40-е гг. XX в. стали временем окончательного заката обновленчества на Ставрополье и Тереке. Причем это происходило не только в контексте общесоветского русла, но и со значительными местными особенностями. На Ставрополье тяжелый урон обновленчеству был нанесен не только государственной властью после 1943 г., но и немецко-фашистскими оккупантами. Обновленчество на Северном Кавказе, при слабой идеологической базе, практически до 1945 г. оставалось сильным организационно. Полный распад стал возможен только благодаря умелым действиям архиепископа Антония (Романовского) по преодолению раскола и сдаче обновленческим митрополитом
Василием Кожиным своих позиций. Вслед за уничтожением обновленческой религиозной организации сохранились пережитки обновленчества в церковной жизни некоторых приходов, а также единичные попытки возрождения обновленчества, не увенчавшиеся успехом. Уполномоченные Совета по делам Русской Православной Церкви пытались с помощью священнослужителей, ранее отпадавших в обновленческий раскол, оказывать влияние на церковную жизнь Северного Кавказа.
Выводы по главе:
Обновленцы удерживали монополию в религиозной жизни Ставрополья с 1923 по 1925 гг., Терека – с 1923 по 1929 гг. Противодействие духовенства, поддерживающего линию патриарха Тихона, подавлялось административными методами. Государственная поддержка обновленчества на Ставрополье и Тереке продолжалась все двадцатые годы, без переключения в 1926 г. на протекторат по отношению к григорьевскому расколу (ВВЦС).
В тридцатые годы обновленцы полностью зависели от воли властей. Сначала были закрыты все обновленческие духовные учебные заведения и печатные органы. В 1935 г. был распущен Синод и свернуты епархиальные управления. Окончательно было свернуто идейное начало обновленческого движения. В эти годы уже практически не делалось различий между Патриаршей и обновленческой церковью. С середины 1930-х гг. отмечались случаи репрессий против неугодного местной власти духовенства. Основной удар репрессивной политики советской власти был нанесен по Патриаршей Церкви, которая в 1934 г. лишилась на Ставрополье, а в 1937 г. – на Тереке даже епархиального управления. Только в 1939–1941 гг. началось некоторое смягчение антирелигиозной политики советской власти на Ставрополье и Тереке.
40-е гг. XX в. стали временем окончательного заката обновленчества на Ставрополье и Тереке. На Ставрополье тяжелый урон обновленчеству был нанесен не только государственной властью после 1943 г., но и немецко-фашистскими оккупантами. Обновленчество на Северном Кавказе, при слабой идеологической базе, практически до 1945 г. оставалось сильным организационно. Вслед за прекращением деятельности обновленческой религиозной организации сохранились обновленческие методы воздействия на Церковь и многочисленные пережитки и рецидивы обновленческого сознания.
Обновленческий митрополит Василий Кожин за годы служения на Северном Кавказе проявил себя как идейный обновленец. От ранних обновленческо-анархических деятелей его отличало не желание богослужебных или канонических реформ, а идея всецелого служения советскому государству. В основе его мировоззрения лежало восприятие истинности Православной Церкви, построенное не на каноничности, а на патриотичности. То есть Церковь, в его восприятии, это патриотический институт общества, построенный на служении государству и обществу. Эти особенности мировоззрения В.И. Кожина проявились в его высказываниях и деятельности. Архиерейство в понимании обновленческого митрополита Василия Кожина заключается не в особой благодати апостольского служения, а в лидерских задатках священнослужителя. Эти особенности мировоззрения сохранились и после воссоединения с Патриаршей Церковью. Епископ Гермоген (Кожин) остался патриотом и верным служителем Церкви, советского государства и общества.
Заключение
По результатам проведенного исследования можно придти к следующим выводам:
Обновленчество понимается как религиозный феномен, возникший и получивший развитие в Русской Православной Церкви в первой половине XX в., будучи ориентирован на реформу внутреннего содержания религиозной системы – вероучения, обрядности, организационной структуры и социальной концепции Православной Церкви. Ведущая роль в инициировании обновленческого раскола принадлежит органам ГПУ.
К началу XX в. достиг апогея процесс секуляризации, хилиазации и политизации религиозного сознания, выразившийся не только во взаимопроникновении их основных идей, но и в формировании на их основе новых общественно-религиозных и религиозно-философских идеологических конструктов, направленных на реформирование русской церковной жизни. Они включали в себя философию «нового религиозного сознания», «христианский социализм», религиозно-политические изыскания интеллигенции и партийных деятелей, мысль обновленческих групп духовенства и профессоров Духовных Академий и частично труды по созыву Поместного Собора Русской Православной Церкви.
Развитие местной церковной периодической печати позволило, с одной стороны, активизировать внеприходскую и миссионерскую деятельность духовенства, но, с другой стороны, она стала трибуной выражения мнений по вопросам церковно-общественной жизни. Наиболее жесткая борьба церковных обновленцев и традиционалистов развернулась на страницах периодической печати Владикавказской епархии.
Важным фактором либерализации церковной жизни стал процесс политизации духовенства Ставрополья и Терека в начале XX в. Священнослужители и семинаристы в силу своего социального положения тяготели к программных положениям партий социалистического толка. Поддержка левых политических сил была обусловлена также массовым увлечением марксизмом и распространением идей решения церковных проблем революционным путем. Со своей стороны социалистические политические партии вырабатывали приемлемую для многих священнослужителей модель государственно-церковных отношений и положения Православной церкви в обществе.
Первая российская революция 1905–1907 гг. породила на Ставрополье и Тереке, во-первых, общую демократизацию церковной жизни в русле эволюции общественно-политической жизни страны, а, во-вторых, распространение революционных групп в церковной среде. Система епархиальных и благочиннических съездов духовенства, формально существовавшая со второй половины XIX в., фактически превратилась в представительные органы духовенства, церковных чиновников и мирян. При некоторых приходских братствах и обществах появились церковно-революционные группы, тяготевшие по своим убеждениям к программным документам левых политических партий. Многие священнослужители вели революционную агитацию на приходах. Пик церковно-революционной активности пришелся на 1906 г., т. е. на период максимального подъема революции в аграрных губерниях и областях, к которым относился и Северный Кавказ.
То есть, обновленческое движение – это не столько приспособление духовенства к изменившимся общественно-политическим и экономическим реалиям и не столько изменение сознания либерально настроенного духовенства в результате революции, что выражает мнение тех или иных исследователей, сколько выделение из церковной среды т. н. «церкви самой революции». Об этом говорит религиозно-политический характер практически любой революции и политического движения. Обновленчество прошло три этапа, порожденных соответствующей революцией и эволюционировавших в результате изменения исторических реалий. Первый этап начался в 1905 г. и трансформировался в результате Февральской революции 1917 г. во второй этап. Дух и требования каждой из революций отражался на каждом конкретном этапе развития обновленческого движения в эволюции требований и основных постулатов. Спад революционной активности в 1907 г. обернулся и стагнацией обновленчества, активизировавшегося только в 1914–1916 гг. с формированием в стране необходимых условий для социальных потрясений.
С победой Февральской революции большинство духовенства выступило в поддержку Временного правительства, надеясь на быстрое проведение реформ и решение основных церковных проблем. Стремление к воплощению дореволюционных обновленческих идей нашло поддержку государственной власти в форме т. н. «официальной реформации» обер-прокурора В.Н. Львова. В Ставропольской и Владикавказской епархиях прошли съезды духовенства, принявшие официальные программы церковных реформ в рамках своих епархий. Часть белого духовенства Ставрополья и Терека, закладывая конформистскую установку поведения, было готово подчиниться светской власти ради получения в свои руки церковной власти или возможности влияния на процесс управления епархией.
