— Дин, ты не оборзела ли?! Я уже два дня по дому собираю за тобой вещи. В ванной, в прихожей. И сегодня что-ли, тоже буду собирать?!

Да прекрати ты орать, на секунды прикрываю глаза.

— А ты мелочь не оборзела ли? Я с десяти лет за тобой всё собираю. И вообще...

Сонька показывает кулак состряпав молящие глазки. Тру лицо ладонями, размазывая не высохшие слёзы, голова болит, тело рассыпается на составляющие, желудок сводит спазмом тошноты от голода. Нет сил даже, чтобы встать с пола. Из кухни возвращается Федя.

— Сонь, я поеду, — идёт к выходу.

Сестра оглянувшись злобно на меня, провожает ухажёра.

— И... доброе утро, — выкрикивает мне Федя на выходе.

Я же в ответ просто расхохоталась, истерично, размазывая по лицу позор. Одна остаюсь сидеть на полу. Не могу собраться и встать, я настолько растрачена морально, пуста. Моё сердце болит не переставая. И будто кусочек души, а может и вся целиком осталась где-то далеко, а у меня на этом месте чёрная дыра разрастается. Я настолько опустошена... Что глубоко плевать на многое, даже на то как выгляжу сейчас.

Возвращается Сонька и снова пыхтит на меня. Да мне пофиг, пусть причитает сколько влезет.

— Мне стыдно за тебя. Федя подумает, что моя сестра полоумная. Хотя чего тут думать, ты и есть полоумная. Вставай, чего расселась!

— Нет сил. Нет сил жить...

Соня опускается рядом со мной на корточки.

— Я надеюсь ты не решила свести счёты с жизнью?

Молчу, ответ только один. Убейте меня и я скажу спасибо... Я буду искренне благодарна тому кто избавит от ада внутри. У самой духу не хватит. Сонька округлив глаза тянет меня за руку поднять.

— Я тебя в психушку упрячу. Поняла?! Только попробуй! — тащит за собой в кухню. — С того света достану и излуплю!

Сажусь за стол и надо бы отчитать сестру за легкомыслие, да кто бы говорил. За себя ответственность нести не могу, а за сестру тем более. Сонька сует под нос кружку кофе и возится у плиты, разносится запах омлета. Говорить не хочется. Тупо пялюсь в одну точку и не могу поймать ни одной мысли. Кроме как: я не хочу жить.

— Он приезжал? — в моём голосе столько надежды и звучит настолько жалко.

Стыд обжигает раскалённым железом нутро, пробегает горячей волной по телу и исчезает, растворившись в безумном самочувствии.

— Нет! — отрезает сестра. — А приедет, пошлю подальше. Поняла. Ты тряпка! Безвольная, тряпка половая. Позорище какое, ты меня позоришь, семью нашу. И вот это моя старшая сестра?! И вот это гордость и надежда родителей?! — тычет в меня вилкой. Эмоции переполняют Соньку, аж голос дрожит.

Прислонившись к стене смотрю на неё и мне плевать, если честно, давно потонула в этом дерьме. Сама прекрасно вижу, со стороны унизительно выгляжу, но ничего поделать не могу. Пусть кричит. Сонька обреченно махнула на меня все той же вилкой, отвернулась, перекладывает омлет на тарелку и ставит передо мной.

— Я уже и забыла, когда ты меня нормально кормила!

Молча отбираю у неё прибор и ем не ощущая вкуса. Запиваю тёплым кофе, кажется без сахара.

Тишина сохраняется недолго, мелкая моя отходчивая, плесканёт как следует и мигом спокойна становится.

— Дин, а что с тем красавчиком?

— Ничего.

— Не жопничай! Расскажи, — просит, в голосе детский восторг.

— Переспала я с первым встречным, имени додумалась спросить только вчера. За любил он меня до полусмерти и кинул.

Сама не знаю зачем я это говорю, тем более Соньке. Но осталось такое чёткое ощущение, за любил и кинул.

— Твоя сестра последняя шалава, — добавляю.

— И как зовут? — пропускает мою тираду мимо ушей.

— Сонь, отстань, без тебя паршиво, — рычу раздражённо.

Глоток кофе, выдохнула. Полегчало что ли? После еды действительно стало отпускать чувство обречённости. У меня так всегда, на голодный желудок окружающее острее. А может признание вслух очевидных, пусть и грязных вещей, дало облегчение.

— Вот тебе и спасибо! Федю постоянно подрываю ради тебя. То забрать, то успокоительное купить. А ты сволочь неблагодарная!

— Я тебя, и твоего Федю не просила! — не хочу кричать на неё, но делаю это.

Сонька обиженно надулась.

— Ты какого вообще мужиков в дом таскаешь? Обнаглела в конец?! И даже не скрывает того, что спит с ним здесь!

Соня вскочила опрокидывая табурет, принимает боевую позу.

— Ты просто завидуешь! Тебе двадцать три, а бегаешь за мужиком как малолетка, рыдаешь в подушку! У меня всё в точности да наоборот, мужики бегают за мной! Может даже и рыдают в подушку.

— Закрой рот! — больше мне нечего ей возразить.

Вылетела из кухни, перепрыгивая через ступеньки несусь наверх. Хлопнула со всей дури дверью, так что в комнате стёкла задрожали. Переоделась в футболку и залезла под одеяло с головой. Стоит тишина, напоминая об одиночестве, телефон молчит, раздирая сердце в клочья. Спала, просыпалась, снова засыпала, за окном давно темно и дождь закончился.

Дверь тихонько приоткрылась, лёгкие шаги, напряженно вслушиваюсь.

— Дин, ты спишь? — тихий голос Соньки.

— Сплю.

Включает свет, плюхается ко мне на кровать.

— Что тебе надо? — рычу, выглядывая из укрытия.

— Ничего. — И такой у неё сладкий голосочек, точно что-то надо.

— Я сплю, — в упор смотрю на неё.

Сонька пристально оглядывает, слёзы наверное ищет.

— Ди-ин, что с тобой? Может тебе к предкам съездить, отдохнуть, воздухом свежим подышать. Возьми больничный и поезжай.

— Ага! И дом в твоё распоряжение. Федю тут поселишь. Пир с друзьями закатишь.

— Он хороший, — улыбается.

— И все?!

— Я люблю его. Он меня тоже.

— Сонь, ты в этом году троих любила.

— Но не спала же с ними!

— Соня, пожалуйста, думай головой, прежде, чем что-то делать.

— Как ты?

— Сейчас стукну по голове! Никогда не делай как я. Это очень больно. Если бы только могла выкинуть Заруцкого из своей головы, но я не могу, но буду пробовать. Может даже и не придётся. Он видел, как я сбегая от него, уехала на мотоцикле в неизвестном направлении, после этого больше ни одного звонка. Я спала с незнакомым парнем, чтобы отомстить и понять, зачем он постоянно меня предаёт. И ничего не поняла! Ничего. Я не нашла ответов. Только больнее стало. Чувствую себя последней шлюхой. Грязной шлюхой.

— Дин, ты не нужна ему.

— Он меня любит. Я знаю, он меня любит!

— Ты сама себе это придумала.

— Сонь поверь, я знаю, я чувствую, он любит меня.

— Тогда почему он так с тобой поступает?

— Я не знаю...

— А этот парень?

— А что с ним? Только на вторую ночь спросила как его зовут, он даже не соизволил познакомиться... Так целовал, обнимал, будто знает меня... Сказал, видел в магазине не один раз, а я в тот вечер, заметила его впервые.

— Может ты ему нравишься давно? Ходишь слепая никого не замечаешь, забив голову Заруцким, — мечтательно смотрит в потолок и фантазирует Сонька.

— Он что-то говорил... — припоминаю. — Холодная, высокомерная... Делаешь вид, будто тебе всё равно на всех... — вспомнила я его слова. — А вчера подъехал, когда только вышла из офиса. Откуда он узнал? Или может случайно проезжал мимо, — лихорадочно перебираю в голове.

— Маньяк, — пошутила сестра. — Почему ты больше не хочешь с ним увидеться?

— Он странный. Даже номера не взял, если бы не спросила, то и имени не знала бы. Ничего не сказал, ничего.

Сижу и ужасаюсь всему произошедшему со мной. Что я творю? Безумная женщина.

— Тебе что-нибудь привезти?

— Куда это ты собралась?

— Федя заедет, погуляем.

— Там в моей сумке шоколадка, давай её сюда. Можешь купить ещё одну.

— Хорошо, — улыбнулась сестра.

— Не допоздна!

— Мне восемнадцать!

Сонька увеялась целоваться со своим Федей, а я ела шоколадку и уже в который раз прокручивала последние события в голове. Брать себя в руки и жить дальше. Сделанного не воротишь. На удивление ни истерики, ни слёз больше не было, наверное это всё лёд в душе и холодная корка на сердце.