Берегите себя…

То, что, дорогой читатель, ты прочтешь в этой главе, было на самом деле, но, когда и где, тебе об этом никто не скажет, именно поэтому можешь считать эту главу байкой от Юстаса. Я хочу, чтобы в этой главе каждый начальник и командир увидел себя. Пусть лучше он увидит себя здесь, со стороны, и, возможно, у него где-нибудь, что-нибудь перемкнет, и он начнет делать лучше, правильнее, расчетливее. Ведь от необдуманных решений он всегда может откреститься и сказать, что подчиненный дурак, а для подчиненного это может стать переломным моментом в жизни, так как система у нас выстроена так, что при разборе начинают слушать сверху, и до низа бывает не доходят, а иногда это того стоит.

Наверное, это был первый раз в жизни за мою службу, когда отбытие в командировку случилось именно так. Это был нонсенс, который, как я думаю, стоит описать, чтобы люди понимали, что такое бывает, что такое было, есть и будет.

Наш отряд готовили к убытию в командировку, в одну из южных стран, когда там не было еще такого ажиотажа и такой освещенности мировыми СМИ. Причем, стоит добавить, что это должна была быть первая заграничная командировка в нашей бригаде за долгие годы, и готовили нас по всем канонам. Поставили различные прививки в живот, сделали загранпаспорта, мы даже вроде как готовились получать форму под цвет той местности, в общем все шло по-военному. Но по-военному, не всегда хорошо. В армии сначала тупят, а потом, когда твой анус уже чувствует пощелкивание клюва петуха, все начинают включать дристомет в тысячу говногерц, и вся эта машина начинает шевелиться, но с небольшими отклонениями, которые необходимо исправить к утру. Ни завтра, ни в понедельник, а к утру. Ну вот такой алгоритм, который запрограммирован в этой машине, под названием армия, когда включается, его высочество, Рубильник Говномет. Но опять же, так как командировка была не простая, и стояла на уровне высших чинов власти, то в этот раз все шло планово, на удивление. А в армии, когда все идет планово, сразу становится подозрительно. Ну обо всем по порядку.

Была суббота, как сейчас помню. Да, уважаемый читатель, не помню, говорил я тебе или нет, но в нашей бригаде мы работали и в субботу. Зачем? На это есть компетентные командиры, которые ответят, зачем всей бригаде приходить в субботу, тем более в контрактном подразделении. Хотя нет, штаб не приходил. Ну или отдельные его лица не приходили. Так вот, именно в субботу нам назначили смотр личного состава, убывающего в командировку. А если у тебя смотр в десять утра, а перед ним развод в девять утра, то ты должен прибыть к семи, чтобы получить все оружие, вынести всю оружейку своей группы, а также все снаряжение, которое будут проверять на смотре, а снаряжения этого, знаете ли, очень дохера. И вот с семи утра субботы начался тот прекрасный рабочий день. Погода, кстати, была отменная для нашего региона, светило солнышко, было где-то в районе пяти градусов выше нуля. И вот после развода на ПХД[27], весь отряд превратился в бесконечный поток муравьев, несущих на себе все, что можно. Группники занимались личным составом, а также, чтобы никто ничего не забыл, параллельно подбивая форму «1а» (форма учета личного состава группы), у ротного были свои заботы, так как на нем висело полтонны документации, которой уже в те годы было неоправданно много. И вот в течение часа отряд медленно переезжал из казармы на плац. При этом форма одежды была помимо полевой формы, бронежилет и шлем. Это очень важно стоять на смотре в броне, и ее нельзя положить рядом, это очень важный фактор, ты должен быть обязательно в ней, а иначе твоя боеготовность падает. И вот, с известным командирским запасом времени, в девять сорок пять, ротный построил роту и пошел докладывать комбату о готовности. Комбат ставит задачи ротным, а группы стоят сзади, в окружении различных ящиков, рюкзаков, каких-то лопат, топоров и прочих других предметов. Затем выходят ОНИ… ПРОВЕРЯЮЩИЕ ВСЕЯ РУСИ. Важность этих людей возрастает с нереальной прогрессией. Вершители судеб, не иначе. И на таких смотрах сразу видно, кто есть кто. Одни пришли, поздоровались, посмотрели самое важное, посмеялись над всем происходящим и ушли обратно. А вот вторые будут проверять у тебя все, от иголок и ниток, до солдатских книжек и какой-нибудь печати в военном билете у бойца. А ты стоишь в броне, и обтекаешь, пока его величество проверяющий, не изволит закончить данную процедуру, периодически отвечая на мои любимые албанские вопросы. Вот примерно в таком формате проходит смотр. Но я напомню, что этот смотр был в преддверии смотра Московской комиссии, который должен был пройти то ли в понедельник, то ли во вторник, поэтому просто так нас отпустить не могли, и проверяли абсолютно все. Нашли недочеты по тыловому обеспечению, а также тот факт, что бирки (каждый военный обожает это слово) были пришиты не одинаково, а значит не зачет, а значит отряд остается на плацу, устраняет ошибки и потом повторный смотр. Да, целый отряд специального назначения в субботу сидит на плацу, отрывает бирки и заново их пришивает. А вы там про стрельбу спрашиваете, снарягу. Вы сначала бирки пришейте ровно, в одном месте, одинаковыми нитками, а потом мы с вами поговорим за снарягу. А еще точно помню недочет, который указал нам наш зампотыл, цитирую:

— Ленты затяжки неоднообразны. У кого в узел связаны, у кого болтаются, у кого резинкой подвязаны. У всех должно быть одинаково.

И вот мы начали устранять и этот недочет, а то мало ли чего. А рюкзаки тогда выдали такие конченные, у них подвесная была никакая и этих лент регулировочных было столько, что затрахаешься их заправлять. Но задача поставлена, надо ее выполнять. Время подходило к обеду, весь это сюр сошел на нет и люди, под любыми причинами стали ходить в казарму и там, как говорят в армии, проебываться. У штабных товарищей, наверное, в планах изначально было провести повторный смотр после обеда, но нам это довели примерно в тринадцать часов. Хотя по субботам мы обычно находились в бригаде до обеда, но так как на носу была большая Московская проверка, то сам Бог велел, поработать чуть подольше. И вот с этого момента начинается все самое интересное. Сейчас, оглядываясь на это все — немного смешно, но тогда было печально.

Я поехал на обед домой. С женой решили, что сегодня вечером закажем суши, купим вино, может позовем друзей, в общем проведем время вместе в те редкие выходные, когда я бывал дома. На этих прекрасных мыслях я надел форму, сказал, что дома буду не позже восемнадцати часов, чмокнул жену и поехал обратно в бригаду. По пути на службу, на одном из светофоров, я понял, что забыл все документы дома, паспорт, кошелек с деньгами, документы на машину и телефон.

— Вот блядь, — ругался я на себя.

— Слава Богу, хоть удостоверение офицера не забыл. — успокоил я себя, нащупав его в нагрудном кармане.

Я был уверен, что этот смотр пройдет быстро, так как темнеет рано, да и суббота, никто из начальства сильно задерживаться не будет. Так думали все офицеры, в принципе.

И вот начался повторный смотр. К моему большому сожалению, нас опять заставили надеть броню, и еще к большему моему сожалению, начался дождь. Причем сначала он моросил и на это никто не обращал внимания, а потом пошел конкретный сильнейший ливень, и мы вымокли как котята. Знаете, такой ливень, когда перед тобой стоит какой-то проверяющий в накидке от дождя, а ты его плохо видишь, потому что с твоего шлема течет струя воды, вот такой ливень был. Стоя под таким дождем проходят всем известные процессы: отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Но принятие приходит так быстро, что торга там нет. Мокнешь, обижаешься на кого-то, а потом уже похрен, уже струйка воды течет у тебя по трусам, и ты фразу «промокнуть до ниток» понимаешь, как никогда. И проверяющие что-то тоже уже не хотели особо уходить, в общем все происходило как-то необычно. Было темно, только фонари вокруг плаца освещали наши промокшие тела и снаряжение. Где были в этот момент комбат, ротный и другие лица начальства, я не знал, у меня была апатия, я просто стоял и впитывал небесную воду.