Во всей несправедливости есть и положительный момент – он не один вышел против гильдии, в которой замешаны тайны, предательства, неизвестные ему люди, неожиданно появляющиеся на пути. Чувство сродни тому, когда в сентябрьском лесу вдруг натыкаешься на паутину.
На самом деле он жертва, и голодный паук вот-вот высосет из него все соки. От этого осознания кровь стыла в жилах и становилось дурно.
Сэм не один в беде. С ним его братья, друзья. А еще с ним Хван. Не то друг, не то наставник. Наверное, все вместе. За эти четыре года Хван стал частью его жизни. А теперь он пропал.
Вентилятор скрипнул.
Сэм послюнявил кончик большого пальца и стал оттирать от кожи на второй руке засохшую кровь с тонкой белесой полоски, где ранее была рана. Красная кровь заляпала черные рисунки хону́8. Эти рисунки – как истинное доказательство того, что он манлио. И больше всего он гордился тем, что они вспыхивали ярко-голубым светом, когда он призывал сущность. Тогда его тело становилось изворотливым, быстрым, сильным. Этот свет губительно действовал на демонов.
У Сэма хону отображалось в виде облаков и грозовых туч, что клубились на руках, на теле. Местами на коже распускались бутоны шиповника, окруженные колючими стеблями, лепестки, словно срываемые ветром, летели меж туч. Все рисунки хону были исключительно черного цвета, лишь на сущности они светились голубым.
У Брайана хону отображалось в виде размытого образа скалящейся пасти и следов медвежьих когтей, резкие начертания шерсти перетекали в завитушки.
– Мы слишком задерживаемся, – сказал Брайан, перечитывая записку вновь и вновь. – Вот что меня напрягает.
Сэм выпрямился и скинул ноги со стола. Куртка едва не слетела с кресла. Футболка неприятно прилипла к спине. Он вытер пот со лба. Взглянул на Брайана – его белая футболка от влаги просвечивала на груди, а лицо блестело от пота.
– Командировочное задание затянулось, понял? Демоны оказались сильнее, и их было больше. Чем дольше мы ждем Гэримонта, тем «больше демоны сопротивлялись», и это укажем в отчете. Понял? – Парень постучал пальцем по виску. – Никто не будет проверять. Наше поле работы Конлао́к и на худой конец Ив Рикар. Так что расслабься, дружище! – Сэм снова откинулся в кресле и забросил ноги на стол, скинув с него еще стопку папок, которые мешали комфорту. Подложил руки под голову и подумал, как жаждет встречи с этим Гэримонтом. Потому что он должен знать, где Хван. И еще потому что у него есть та вещь, которая Сэму очень нужна. Нужна, чтобы продвинуться в решении своей проблемы. Он уже сейчас слышал звон монеты. Упоительный звон, надо заметить. – Говорю же, Брай, все под контролем.
Пыльный воздух в кабинете забил нос и утяжелил дыхание. Казалось, пыль заодно с невыносимой жарой. Стены с облупившейся бежевой краской залил мягкий сливочный свет закатного солнца. На деревянном полу, усеянном демоническим пеплом, валялись изодранные книги, какая-то посуда. А ведь совсем недавно на этом кресле сидел со́крух9, говоря с кем-то по телефону, и в комнате было значительно чище. Этот сокрух не был такой уж важной фигурой. Поговаривали, что он имел связь с неким криминальным кланом, носящим название «Скелет Судьи»10, а кто-то говорил, что он просто мечтает стать их протеже. Так или иначе, этот демон перешел границы дозволенного, и Кленовый Дом приказал его уничтожить.
Что и было сделано. Его пепел смешался с пеплом приспешников на полу. Человекоподобные демоны всегда после смерти обращались в пепел, мир не мог принять их форму и забрать тело, как он это делает с людьми.
– Это незаконно, – подытожил Брайан.
– Давно тебя волнует закон? Тем более, оно того стоит. Расслабься…
Сэм не до конца понимал Брайана. Он хороший друг, но порой благоразумность ставит выше желания Сэма избавиться от заразы внутри. Это Сэма злило, ведь приходилось раз за разом нарушать писаные и неписаные законы. Но также он понимал, что Брайан не хочет, чтобы Сэм попал в затруднительное положение.
Со дна подняться весьма сложно, особенно когда ты закопан по шею в холодном иле.
Положив записку на стол, Брайан стал нервно разглаживать ее ладонями в перчатках: снова и снова. Сэм знал, что он сейчас взорвется.
– На фиг ты ее так скомкал? Сложить нормально нельзя было?!
И он-таки взорвался. Сэм хмыкнул, понимая, насколько глупая была на то причина. Поправил три серьги в правом ухе: внизу небольшой крестик из черного золота и чуть выше – два черных гвоздика. Эти украшения он носил не просто так, а потому что они его защищали. По крайней мере, он на это надеялся, доверяя словам мани́ши11, к которой часто ходил за помощью.
– Нет, – он почесал шею, запрокидывая голову. – Так у нее меньше шансов выпасть.
– Каким нахрен образом?!
Брайан упер кулак в бумагу, которая и не думала распрямляться.
– У комка бумаги лучше сцепление с карманом.
И ведь Сэм не шутил; иногда впопыхах сунутый лист бумаги выскальзывал из кармана и терялся в сражении.
– Проверено практикой – комок держится лучше.
Брайан смотрел на Сэма как на умалишенного. Сэма это не обижало, напротив, забавляло.
– Ты дурак?!
Брайан скомкал бумагу и бросил в Сэма. Комок отскочил от груди и схоронился в куче пепла под креслом. Сэм не пошевелился. Он широко зевнул, прикрывая рот левой рукой и после встрепал влажные волосы, придавая им еще более взъерошенный вид. Короткие на висках и затылке, на макушке они торчали «колючками». В отличие от массивного Брайана, Сэм был изящным, гибким. И тоже высоким: метр восемьдесят один против метра восьмидесяти шести у Брайана. И к тому же торчащие волосы добавляли росту Сэма нужные сантиметры.
– Тот маг ничего дельного больше не написал. Так что хватит истерить и…
Послышался грохот приближающейся машины. Парни подорвались и заняли места по обе стороны балконной двери, осторожно разглядывая улицу.
Поднимая столб пыли, к штрафстоянке мчал старенький «Родстен» с обгоревшей на солнце покраской. Возможно, когда-то она была изумрудной, а сейчас темно-моховая, словно покрытая кракелюровой россыпью, как старинная картина. Прямоугольная решетка радиатора походила на щербатые зубы старика. Сама машина с виду была мощной или, по крайней мере, крепкой, но то, как ее колеса скакали на ухабах, говорило о плохой амортизации. Грубая, словно высеченная из камня форма корпуса смахивала на кирпич. «Родстен», пусть уже давно не выпускался в Бариде, считался неугасаемой классикой и по сей день пользовался авторитетом.
Но ребят не волновала машина.
Их волновали пассажиры.
– Это не Гэримонт, – уведомил Сэм, разглядывая водителя через бликующее на солнце ветровое стекло. Парень сжал до скрипа пальцы на дверном косяке. Их план разбился, и от этого ярость только нарастала. – Вот же сука!
– С чего взял, что не он? – спросил Брайан, и до Сэма донесся терпкий запах сигарет, исходивший от друга. – Не видно ж ни хрена.
– Его мерзкую рожу сложно не разглядеть.
– Ну, может, этот долбоящер знает, что с Хваном? Они же там все заодно.
– Брай, стал бы Гэримонт шестеркам рассказывать о Хване! – Сэм шмыгнул носом. – Походу, в жопу все летит. Черт!
Сэм хлопнул ладонью по дверному косяку. Сверху посыпалась штукатурка, под деревяшкой скрипнули ржавые гвозди. Жар опалил тело. Сэм попытался сдержать себя, но выходило плохо. Ему не нравилось текущее положение. Ему не нравилось, что Гэримонт не явился и что теперь будущее не предопределено. Если бы приехал Гэримонт, они бы с ним договорились, ну или заставили бы договориться. С приспешниками иметь дело куда неприятней, поскольку они иногда работают не на одного хозяина. Если сейчас запугать этого сокруха, он может разнести весть по другим сородичам. И тогда Сэм может вычеркнуть целый столбец с именами сокрухов, живущих в этом мире.
