Ну что ж. Блейк писал: «В Противоборстве суть истинной Дружбы». 

Меня снова вызвали на допрос, заказным письмом, которое привез Почтальон. Ему пришлось взбираться на Плоскогорье, поэтому он был сердит и не преминул мне это продемонстрировать.

– Следует запретить людям селиться так далеко, – заявил он с порога. – Какой вам прок от того, что вы тут попрятались от мира? Он все равно вас достанет. – В его голосе слышалось злорадство. – Подпишите вот здесь, повестка из Прокуратуры.

Да уж, Почтальон не относился к числу друзей моих Девочек. Они всегда ясно давали мне понять, что не любят его.

– Ну и как оно – жить в башне из слоновой кости, над головами плебса, задрав нос до облаков? – поинтересовался Почтальон.

Вот этого я не люблю в людях больше всего – ледяной иронии. Очень трусливая позиция; что угодно можно высмеять, принизить, ни разу ни во что не вмешаться, ни с чем не ощутить связи. Жить, словно импотент, который сам никогда не изведает наслаждения, однако сделает все, чтобы отвратить от него и других. Ледяная ирония – главное оружие Уризена. Броня бессилия. Причем у этих умников всегда имеется какое-нибудь мировоззрение, которое они с триумфом пропагандируют, хотя, если прижать их к стенке и расспросить поподробнее, окажется, что все их теории состоят из тривиального и банального. Я бы никогда не решилась назвать кого-нибудь просто глупым и не хотела априори осуждать Почтальона. Я пригласила его сесть и сделала кофе, такой, какой любят Почтальоны, – крепкий, заваренный в стакане. Угостила пряниками, которые пекла еще до праздников, – надеюсь, не зачерствели и зубы он себе не поломает.

Почтальон снял куртку и сел за стол.

– Я таких повесток много в последнее время разношу, думаю, это все из-за смерти Коменданта, – сказал он.

Мне было очень любопытно, кто еще получил письма из Прокуратуры, но я не подала виду. Почтальон ждал вопроса, который так и не последовал. Он ерзал на стуле, прихлебывал кофе. Однако я умела держать паузу.

– Например, я такие повестки разнес всем его дружбанам, – сказал наконец Почтальон.

– Вот как, – равнодушно отозвалась я.

– Все они друг друга стоят, – начал он медленно и осторожно, но я догадалась, что Почтальон входит в раж и остановиться ему будет нелегко. – Дорвались до власти. Откуда у них такие автомобили, такие особняки? Вот у этого, к примеру, Нутряка? Неужто вы верите, что он на бойне так поднялся? – Почтальон красноречиво оттянул нижние веки, обнажив слизистую оболочку. – Или на лисах! Всё это для виду, пани Душейко.

Мы немного помолчали.

– Говорят, это была одна банда. Кто-то ему помог упасть в тот колодец, уж поверьте мне, – с величайшим удовлетворением заметил Почтальон.

Его потребность в перемывании косточек ближним была столь велика, что и за язык не приходилось тянуть.

– Все знают, что они играли в покер на большие деньги. А этот его новый ресторан «Касабланка» – просто бордель, где живым товаром торговали.

Мне показалось, что тут уж Почтальон загнул.

– Говорят, они переправляли из-за границы дорогие иномарки. Ворованные. Мне один человек, не буду называть фамилию, говорил, что видел у нас тут на рассвете крутой «БМВ». Откуда бы, интересно? – задал Почтальон риторический вопрос, ожидая, очевидно, что, услышав подобную сенсацию, я просто в обморок упаду.

Вероятно, многое из того, что он рассказывал, было высосано из пальца.

– Брали огромные взятки. А откуда у них такие тачки, как, например, у Коменданта? С полицейской зарплаты? Скажете, власть в голову ударяет? Ну и будете правы. Человек теряет ощущение границ. Распродали нашу Польшу за гроши. Я Коменданта знаю с давних пор. Когда-то он был обычным милиционером, а в милицию пошел, только чтоб не на стеклокомбинат, как другие. Лет двадцать назад вместе в футбол играли. А теперь он меня знать не хотел. Так вот дорожки у людей расходятся… Я – обыкновенный почтальон, а он – великий Комендант. У меня – «Фиат Чинквеченто», у него – «Джип Чероки».

– «Тойота», – поправила я. – «Тойота Ленд Крузер».

Почтальон тяжело вздохнул, и мне вдруг стало его жалко, потому что, видимо, он тоже принадлежал к числу невинных, а теперь желчь заливает сердце. Ему наверняка тяжело. Небось из-за этой горечи он такой злой.

– Бог сотворил человека Счастливым и Богатым, и лишь хитроумие распорядилось так, что невинные бедны, – не слишком точно процитировала я ему Блейка. Впрочем, я и сама так считаю.

Только слово «Бог» беру в кавычки. 

Когда после полудня приехал Дэн, выяснилось, что он простужен. Сейчас мы трудились над Mental Traveller и, еще не успев начать, поспорили, следует ли переводить заглавие как «Духовный странник» или «Странник духа». Дэн, чихая, декламировал:

Сперва каждый писал собственный вариант, потом мы их сравнивали и начинали переплетать наши идеи. Это немного напоминало логическую игру, какой-то усложненный «Скрэббл».

Или:

Или:

– А чего мы, собственно, так уперлись в этих «Мужей» или «Людей» в конце строки? – спросила я. – Что, если закончить словом «край» и с ним рифмовать? Например, «рай» или «май».

Но Дэн молчал, грыз ногти и наконец торжествующе предложил:

Мне это «знал… узнал» не слишком нравилось, но мы сразу сдвинулись с мертвой точки, и к десяти часам текст был готов. Потом мы ели запеченные корни петрушки с маслом. И еще рис с яблоками и корицей.

После этого замечательного ужина, вместо того чтобы анализировать сложные места у Блейка, мы невольно вернулись к делу Коменданта. Дэн неплохо ориентировался в том, что известно полиции. У него ведь имелся доступ к полицейской сети. Конечно, всего он не знал. Следствие по делу о смерти Коменданта передали в высшие инстанции. Кроме того, Дэн был обязан хранить служебную тайну, но на меня это не распространялось. Кому я могла рассказать доверенный мне страшный секрет? Я даже сплетничать не умею. Поэтому Дэн обычно много чем со мной делился.

Итак, удалось установить, что Комендант погиб, ударившись головой обо что-то твердое, скорее всего когда рухнул в полузасыпанный колодец. Также выяснилось, что он был пьян, и это должно было смягчить падение, поскольку алкоголь расслабляет мышцы. Тем не менее ушиб у него вроде слишком сильный для обычного падения в колодец. Чтобы получить такой, Комендант должен был свалиться с многометровой высоты. Однако другого объяснения не нашли. Удар пришелся в висок. Орудия предполагаемого убийства нет. Улик нет. Собрали немного мусора – фантики от конфет, полиэтиленовые пакеты, старые жестянки, использованный презерватив. Погода была ужасная, а спецгруппа прибыла довольно поздно. Сильный ветер, дождь и резкая оттепель. Мы оба очень хорошо запомнили эту Ночь. Сфотографировали странные отпечатки на земле, те, о которых я говорила, будто это следы копыт Косуль. Но Полиция не уверена, были ли там вообще эти следы, а если и были, то связаны ли они каким-то образом со смертью Коменданта. В подобных обстоятельствах проверить это невозможно. И следы ботинок нечеткие.