С одним из таких «петухов» и нам выпало повстречаться. Пришёл кто-то такой в казарму, надушенный, с зуботычкой вместо меча и начал пальцы гнуть. Ивар, что ещё ждать от бедноты дворянства, тихо обтекал от говна, а я не стерпел. Барон это вам не насрано.

Так-то, если по чесноку, то «петушок» по теме выл. Ну не дело из тысячи делать проходной двор. Только моих бойцов вместе с Могром пять человек, плюс Гумус, я, Адрус, Вир. Короче, до фига левых людей на территории части. За рвение я оценил наглого, но за форму претензий хотел вызвать его на дуэль. Коротко, ненароком я подставил Ивара. Я уеду, а ему с этим «петухом» ещё бодаться.

В таверну мы заглянули не для того, чтобы кутить, а тупо, чтобы пожрать. Так-то это нехило, почти десяток рыл заехали пожрать. Мы ели. Хмуро смотрели на всех остальных. Вир что-то бренчал за нашим столом на своей балалайке. Я же слушал дыхание таверны…

Когда на нас перестали обращать внимание, то отголоски шума в таверне шептали о войне. Столица – это не провинция.

Болтали всякое, от того, что наши просрали всё, и до того, что наши рвут и мечут… Обычное дело, война всегда полнится слухами, каждый из которых вранье…

К Равуру мы добрались только под вечер. Помню, меня надломило в какой-то таверне. Город навеял болезненные воспоминания. Я случайно вспомнил Халлу. Особо я не куражился, но на следующий день болели костяшки на правой, видимо кому-то перепало. Невольно косясь на фингал у Гумуса слева, я гадал, кто это ему вмазал. Что это за сволочь?! Кто бил моего оруженосца?! Повстречаю, убью гада!

С Равуром разговор состоялся лишь под утро. Вечером я, мягко говоря, был слегка навеселе.

– Протрезвел?! – каркая, прокашлял дед, прикладывая салфетку ко рту. На белой ткани остались следы крови. – Молодёжь. Всё вам по бабам скакать!

– Кор Равур… – начал я, и был прерван.

– Достаточно. Не помнишь, как меня вчера ругал?!

– Нет…

– И не начинай… Не смотри ты так на платок… Отживаю…

– Кор… Я…

– Самовольно вселился со своими… – Равура закашлялся. – Одно хорошо, стервятников потеснил… Км-м… – закашлял дед по новой.

– Стервятников?

– Наследники понаехали… Тебе это лучше известно. Послал мою троюродную кузину и её дочку к их матерям… – старик попытался улыбнуться, но вышло у него откровенно хреново. На губах пузырилась кровь. – Не смотри на меня так! Мне только твоих соплей не хватает! Чё припёрся?!

– Да это… пожить… – я совсем потерялся от вида крови на губах старика.

– Живи! – резал слух шёпот старика. – Ничего не говори. Ты один из немногих, кто меня не достал одеялами и подушками… Км-м… Кхе-хе… Кор, моя племянница прекрасно вышивает крестиком, но совсем бедная… Кхе-хе… Она за вами поухаживает… Кхе-хе…

– Э-э как тебя достали… – у моей похмельной тушки невольно вырвалось.

– Дурак ты, – беззлобно вырвалось у старика. Он позвонил колокольчиком и крикнул слуге: – Неси вино… Кхе-хе…

– А тебе… А вам можно?

– Дурак… Кхе-хе… Это только для тебя!

Утро меня и дальше огорчало. Как доложил Могр, кор-сэ́ уехал несколько часов назад, как проспался. Скотина такая, вот так подставить на пустом месте, это надо уметь. Ехать пьяным через Весёлый город, а после через Злой город, это надо умудриться. Надеюсь, его не тормознут ретивые служивые, он же местный…

– Кто с ним поехал?! Что?! – ревел я. – Почему не сопроводили!

На будущее, никогда не опохмеляйтесь вином. Вино похмелье не снимает, только даёт изжогу, если красное вино. Если белое, то просто по новой нажираетесь.

– Его же убить могли! – орал я и сам себя поймал на мысли, что слишком загоняюсь на волне своей паранойи. Извиняться перед своими было уже поздно. Да и не дело это извиняться перед рядовыми. Они же сами не поймут такого поворота.

– Гумус? Честно! Кто? – попытался я скинуть волну своей злости.

– Ты! – зло пробурчал мой оруженосец.

– Как?! За что?!

– За ВДВ! – окрысился мой мелкий. – Бей пиндосов!

– Гумус, прости. Не помню… Гумус…

– Ты! – и дальше он проматерился по-русски. Какая сволочь его научила материться по-русски?! Вот я бы ему рожу начистил бы!

– Гумус… – зашёл я на новый заход в извинениях…

– Едем к Алёне, – зло буркнул мелкий. – Вчера ты достал меня, её вспоминая…

Дед портной смотрел на меня сычом. Сукой буду, он былой служивыми, слишком спокойный для простого ремесленника. Дед Гаук вообще вызывает у меня противоречивые чувства. С одной стороны, хочется дать ему руку, с другой – хочется дать ему по лицу. К чему бы это?! К бабке Ильзе тоже мутные эмоции…

Встреча с рыжей изначально не задалась. Как подозреваю, дело даже не в моей переопохмелившейся роже, не в Гумусе с моим стягом и не в пятёрке сопровождения. Просто не фортануло.

Алёна удивила. Повисла у меня на шее, как будто не было полгода перерыва.

– А что ты мне привёз? – был первый её вопрос.

Я, ошалев от её напора, не знал, что ответить.

– Ты в новом платье, – дипломатично ушёл я от вопроса. И в самом деле, с чего новое платье? Дальнейший бред я пропущу. Отмечу важное…

– А милый старичок подарил мне ожерелье… Знахарка меня проверила от чумы… Мне подарили новое платье…

Я, заново опохмельный, был не в духе. Промолчал. Кто я такой? Стерпится – слюбится. Ещё раз! Не опохмеляйтесь вином! Оно от похмелья не лечит!

Кто-то подумает, что я сволочь. Промолчал, не сказал. А вы поставьте себя на моё место. Пускай девка радуется жизни. Пускай, пока ещё ничего не понимает. Что я ей могу предложить? Роль куртизанки при моей деревне?!

До неё, походу, ещё не дошло, что тут подарок ожерелья то же самое, что у нас подарить обручальное кольцо. Мне же влезать в их брачные отношения это заведомо быть неправым по местным законам. Она же ожерелье взяла от старика. Я по их законам уже заведомо не прав…

Я так ей ничего и не сказал. На её же благо стараюсь. Мне хватает Кайи и Халлы. Не хочу чтобы список пополнила ещё она. Живи, рыжая. И если что… Прости меня…

Я ехал и молчал. Даже мои меня не поймут. Тут другие нравы. Местным не понять. Честно, я жёсткий чувак. Я ещё та скотина, но своих не предаю. Алёна не своя, но она и не чужая. Землячка, а значит, я должен был за неё встрять, но не встрял. Кто я?! Сволочь или правильно поступил?

Кто я?! Липовый барон, которого могут не утвердить или убить в противостоянии с графом Илмаром. Думайте, что твердил мне рассудок!

Она легализуется. Станет местной. Якобы лекарша проверяла её здоровье. Не смешно. Её на девственность проверяли, а она это даже не поняла. Товар качественный, никто не ездил… У неё вся жизнь впереди. Не мне с моей кармой вмешиваться в её жизнь. Жалко девку. За что с ней так?! Но это к её же благу…

– Ваден… – отвлёк меня Гумус.

– Что тебе?

– Поедем в трактир.

– Зачем?

– У тебя глаза цвета неба…

– И?..

– Тебе плохо… У тебя такого цвета глаза, когда…

Трактир мы посетили между делом. Что-то заказали, что-то выпили. Меня несло вперёд. Весёлый, Злой город, Странный город. Как нас, в нашем подпитии, не остановили, сам удивляюсь. Я ехал заведомо к конкретному человеку. Полгода минуло, так что шансов его встретить почти не было, но когда это останавливало пьяных. Халмар, жрец Рарнора, встретил меня хмуро.

– Ты! – единственное, что издал он.

– Я, – глупо ответила моя тушка.

– Гверлар! Разводи курильницу!

Я иду по красному льду Красный лёд хрустит под ногами. Тишина. Только хруст льда под ногами.

– Нет! – ору я. Я уже понял подставу. Откуда-то внезапно появилась она. Образ теряется, мутный, размытый.

– Пришёл… – шелестит её голос.

– Да…

– Иди ко мне… – шепчет ветер над красной рекой. Откуда река? Как я здесь очутился?

– Ты мой… – шёпотом летит над рекой голос.

– Я твой… – шепчут губы.

Провал под лёд. Барахтаешься в холодной красной воде. Захлёбываешься. Руки скользят по корке льда, по полынье. А сверху наклоняется она.