– Да. Потому что Яся… ваша дочь очень просила. И… я хотела побыть с ней, побыть к ней поближе.

– К ней? Или к её друзьям? – это не совсем то, о чем я хотел спросить, но не задавать же вопрос – когда она намерена соблазнить меня?

– Что? – она не успевает скрыть эмоции, а они весьма яркие. Обида, стыд, неловкость. Ничего, девочка, тебе полезно почувствовать себя не так уютно, как привыкла.

Я продолжаю наседать.

– У Ясмины приличные друзья, обеспеченные мальчики, можно найти… кого-нибудь…

– Кого? – в её глазах такое удивление, что мне прямо хочется поаплодировать её таланту перевоплощения.

Реально, кого еще тут искать, когда рядом такой шикарный я?

Вижу, что взгляд Евы перемещается за мою спину, явно дочь возвращается, а я еще не договорил.

– Ева, я…

– Извините, я… я сегодня же уеду.

– Куда? – признаться ей удалось меня удивить, я думал, будет рассказывать, что она совсем «нитакая» – так они, кажется, говорят и пишут?

– Домой. Вы думаете, мне ехать не куда? Я в Москве живу. С мамой и братом.

– Замечательно. А работаешь где? Учишь детей плаванию? Красиво у тебя получается. – меняю тактику. Выгонять её в мои планы реально не входит. Да и Ясмина очень просила позволить подруге остаться. И работу я им обеим нашёл, кстати. Поэтому я расслабляюсь и улыбаюсь, надеюсь, приветливо.

– Спасибо. Нет. Я занимаюсь языками. Я репетитор.

– Английский?

– Английский и русский.

– Хорошо знаешь русский?

– Хорошо! – смотрит на меня прямо, вроде бы даже поборола скромность.

Красивая девочка, очень. Охренеть какая. Фигура – мечта идиота. Попка, тоненькая талия, грудочки такие аппетитные. И шпагат.

Интересно, она уже…? Наверняка. Сейчас молодые ранние, половой жизнью живут с тех лет, когда мы еще в войнушку бегали играли. Это только я мою Ясмину блюду как коршун. А эта живёт без отца, блюсти не кому.

Зачем же ты сюда приехала? Ева Андреева? Что ищешь?

Мне хочется это узнать. И… видеть её рядом тоже хочется. Знаю, что неправильно. Но всё равно хочется.

Твою ж мать.

Ладно, потом с этим разберусь. В конце концов Яська так сильно просила. А я не люблю отказывать дочери.

Но говорить предпочитаю правду. Ну, почти.

– Евангелина, ты извини меня, я вижу, что обидел. Но, уверен, ты девочка умная и поймешь. Я строго фильтрую тех, с кем общается моя дочь. Так что то, что ты здесь, разумеется, со мной уже согласовано. И если бы я был против, тебя бы тут не было.

Опять краснеет, кивает, вижу, что ей неловко, а мне…

Мне в этот момент меньше всего хочется, чтобы она оставалась тут. И чтобы была подругой моей дочери. Мне хочется, чтобы она была моей подругой, и находилась сейчас передо мной на коленях с открытым ртом, Или подо мной с раздвинутыми ногами. И чтобы стонала громко. Очень громко.

Какой же я мудак, твою мать.

Нужно расслабиться. Выпить. И проплыть километров сто.

Выдыхаю, зажимаю пальцами переносицу. Показываю, что у меня есть эмоции, понимаю это, но надеюсь, что она не просечёт в чем дело.

– Я только попрошу тебя быть немного скромнее, не ищи тут мужа, пожалуйста, эти сопляки не для таких как ты.

– Я никого не ищу! – говорит тихо, но твердо.

А губки дрожат.

Она реально не вдупляет, о чем думали все парни у бассейна глядя на её шпагат? Настолько наивная, или наоборот, продуманная?

Кажется сейчас мне пофигу, потому что она губу закусывает.

Дикий стыд вперемешку с досадой, злостью, обидой. В общем, целая гамма чувств!

А мне-то, идиотке, казалось, что общение с отцом подруги будет приятным!

Да уж…

Более чем.

Желание метнуться в дом и резво начать собирать вещички слишком велико.

И даже то, что он говорит, мол, следит за друзьями дочери, фильтрует – мало спасает.

Мне противно, оттого что он подозревает, будто я дружу с Ясминой из корысти! А еще более мерзко, что он думает, будто я хочу окрутить какого-нибудь богатенького мажорчика из местных! Какой стыд…

Я думаю о Яське – она на самом деле моя лучшая подруга! Я её люблю. Ясмина такая открытая, чистая!

Мы с ней познакомились несколько лет назад в сети. Вместе читали фанфики про Гарри Поттера – пытались даже что-то писать. Договорились о встрече. Сразу понравились друг другу, были, что называется, на одной волне. Мне в школе не хватало именно такой подруги, честно признаться, я там особенно ни с кем не общалась. Потому что слишком много времени проводила на тренировках, сборах, соревнованиях.

Подруги были в «синхронке», близкие, которых я считала настоящими, но после травмы, когда стало ясно, что вернуться в большой спорт я не смогу все общение сошло на нет. И не только они были виноваты.

Честно говоря, просто больно было их видеть, слушать рассказы о новых программах, о победах…

Ясмина тоже признавалась, что в её элитной школе хоть и есть приятельницы, но с ними не так, как со мной.

Я сначала и не думала, что между нами такая колоссальная разница. Социальная пропасть, можно сказать.

Нет, я в курсе была, что у неё обеспеченные родители, вернее, отец, но в то время даже не представляла – насколько.

Впрочем, пока это нашей дружбе не мешало. Я надеялась, что и впредь не помешает.

Видимо, её роскошный отец считал иначе…

Мне очень стыдно. Я чувствую, как кожа идёт пятнами – сначала бледнеет, потом краснеет. Это ужасно, когда тебя воспринимают вот так! Ужасно, когда это еще и совсем не справедливо! Особенно после реплики про поиски мужа.

– Кто вам дал право так обо мне думать! – Вскакиваю с места, собираясь уйти, но Агдамов тоже встает. Медленно, вальяжно, словно зная – никуда я не денусь. И я точно просто зависаю, не в состоянии сбежать.

– А что, разве твое представление в бассейне – не для этого?

– Что? – чёрт, если бы он был ровесником, я бы ему такую оплеуху отвесила! Или просто, в челюсть, хорошим хуком! Меня учили, я умею!

– Красиво, кстати, очень. Мне понравилось. Офигенно, я бы сказал.

Боже, он так на меня смотрит, когда говорит эту фразу, что я на мгновение забываю и обиду, и гнев, и стыд, смотрит, словно… ему на самом деле понравилось! Понравилась я. Как женщина! Но… это же просто не реально? Где я и где он? Агдамов такими как я на завтрак питается, я для него просто мелочь. Но этот взгляд!

– Да, Ева. Это было шикарно. Но лучше такие роскошные шпагаты выдавай без свидетелей.

Да я бы и не стала! Неужели он не понимает? Как дурочка пытаюсь опять оправдаться.

– Меня попросила ваша дочь. Она хотела, чтобы я показала представление на её вечеринке. Я бы сама никогда не стала. – меня снова бомбит от несправедливости. – И кто дал вам право думать так обо мне? Я…

– Ты хорошая девушка, Ева. Очень. Я это вижу. Молодец, не стушевалась. Извини, если обидел. Но, правда, эти экзерсисы в воде… Я поговорю с Ясминой. Не стоит это шоу никому показывать. Не нужно тебя эксплуатировать, чтобы все эти… малолетние дрищи пялились.

Мне нечего сказать, я дар речи потеряла. Я и сама не очень горела желанием демонстрировать таланты. Тем более, по чесноку, от талантов уже мало что осталось, разве что хороший шпагат. Я отказывалась, но Ясмина так просила, буквально умоляла меня! Разве я могу сказать ей нет?

– Надеюсь, ты поняла меня? Если тебе нужен бассейн чтобы заниматься, держать форму – пожалуйста, я не против. Но лучше делать это без свидетелей. Так что с вечеринкой – тема закрыта.

Хочу сказать, что не буду ничего показывать, потому что сейчас же уеду, но… не говорю.

– И губы не кусай, они у тебя красивые.

Эта фраза меня совсем добивает.

Как ему удается это? Делать так, что меня возносит на небеса, а потом резко – вниз и вдребезги?

Фраза про губы была лишней, Адам, ты же это понимаешь? – у меня внутри живёт вальяжный, наглый чёрт, который порой говорит умные вещи. Хотя иногда и прокалывается по-крупному.