– Ничего не понимаю в бабочках, выясню. – Буэндиа указал на пальцы девушки. – Видишь, под ногтями частички кожи.

– Кожа убийцы?

– Или ее, если она чесалась, или ее парня, или кого-то еще. Возьмем образцы и проанализируем.

– Ее изнасиловали? – Элена знала, что в таких случаях над женщинами издеваются и до, и после смерти.

– Разбираемся, но пока не похоже.

Элене нравилось смотреть, как работает Буэндиа: методично, аккуратно, не теряя самообладания. Вокруг него сновали два молчаливых безымянных помощника, они всегда ассистировали ему при вскрытиях.

– Посмотри сюда.

Буэндиа указал на три маленьких отверстия в черепе, соединенные кругообразным разрезом. Волосы вокруг были выбриты. Элена обратила на это внимание еще в Ла-Кинта-де-Виста-Алегре. Волосы у девушки были черные, длинные и, не будь на них крови, прекрасные…

– Круговой разрез, первоначальный и неглубокий, сделан, возможно, острым ножом или резаком, кажется, только для того, чтобы наметить точки для отверстий. Отверстия сделаны, вероятно, электрической дрелью, маленькой и очень точной. Внутри есть черви.

– Внутри отверстий? – Элену замутило, но ей не хотелось, чтобы коллеги это заметили.

– Боюсь, что внутри черепа, но до вскрытия точно сказать не могу. Это будет неприятно, лучше отойди.

Элена понимала, что должна остаться, хотя удовольствие смотреть, как распиливают череп молодой женщины, было еще то. Только звонок мобильного позволил ей отойти на несколько секунд.

– Рентеро? Наконец-то… В баре на факультете медицины через пятнадцать минут? Отлично, увидимся там.

У нее еще было время, чтобы посмотреть, как Буэндиа орудует зубилом и дисковой мини-пилой с отсосом опилок. Его помощники уже подготовили аппарат для подъема черепной крышки.

– Итак…

Внутри кишели черви, черви, которым предстояло съесть мозг этой молодой женщины.

– Придется вызвать энтомолога, посмотрим, что это за черви, – еле слышно произнес Буэндиа.

Мануэль Рентеро, комиссар, помощник операционного директора и второе лицо испанской полиции, ждал ее за одним из столиков в кафетерии медицинского факультета.

– Ты с матерью не говорила? – спросил он вместо приветствия.

Он был не только ее начальником, он дружил с ее отцом, а после его смерти поддерживал дружбу с ее матерью. Во всяком случае, виделся с ней гораздо чаще, чем с Эленой.

– Я думала, ты скажешь мне, где она.

– А ты не знаешь? На озере Комо, она всегда проводит там конец весны. Давно ты ее не видела?

– Постараюсь провести отпуск там же. – Элена изо всех сил старалась не язвить: уже много лет она не следует обычаям своей семьи. В любом случае обидеть Рентеро она не хотела. Он хоть и принадлежал к привилегированному классу, как и ее родители, но работал и был хорошим начальником. – Я пришла со вскрытия девушки. Это зверство.

– Черви?

– Откуда ты знаешь?

– Предположил. Сусана Макайя, двадцать три года, наполовину цыганка. – Рентеро положил перед ней дело погибшей. Теперь у нее было имя, теперь ее можно было называть: Сусана. – Был похожий случай семь лет назад.

– Похожий или идентичный?

– Умершую звали Лара, Лара Макайя, она была сестрой Сусаны и тоже собиралась выйти замуж.

Элена Бланко ничего не сказала, но подумала, что это дело точно для нее и что она точно засадит убийцу в тюрьму. Вот для чего она стала полицейским. Две мертвых сестры накануне замужества, с головой, полной червей. Теперь она поняла, почему вызов передали ОКА.

– Значит, пришли позже, а теперь командуют?

Сарате был расстроен и охотно приказал бы охраннику Ла-Кинта-де-Виста-Алегре заткнуться, но бедняга не виноват в том, что они с Костой остались не у дел. Да, теперь тут командуют полицейские из ОКА, которые презирают всех остальных. Начальницы уже нет, но та, что помоложе, время от времени глядит на сотрудников в форме как на людей второго сорта.

– Главное – поймать того, кто убил девушку, так ведь? Неважно, кто командует, это вообще не ваше дело. Полагаю, камер тут нет.

– Камер нет и вообще ничего такого нет. Только я. И садовник, который приходит раз в две недели. Несколько лет назад в садах установили капельный полив; раньше-то он приходил чаще.

– А посетителей тут много?

– Почти никого, местные жители просили открыть парк для посещений, но пока тут пусто. Только я и нищие.

– Ограбления бывают? Или хоть какие-то происшествия?

– Место спокойное. Зимой, правда, нищие греются, жгут костры и напиваются, так что порой ссорятся, даже дерутся. Но, слава богу, ничего серьезного.

– Вы сказали, нищие не появлялись уже несколько дней.

– Да. И меня это удивляет. Ведь погода хорошая, в парке спи не хочу. Я бы на вашем месте попробовал поговорить с ними.

– Я знаю, как делать мою работу, – неприязненно ответил Сарате. – Поговорю с ними, когда сочту нужным.

Не следовало так раздражаться; Сальвадор Сантос, его наставник, всегда учил внимательно слушать, никогда ни от кого не отмахиваться, учитывать все, что говорят свидетели, и уметь отличать зерна от плевел. Все так, но сегодня Сарате злился, что у него забрали дело, а эта инспекторша разговаривает с ним как с обычным постовым.

Только что нашли сумку девушки, и стало известно ее имя – Сусана Макайя, его произнес в трубку кто-то из сотрудников отдела, докладывая начальству. Сарате видел, как сотрудники делают слепки следов – крупных, глубоких, видимо принадлежащих человеку грузному, – что может существенно помочь в поисках; взяли они и пакет из супермаркета в надежде найти отпечатки пальцев. Сарате не стал бы его брать, пакет вполне могло принести ветром, а впрочем, издалека судить трудно – мало ли что они заметили там, вблизи. Приходилось признать, что ОКА работает профессионально: четко, слаженно, не пропуская ни сантиметра обследуемой территории. Если бы еще они так не важничали…

– Мне сказали, что мы можем уйти. – Коста жаждал этого с тех пор, как оказался здесь.

– Я остаюсь, – уперся Сарате.

– Не будь придурком, дело забрали в ОКА, забудь о нем.

– Ты знаешь, где у них контора?

– Нет, и никто не знает. Я даже не знал, существуют ли они на самом деле. Мы с тобой, считай, деревенские приходские священники, а они – ватиканское начальство; где мы, а где они. Забудь, у тебя впереди еще много лет работы, убийств будет вдоволь.

– Давай, увидимся завтра.

Разозленный Коста ушел, а Сарате все стоял и смотрел во все глаза. В огражденной зоне он заметил окурок и шагнул за ленту, чтобы поднять его и положить в пакетик для улик.

– Какого черта? – Сотрудница ОКА подошла к нему и чуть не вырвала окурок. – Сделай одолжение, выйди за периметр.

– Я полицейский, и здесь лежал окурок, который ты проглядела.

– Мне все равно, кем ты себя считаешь, для меня ты тот же охранник. Следствие ведем мы, а ты убирайся. Или тебя вывести?

– Это ты меня выведешь? Интересно, как?

Они стояли друг против друга, опустив руки и набычившись, словно два школьника перед дракой. Правда, один был в форме полицейского, а другая в жилете с буквами «ОКА» на спине. Подошел ее напарник, мускулистый и более миролюбивый.

– Давай, Ческа, за работу! Тебя зовут Сарате, да? Я Ордуньо. Прости мою коллегу, она всегда на нервах.

– Пусть успокоится.

– Да ладно, мы все – одна команда. Это дело поручено нам, не заводись. Кто знает, может, в другой раз тебе отдадут наше? – Говоря это, он потихоньку оттеснял Сарате за ленту.

Тот отошел и, когда уже был достаточно далеко, где его никто не видел, сунул руку в карман. Интересно, как скоро эта нервная сотрудница хватится своего бумажника?

Отдел криминалистической аналитики находился не в полицейском участке и даже не в здании управления полиции, а на четвертом этаже самого обычного дома на улице Баркильо. Три нижних этажа занимали фирма по разработке компьютерных игр, страховое агентство и брокерская компания; нигде не было ни оружия, ни людей в форме, ни табличек, указывавших на то, что происходит за закрытыми дверями. Сотрудники с четвертого этажа, особенно Ческа и Ордуньо, отличались от остальных разве что хорошей физической формой.