— Да все норм, не парься.

Пересвет вышел из комнаты, а я, застегнув спальник, и поправив подушку, сделанную из флисовой кофты, закрыл глаза и уснул.

Противное пиликание на часах сообщило мне о том, что надо вставать. И если в другой раз я мог бы себе позволить почахнуть еще пять минут, то тут надо было будить группу и сообщить ей, что уходим на задачу. Рюкзаки у нас всегда были собраны и готовы к выходу, поэтому сбор вещей не занимал много времени.

— Старый, поднимай группу, через пять минут построение. Едем на задачу. Все подробности на построении.

— Угу — приветливо пробурчал мой зам, небрежно пытаясь расстегнуть спальник.

— Я вышел на улицу, дошел до нашего туалета, слил весь ночной конденсат из моего организма, умылся снегом, и, слегка взбодрившись, пошел обратно в здание, где было в разы теплее, чем на улице.

Группа уже стояла в форме номер восемь. Кто в чем спал, тот в том и стоял.

— Доброе утро. В три сорок пять готовность к выезду. Едем на сутки, поэтому с собой еда, вода, теплые вещи.

Идем на нашу прошлую точку, ПТУРы с собой. В общем все как в прошлый раз. Вопросы есть?

Все промолчали, а значит все понятно. Бойцы начали расходиться к своим рюкзакам и разгрузкам, чтоб доукомплектовать их. Я же поставил на печку кружку с водой, чтобы сделать себе крепкий кофеек. Моему примеру последовало еще несколько бойцов.

Выпив кофе, убрав кружку в рюкзак, и уже застегивая все фастексы на разгрузке, я услышал, что Пересвет начал утреннюю молитву, держа какую-то икону в руках. Рядом с ним встали два бойца, и крестились, когда крестился Пересвет. Все остальные не обращали внимания, или стояли рядом, с одной рукой в кармане, в другой с чашкой чая. Но я уже повторюсь, что большинство бойцов относились ко всему это несерьезно, мол херня все это.

— Все Юстас, молитву за воинов — победителей прочитал, значит все будет хорошо, Господь поможет. — подошел ко мне Пересвет с розовыми щеками.

— Ну хорошо, если так. Можем ехать? — спросил я в ответ, немного улыбаясь.

— Да, я готов, бойцы вроде тоже.

— Выходим на улицу — громко произнес я на всю комнату, чтоб все услышали, а сам закинул рюкзак на одно плечо и пошел вниз к автомобилю, который уже должен был ждать нас внизу.

Урал без всяких опознавательных знаков, уже во всю дымил выхлопной трубой с другой стороны здания, а водитель, натянув свою пидорку на уши, курил возле переднего колеса.

— Здорово, готов? — спросил я и протянул руку водителю, с которым пару раз уже ездил на задачу.

— Дак, готов, конечно. Мы же три часа назад только вернулись, она еще даже остыть не успела.

— Ты хоть поспал? Не вырубишься за рулем?

— Да покемарил пару часиков, плюс выкурил уже пару сигарет, поэтому нормально, не усну.

— Режим у вас не лучше нашего. Тоже отдыха нет толком.

— Все херачат. Время сейчас тяжелое, много работы.

— Это точно.

Старый уже рулил погрузкой личного состава, указывая, где кому сидеть, куда положить ПТУРы, где сидит он сам, чтоб его место никто не занял.

— Есть сигаретка? — спросил Старый у водителя.

— Старый, у тебя ни говна, ни ложки — с улыбкой ответил водитель и протянул ему открытую пачку.

— Да ладно тебе. Ты уже забыл, как у меня стрелял сигареты неделю назад? — улыбнулся Старый, выставив наружу свои желтые зубы.

— Посчитались — крикнул я, пытаясь быть громче двигателя.

В кузове, согласно своим номерам, начали считаться бойцы.

— И плюс Старый, отлично, все. — ответил я и закрыл борт.

— Юстас, мы чуть позже с Вороном поедем на нашу точку. Будем там на связи. Как в прошлый раз. — сообщил мне ротный, когда подошел к машине.

— Привет. Принято. Хорошо. Ты как на месте будешь — сообщи.

— Да, конечно. Мы сразу на связь выйдем, ответил ротный и добавил:

— Удачи.

Я пожал ему руку, и залез в кабину, в которой было очень жарко и где уже сидел розовощекий, как после бани, Пересвет.

— Нормально ты так нагрел, качественно.

— Да недавно только починил печку, сам теперь не нарадуюсь — ответил водитель и, плавно отпуская сцепление, надавил на газ.

Мы ехали уже по известному нам маршруту, было еще темно. На улице было безлюдно от слова совсем. Пересвет от такой жары сразу зачах, опустив голову вниз, или как говорят в армии, сидел и писю нюхал. Я же, чтобы не уснуть, и хоть как-то снизить температуру в салоне, слегка приоткрыл стекло на двери. Пересвет проехал в таком положении почти всю дорогу. Меня тоже в какой-то момент начало жестко рубить фаза, и я вроде даже уснул, но, когда машина подлетела на кочке, я ударился головой и моментально проснулся.

Мы повернули к заброшенной ферме, а значит ехать нам оставалось метров шестьсот. Я толкнул Пересвета, чтобы начал приходить в себя, а сам всматривался во все окна, так как на душе было не спокойно. Машина ехала без света фар, но из-за снега дорогу и окрестности было видно хорошо. Я указал водителю, где остановиться, и выпрыгнул из кабины.

— К машине. Только тихо и спокойно, не орем.

Бойцы начали высыпаться из кузова как из ИЛ-76 в рампу в два потока. Группа заняла круговую оборону, по середине сидел Пересвет, опершись на приклад своего автомата.

— Спасибо, мы пошли. Давай аккуратнее.

— Вы тоже — ответил мне водитель, который был явно старше меня, выкинул сигарету, запрыгнул в машину и уехал.

Мы сидели молча, вжимаясь в тишину, пытаясь услышать любые звуки. В первую очередь, мы старались услышать артиллерию, которая в этом районе давала просраться всем. Но было тихо. А значит нам повезло.

— Головняк вперед. Идем быстро, товарищи, первое поле нужно пройти еще по темноте. А там уже как получится.

Было немного зябко после теплой кабины, поэтому я старался побыстрее уже начать движение.

Мы шли вдоль лесополосы. Снег был идеальный, не глубокий, рассыпчатый. Быстро пройдя так несколько полей, я сделал привал, так как бойцы немного наелись от такого темпа, зато две третьих пути уже прошли.

Мы заняли круговую, и просто молча отдыхали. Когда выполняешь задачу уже в пределах видимости противника, то ненужные разговоры пропадают сами собой, организм начинает работать как часы, никаких лишних движений.

Начинало светать, а значит, что на точку мы затемно точно не выйдем, но я и не рассчитывал, оценивая наше время и расстояние. Мы прошли поле какой-то травы, то ли кукуруза, то ли еще что-то, высокое растение, по грудь, местами даже с головой уходили, а значит мы уже пришли к точке. Группа села на жопу, а я, взяв головняк, выдвинулся на край этого поля, чтобы посмотреть, что там да как. А то может уже сидит кто, а мы не знаем.

Аккуратно подползли к краю поля, и не высовывая свои лица, начали осматривать ближайшую территорию. От края этой посадки вниз, под небольшим углом уходило чистое поле, в котором стояло два больших колючих куста. Это и были наши огневые точки. Наши прошлые следы уже были заметены снегом, их не было видно. На другой стороне поля, далеко, в двух километрах шла лесополоса, где уже вроде как сидел противник.

Группа на четырех костях дозорами выдвинулась к кустам, и разделившись на два дозора, спряталась в них. Подползли, посидели, послушали — вроде все чисто. Я по радиостанции передал, чтобы все утеплились, но делать все это приходилось не вставая.

— Командир, чай будешь? Я принесу? — спросил у меня Туман в радейку.

— Посиди на месте пока что. Чуть позже, а пока утепляемся.

Мы просидели может минут двадцать, обстановка была тихая. Ротный вышел на связь и сказал, что на месте. Я ответил тем же.

Мы выставили прибор наблюдения на треноге, который в аккурат выглядывал из куста. Рядом с ним находились два бойца, которые отвечали за наблюдение ближайшие два часа. Все было спокойно, очень тихо, никого вокруг не видели. Через какое-то время приполз, прямо на брюхе Туман с термосом, ну и взял сигарет у бойцов. Выпив кружечку вкусного, сладкого чая, сидя на своем рюкзаке в колючем кусте, я спросил: