Неудавшийся инженер путей сообщения

Однако одержимый музыкой папаша наверняка и в нужное время сумел внушить отпрыску, что на струнах и клавишах приличного места в жизни не заработаешь. Вследствие чего, внешне смирив страсти и чувства, 17-летний Верстовский отцовскою волей отбыл в Санкт-Петербург обучаться в Корпусе инженеров путей сообщения. «Вышел рано, до звезды» – как напишет потом ровесник Верстовского Пушкин. Ещё никто не знает ни того, что такое железные дороги, ни тем паче того, что «премьера» первой русской «железки» до Царского Села волею судеб почти совпадёт с премьерами «Аскольдовой могилы» и «Жизни за Царя»…

Памятник Дмитрию Голицыну в подмосковной усадьбе Большие Вязёмы (Фото Г. Осипова)

В Корпусе Верстовский проучился недолго – всего-то год. Да и тот вечерами брал уроки игры на скрипке и фортепиано, пропадал в театрах, салонах, литературных кружках, вовсю участвует в любительских спектаклях – как драматический актёр, как певец и, самое главное, как автор музыки к ним. Более того, к петербургскому периоду относятся и первые оперные опыты Верстовского – «Бабушкины попугаи» (1819), «Карантин» (1820), «Новая шалость, или Театральное сражение» (1822). Хотя это, конечно, не оперы в современном понимании этого слова, а скорее, водевили, которые были поставлены в петербургских салонах и имели большой успех.

Успехи помогали заводить знакомства, которые потом пригодятся и продолжатся на протяжении почти всей его жизни. И большинство, образно говоря, в театральной среде и на Парнасе. Князь Владимир Одоевский. Александр Алябьев. Василий Жуковский. Наконец, Пушкин. Они были настолько коротко знакомы, что были на «ты», более того – Пушкин уже через много лет после этого позовёт Верстовского на мальчишник накануне своей свадьбы, а на такие вечеринки абы кого не приглашают. Сейчас уже мало кто помнит, что первым музыку к «Евгению Онегину» (точнее, к его инсценировке, сделанной писателем и драматургом Григорием Кугушевым) написал именно Верстовский!

Сергей Тимофеевич Аксаков, автор либретто первой оперы Верстовского «Пан Твардовский»

Знакомства во многом и определили дальнейший путь Верстовского, который, в полном соответствии с его желаниями, оказался так или иначе связанным с музыкой. Но с новой столицей пришлось расстаться, и, похоже, о том молодой Верстовский не сильно пожалел. Дело в том, что понадобился чиновник по особым поручениям в канцелярию московского генерал-губернатора Дмитрия Голицына. Сына Натальи Петровны Чернышёвой-Голицыной – «пиковой дамы», если кто позабыл.

…в роли инспектора репертуара Большого театра

Голицын интерес Верстовского уважил – вакансия чиновника обернулась должностью инспектора музыки дирекции московских императорских театров (Большого и Малого), а пять лет спустя – и инспектором репертуара. Напомню, что в то время у Большого и Малого театров фактически была единая труппа, в которую входили и певцы, и танцовщики, и драматические актёры.

Очень быстро Верстовский становится не просто любимцем музыкальной Москвы, а её музыкальным genius loci – гением места. Вспомнить хотя бы тот сумасшедший успех, который имел водевиль «Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом». Либретто написали «в четыре руки» Пётр Андреевич Вяземский и Александр Сергеевич Грибоедов – всего за свою жизнь Верстовский написал музыку к более чем трём десяткам произведений этого жанра. Автор «Горя от ума» писал Верстовскому: «В красоте твоей музыки нисколько не сомневаюсь и заранее поздравляю себя с нею». И даже по-комиссарски суровый Белинский признавался, слушая водевили Верстовского: «Это не обыкновенная музыкальная болтовня, без смыслу, а что-то одушевленное жизнию сильного таланта».

Верстовский и ставит спектакли, и пишет музыку, и занимается педагогической деятельностью, занимается с певцами пением, занимается с пианистами техникой, занимается с композиторами, даря им идеи и предлагая им эти идеи развивать. Он, поднимая невероятным образом уровень спектаклей, сам подбирает и воспитывает актёров, занимаясь с ними комплексно – и пением, и сценическим движением, и драматическим мастерством. «Все артисты жаждали его замечаний, боялись их и с доверием и благодарностью их выслушивали… Он всегда сообщал артистам жизнь и одушевление», – писал в воспоминаниях о Верстовском много лет друживший с ним Александр Николаевич Островский.

Василий Тропинин. Князь Владимир Фёдорович Одоевский

Успех молодого Верстовского в Москве был совсем не случайностью – музыкальные вкусы Санкт-Петербурга, этого затянутого в чиновничий мундир «окна в Европу», и Первопрестольной, которую чуть ли не до середины ХХ века называли большой деревней, очень отличались.

Совсем молодой в те годы Сергей Аксаков свидетельствовал много лет спустя: «Слушали мы, и с наслаждением, музыку и пение Верстовского. Его “Бедный певец”, “Певец в стане русских воинов”, “Освальд, или Три песни” Жуковского и “Приди, о путник молодой” из “Руслана и Людмилы”, “Чёрная шаль” Пушкина и многие другие пьесы чрезвычайно нравились всем, а меня приводили в восхищение. Музыка и пение Верстовского казались мне необыкновенно драматичными. Говорили, что у Верстовского нет полного голоса; но выражение, огонь, чувство заставляли меня и других не замечать этого недостатка».

Очень точно написал об этом с позиции музыковедения Борис Асафьев: «Романтический славяно-российский стиль Верстовского вызвал всеобщие в Москве симпатии, особенно благодаря находкам красивых, задушевных, мягкосердечных, приветливых славянских мелодий рядом с горделивым «алекоподобным» пафосом… и с цыганско-молдаванским задором плясок и песен… Музыка Верстовского очень отвечала напевному строю русского стиха Жуковского и пушкинской плеяды».

«Гляжу, как безумный…»

Вот где сошлись пути потомков двух «турецкоподданных»! Елизавета Соковнина, племянница друзей Грибоедова Бегичевых, вспоминала: «Часто оживлял общество весельчак А. Н. Верстовский, который написал знаменитый романс “Чёрная шаль” и певал его с особенным выражением своим небольшим баритоном, аккомпанируемый Грибоедовым». «Чёрная шаль», впервые исполнил которую знаменитый тенор Пётр Булахов, отец будущего автора популярнейших русских романсов.

Надежда Васильевна Репина-Верстовская

Дело было, конечно, не только в успехе «Чёрной шали», хотя и её распевали не только в Москве, но и по всей России. В русской вокальной лирике Верстовский сумел создать новый жанр – балладу, или «драматические кантаты», как он сам и называл такие сочинения. Лучшие из них – «Чёрная шаль», «Три песни», «Бедный певец» – сочинены как раз в год переезда в Москву.

По сути эти баллады – повествовательно-драматические произведения для одного или нескольких (как «Певцы во стане русских воинов») солистов с инструментальным сопровождением, написанные в свободной форме. Исполнялись они часто в инсценированном виде – с декорациями, в костюмах и с оркестровым сопровождением. «Они не имеют приторной итальянской водянистости, не заглушены ни руладами, ни трелями, ниже какими-нибудь другими фиглярствами, которыми тщетно хочет прикрыть себя безвкусие», – писал об этих балладах Владимир Одоевский.

Особняк Верстовского в Москве (перестроен) – Хлебный переулок, 28