраивать из гонки побоище, то мальчишка выиграет. В крайнем случае, Рума пообещал себе, что, если заметит, как кто-то из рабов будет пытаться замедлить Сенту силой, он незаметно вмешается.
Так проходили дни. И если сначала они медленно тянулись, подгоняемые лишь тёмными вечерами, когда маг вспоминал о предстоящих для Сенты состязаниях и заставлял того раньше ложиться спать, чтобы сохранить силы, то через неделю от пожирающего волнения они пролетали мимо совершенно незамеченными. Вроде бы недавно маг и юноша позавтракали, а уже снова сгущаются сумерки.
Накануне Игр Сента не вытерпел и снова отправился на рынок. Рума не отпустил мальчишку одного и пошёл с ним.
Их снова встретило удушающее зловоние от множества немытых тел, оглушающие крики купцов и рабов, и толпа, которая словно разрослась, отчего пройти между рядами можно было с большим трудом. Люди безостановочно переходили от помоста к помосту, орали, толкались, спорили, зазывали покупателей и друзей, кого-то искали, рассыпали деньги и сновали под ногами. Всё те же купцы, крестьяне, наёмники, стражники, маги и дворяне мельтешили перед глазами. Руме казалось, все они пришли на рынок не столько покупать, сколько поглазеть, наораться и спустить пар.
В этот раз прогулка по рынку затянулась. Сента надеялся увидеть свою сестру, но, нарезая круги между рядами, они никак не могли найти его бывшего хозяина. Когда толпа вынесла их к памятному месту, где в прошлый раз им встретился писарь и торговал знакомый купец, оказалось, что его связка значительно поредела, занимая теперь всего с пару десятков ярдов против прежнего целого помоста.
– Почтенный, – обратился к купцу Рума, когда стало понятно, что плутать по рынку можно ещё долго, а пропустить нужную связку легче лёгкого. – Как нам найти купца Диннела?
Купец присмотрелся к нему, но видимо узнал, ответив крайне недовольно:
– Зачем вам его искать? Или решили, ваш раб не сдюжит?
– Удостовериться в порядке ли девушка, – отвернулся от него Рума.
– Да что с ней сделается?
– Например, её могут купить, – полувопросительно предложил маг.
– Не купят, – купец ещё больше насупился, – видите табличку?
Рума посмотрел туда, куда показывал купец и заметил старого знакомого – Гаму, который всё так же стоял, спокойно созерцая небо и не глядя на людей, оценивающих его. Прямо перед ним в землю была установлена небольшая табличка со странным знаком: круг и внутри него два круга поменьше, соединенных вместе. Как заметил маг, многие из толпы намеренно приближались именно к нему, видимо, привлечённые внешней силой, но, заметив табличку, отходили.
– Это знак игрока, – продолжил объяснять купец, – с ним обычно не покупают. Только смотрят. Если купят, то только кто-то из местных дворян или магов. Хотя, к нему гномы подходили. Эти могут взять, даже со знаком. Им плевать на все людские правила. Покупают – и сразу в рудники. Там даже король не достанет.
Разговорившийся купец, видимо только сейчас смирившийся с участием его человека в Играх Рабов, ненадолго примолк, но снова посмотрел на мага, уже без недовольства.
– Перед вашей девчонкой тоже такой сделали. А Диннел недалеко стоит. Во-он, с той стороны второй ряд. Тогда он поближе ко мне был. Слышали бы вы, как он орал, когда понял, что раб цел и играть собирается.
