Я дышал. Дышал. Мне хреново. Старый я. Это не сразу понимаешь, что старый. Просто однажды понимаешь…

В пяти метрах от меня бьётся в агонии лошадь. Всадник придавлен лошадью. Пытается из-под неё выбраться. В любом случае он не жилец, если не успеем вытащить его из-под лошади. Впрочем, могут ещё вытащить те, кто на стене, но им почти полкилометра скакать…

Одышка. Хриплю. У ворот неприятная суета. Скоро ко мне пожалуют. Ко мне уже бегут мои, но им ещё далеко. Сотня метров… Добиваю из жалости лошадь. Главное зайти со спины, чтобы ногами не задело. Тварь ещё дёргается с минуту в агонии. Переломанное бедро всадника само собой…

Пока лошадь бьётся в агонии, вытаскиваем всадника. Поясню, если бы не агония, то хрен конника вытащили бы. Хрен бы так быстро вытащили. А так, что я могу? Человек, два гоблина, Гумус и наёмник на подстраховке. Мы бы её никогда не отодвинули за те краткие мгновения…

Тащим. Хрипим. Сзади погоня. Небольшая, но погоня. Впрочем, нам похрен. Тащим. Кому надо, тот прикроет…

В итоге взяли, оттащили в лес двоих. Первый с поломанным бедром от свалившейся лошади и второй, что просто с коня слетел. Больше – не меньше.

Первый был неопытным. Второй, может, и знал больше, но из него данные пришлось бы тащить клещами. Хотя какие клещи, достаточно на кадык ногой наступить. В итоге второй на пытке первым же и сдох. Честно, я хотел его пропустить, но надо было запугать первого. Просто прошёл мимо и добил.

А дальше мы тупо уходили. Путали следы. Мы – это, конечно, те, кто умеет. Устраивали засады, в которые, впрочем, никто не сунулся. Успокоились только через час возможного преследования. А жаль. Я был бы не прочь снять ещё десяток преследователей. У меня для этого было всё готово. А они умнее оказались…

Того, что первым взяли, и пытать не нужно было. Всё сам сказал. Неприятное сказал, но что есть.

А дальше нелюбимое. Я, не задумываясь, добил «языка». Ему с переломанным бедром всё равно не жить. Обычное дело. Не я придумываю правила жизни.

Шёл от трупа, и от меня шугались деревенские. А что такого? Обычное дело. Что?! Что опять что-то пошло не так, я понял только, глядя на Алёну. Эта лярва может обниматься рядом с трупами с выпущенными кишками, но тут почему-то сторонилась меня. А что не так?

Подумаешь, добил. Его надо было добить, и всё на этом. Хочешь не хочешь, а надо. Ах да, вспомнил. Убивать беззащитного психологически сложнее, чем в бою. А на деле проще. Просто не видишь живого, нажимаешь и уходишь…

– Скажешь, что я чудовище?! – спросил я у Алёны. Спросил только для того, чтобы порвать эмоции. Надо же с чего-то начинать ссору. – Ничего нового не скажешь…

Признаюсь, я ждал не самого приятного разговора. Всё как обычно. Она меня удивила.

– Бедный. Тяжело было? – спросила она робко, стоя в стороне. Пересилила себя, приблизилась. Повисла на руках. Обняла. Блин, никогда я не пойму баб.

Кратко расскажу об операции. Всё путём. Ушли без потерь. Всё лучше, чем могло бы быть. Третий вариант не пришлось задействовать. Ушли спокойно.

Моя деревня воодушевлена. Они в конце операции сделали пару залпов и считают, что если нас с языками не преследовали, то это их успех. А если задуматься, то кому там было преследовать? Троих снесли залпом, ещё двое поломали ноги коням и не успели соскочить. Остаток преследователей из четверых сочли лучшим не лезть в заросли, подальше от проблем.

В итоге у нас оказалось два языка. Два часа бега, около десятка километров по пересечённой, и мы в лагере.

Двое – это больше, чем нам надо. Достаточно одного. Развели в разные стороны. Даже если начнут запираться, то всегда можно надавить, что второй уже всё сказал, осталось прояснить мелочи. По контингенту, второй скорее всего наёмник, первый смахивает на шестого сына мелкого дворянина, ну это те, у кого гонора на десятерых хватит, а сам в детстве свиней пас по нашим глухим местам пограничья.

Первичный допрос первого подтвердил догадки. Напыщен, самовлюблён, гонора выше крыши, и только в глубине глаз кроется тень скрываемого страха. Отказался что-то говорить. Я переглянулся с парнями Могра. И ушёл. Парни Могра злы на весь мир за… А кто его знает, за что они злы. Достаточно, наверно, тех фактов, что у них в долине родня, а Могра вынесли чуть живого с поля.

С наёмником разговор получился конструктивным. Условно можно разделить разговор на три части: политическую, бытовую и личные домыслы. Говорил, не запирался в себе. Всё просто. Он наёмник. Он знал, что живым не уйдёт. Патриотизм, честь и прочее – это не те вещи, чтобы перед смертью мучиться.

Что там говорить, не только наёмник, но и я сам не особо верю, что смогу выбить из долины захватчиков. Верят только мои парни из долины, ну и деревня. Так сказать, большинство верит, что я избранный, а мне только остаётся соответствовать их вере.

Даже с графом у меня были мизерные шансы выстоять в затяжной холодной войне, а тут целый маркиз, пусть и обнищавший. То, что он экономический идиот, вовсе не снимает его связи, количество вассалов и, самое главное, цель иметь форпост против графа.

Вы, конечно, можете спросить меня: «А на хрена мне такой геморрой, если я сам не верю в свою победу?»

Кто-то может спросить жёстче: «На хрена я веду людей на бойню, если сам уверен, что сдохну?»

Как вам сказать. Я не буду врать, что меня толкает отомстить долг, честь и доблесть. Я липовый барон, и этим всё сказано. Мне проще распустить парней, большую их часть, сколотить свою банду и податься в наёмники. Антеро, мир его духу, многому меня научил в этой части потаённой жизни средневековья. Мне проще забыть, не простить, но забыть – надеясь со временем отомстить. А я что-то брякаю перед новобранцами о том, что отомщу и мстя моя будет страшна. Так это треп?

Я не верю, я надеюсь. Вру.

Чем выше взлетишь – тем больнее падать. А так, если честно, я мщу не за себя. Я для себя уже всё решил. Сашка верил в мир, верил даже тогда, когда плевался кровью. Да и вообще… Все мы сдохнем. Вопрос только в том, как сдохнем. Правило подворотен: взялся за нож – бей. Тут случай из тех, разница только в масштабе.

Дворянчик нам почти ничего не сказал. Выл, плевался соплями, скулил. Превращался в обрубок тела. Одним словом, дурачок. Всё, что надо было услышать, мы услышали, так зачем же себя мучить? Наёмник поступил проще. Сказал всё что мог. Не потому что без чести, а потому что знал, что до утра не доживёт. Знал, что под пытками все говорят.

Кратко. Ничего радостного. Их в долине около четырёх сотен. После того как укрепятся, будет меньше. Насколько меньше, он, конечно, не знает. Проблем в долине две, три, если размениваться на мелочи. Начну с главной. Ворота, диверсии, лояльность местных.

Касательно ворот всё понятно. Качество бруса на ворота стены я ещё полгода назад материл. Даже пошёл на крайнюю меру, зарыл ворота на хрен, а они, дурачки, ворота откопали на свою голову. С другой стороны, у них и выбора особого не было. Им проще по лесам, в объезд земель графа подводы тянуть к этим воротам, чем к ущелью.

Диверсии. Тут спорный момент. Были факты сгоревшей мельницы и мелких отравлений местными продуктами. Мельница могла сгореть тупо от пьяных бойцов маркиза. Просравшиеся бойцы могли свалить подрыв боеготовности на местных. Ну, а на лояльность местных рассчитывать глупо. Местных осталось, по словам наёмника, примерно четверть от живших в долине.

Что интересно, часть моих подданных сбежала. Судя по его словам, сбежало больше пары сотен, причём не абы кого, а обитателей замка. То, что их не поймали в замкнутой долине, день на два пути конным, само по себе чудо. Хотя я только сейчас понял, что, возможно, и не такое чудо.

Это кем же надо быть, чтобы предусмотреть тайный выход из замка и не предусмотреть тайный выезд из замкнутой ловушки долины?

При моей инспекции долины мне было не до тонкостей. Узнал, где начинается тайный выход из замка, и всё на этом. Я тогда не задумывался, на хрена этот выход в четырёхстах метрах от замка, если выходов из долины всего два и оба под контролем завоевателей.