Этот вопрос меня очень сильно интересует. Для чего этот маскарад? Это платье блядское?
Не выдерживаю, отталкиваюсь от стола, встаю, подхожу почти вплотную. Сразу понимаю, что облажался. Потому что ноздри забивает её нежный девичий аромат. Какие там к херам собачьим духи французские? Для кого они? Для стареющих нимфоманок? Вот! Аромат нежной девичьей плоти, сладкий и острый, аромат её возбуждения. Она ведь возбуждена! Это я прекрасно понимаю.
– Значит, решила продать себя подороже?
Вижу её замешательство, щеки алеют, руки дрожат.
А как ты думала, детка? Продавать себя – приятного мало!
– Почему… почему вы обо мне так думаете?
– Потому что ты вырядилась как блядь!
– Я… – лепечет что-то про красоту. Дуреха! Ты красивая, даже если тебя в мешковину завернуть.
– Бабки хочешь получить? У меня? – мысль меня осеняет, поняв которую убивать готов, ярость накрывает. – Или я не первый кандидат? Или не последний?
Конечно! Сразу бежать! Извини, оленёнок, но из этой клетки ты не выскочишь. Хватаю за руку, поздно понимая, что у неё травма.
Вот же я урод…
– Прости, малыш, опять рука?
– Это не та рука, другая. Пустите, я пойду.
– Стоять, – задерживаю, фиксирую запястье, – Так для кого ты хотела быть красивой?
Молчит, краснеет, вижу, как над её губкой капельки пота появляются. Нервничает, сладкая. А у меня мало того, что член по стойке смирно, так еще и инстинкт охотничий на все двести процентов.
– Ты же девственница, да, Ева? Решила продать себя подороже?
Дергается, дышит тяжело, губы свои пухлые закусывает и… вижу, что слезы накатывают. Наказать бы её! Отлупить по симпатичной заднице так, чтобы сидеть не могла! И не смела по взрослым дядькам шляться в коротких платьицах!
Уже хочу это озвучить, но неожиданно говорю совсем другое.
– А если я соглашусь купить?
Глава 3
Купить? Он… серьёзно? Но ведь я… я еще ничего такого не сказала. Я…
Почему-то ноги становятся ватными, не могу стоять, хочется к чему-то прислониться, но рядом… рядом только он. Адам. И к нему прислоняться явно не стоит.
Опасно. Очень.
Голова кружится. Сквозь слезы набежавшие ничего не вижу.
О чем мы говорили? О том, что мне нужны деньги. Точно.
Очень нужны.
Брат! Как он мог? Малолетний придурок. Связался с какой-то компанией, накосячил.
Но я не могу ему не помочь. Я должна.
Должна убедить Агдамова мне помочь. Хотя, зачем убеждать? Он ведь, кажется. Уже сказал, что согласен купить?
Купить меня…
Сама не понимаю, как решаюсь сказать это. Поджилки трясутся. Кажется, он сейчас перекинет меня через колено и хорошенько отшлепает. Без всякого эротического подтекста. Как дуру малолетнюю.
И всё же меня несёт.
– Я могла бы…. Я… Я готова.
Жесть! Мне бежать надо, а я… Только сильнее нарываюсь!
– К чему ты готова, Ева?
– Ко всему.
Во рту слюна скопилась, а в горле пересохло. Так бывает? Губы облизываю, в последний момент понимая, какую реакцию это может вызвать у Адама.
– Я дам тебе денег, Ева. Только, – он делает паузу, и голос его становится ниже, тяжелее, – тебе нужно будет отработать.
Его рука обхватывает мой подбородок, заставляя посмотреть вверх, прямо в его горящие яростью глаза.
Меня снова жар опаляет, не хочу смотреть, стыдно. Пытаюсь вырваться, но куда там!
– Я…я…– снова предательски заикаюсь, хочется сказать, что это ошибка, что я не за этим пришла. Что всё не так. Что я просто хотела в долг попросить, потому что кроме него никто не поможет.
А в голове опять предательский голос шепчет, что я сама себя обманываю. Я хотела понравиться Агдамову. Хотела обратить на себя его внимание. Использовать шанс. По ходу – использовала. Только совсем не так, как хотела.
– Так что, Евангелина? Ты же этим хотела рассчитаться, да? Пришла сюда, чтобы предложить мне себя? Хочешь, чтобы я тебя трахнул?
Эти слова выбивают почву из-под ног. Чувствую, как глаза округляются, я просто в шоке. Одно дело – думать, другое – услышать, как говорят об этом вслух.
Просто… чудовищно! Но… я ведь знала, что Агдамов и есть чудовище, не так ли?
– Готова стать шлюхой, Ева?
Бьёт наотмашь, унижает нарочно, издевается…
– Я… не…– закрываю глаза, нет больше сил смотреть на него. Еще раз сглатываю, снова облизываю губы, только потом понимая, как это на него может действовать.
Я ведь чувствую, что он… он на взводе. Нет, не так. Он возбужден. Очень сильно возбужден. Мне казалось, это должно льстить, это приятно, когда мужчина, в которого ты тайно влюблена тебя хочет.
На деле всё совсем не так. И мне хочется плакать.
– Ну? – снова рычит на меня, пугая. – Что?
– Да…
Глава 4
Охренеть…
Сглатывает, а я как зачарованный смотрю как дергается её горлышко, как губки облизывает. Такие пухлые, мягкие, которые лучше всего смотрелись бы вокруг моего члена.
Чёрт, Агдамов! Не о том думаешь!
Тебе нельзя трогать эту девчонку! Нельзя!
Она ведь девственница сто пудово! Это такой геморрой! И еще… она в тебя влюблена, по-детски, наивно, и что с ней будет, когда ты в неё наиграешься?
Ничего хорошего не будет, поэтому ты должен дать ей бабла и выставить вон.
Хотя, стоп… это еще не всё.
Ты еще должен её хорошенько напугать. И я пугаю.
– Отрабатывать будешь.
Краснеет дико, пытается голову опустить, но я всё еще держу крепко.
– Ты же пришла сюда, чтобы предложить мне себя? Хочешь, чтобы я тебя трахнул?
В глазах девчонки мелькает ужас, вижу, как они затуманиваются, ротик округляется…
– Готова стать шлюхой, Ева?
– Я… не…– закрывает глаза, еще раз сглатывает, облизывает губы, и я готов сложиться пополам от дикого простреливающего все нутро желания.
– Что?
– Да…
Ох ты ж блядь… доигралась, малышка. Доигралась!
Еще сильнее перехватываю подбородок, опять заставляя посмотреть на меня.
– На колени, быстро!
– Что? – голос её срывается, ресницы дрожат.
– Ты же этого хотела? Эскорт? Слово, твою ж мать, придумали, красивое. Это по-другому называется. Это называется шлюха. Поняла?
Меня бомбит! Зараза! Сейчас уложу её на колени, юбчонку задеру и как…
Отшлепаю, чтобы сидеть не могла! Овца малолетняя!
Сучка, млять.
Наваждение какое-то! Издевается она надо мной что ли?
Молчит, сглатывает, поднимая на меня глаза свои сумасшедшие. Нереальные глаза. Нефритовые. Огромные. Думал, плакать будет. Нет. Сухо.
Хорошо.
– Ну, чего ждем, Евангелина? Вперед. На колени и работай ртом.
Выпускаю её, рассчитывая, что сбежит, но дальше происходит то, чего я ни разу не ожидаю.
Она опускается на колени! Блядь… Так красиво, грациозно.
Вот же… Малолетка хренова! Понимаю же, что не сука, не шкура, чистая девочка. Так какого?
Изящные руки поднимаются к моей ширинке.
Твою ж… пальчики дрожат, до пуговицы пара сантиметров.
Пиздец.
Резко отталкиваю её ладони, хватаю за запястья, на себя.
Твою ж мать…не рассчитал немного, и она падает прямо мне на грудь.
И касается меня своим телом, своим офигенным телом!
Грудь у неё шикарная. Троечка. Такая полная, упругая, плотная… блядь, мне срочно нужно окунуть башку свою в ведро со льдом. Или не башку.
Такая хрупкая девочка, и такая грудь! Её хочется просто спрятать и никому не показывать. Прекрасно понимаю сейчас своих друзей восточных, которые жен рядят в эти хиджабы и прочее, лица закрывают и тела. Чтобы никто не вздумал смотреть.
Вот и мне не хочется, чтобы кто-то смотрел на Еву!
Чтобы только я мог всё это видеть. Но как? Мне же нельзя…
Зараза, млять…
Я на взводе.
Меня просто на части рвет от близости этой… Этой девочки.
Твою мать, Адам, она реально девочка еще! Это подруга твоей дочери! А ты…
