– Может быть, – согласилась Эбби.

– И кстати, о науке. Насчёт конференции в Новосибирске. Я недавно разговаривал с мистером Скрябиным, нашим другом из Российской Республики.

– А, с руководителем их Общества Восприимчивых? – вспомнила Эбби. – Он ещё учился у профессора Ричардсона?

– Он у многих учился, – ответил Рамос. – И сейчас учит Единству других. Но наше сообщество там ещё молодое и неопытное. Поэтому он спрашивает, нет ли у нас специалиста по Ка, который бы провёл мастер-класс для его подопечных в Москве. Вы не хотите поделиться с ними опытом?

Эбби догадалась, почему он обратился именно к ней. Ещё в высшей школе Единства она взялась за изучение русского языка. Как ни странно, но этот язык был довольно популярен и среди Восприимчивых, и среди их антагонистов-Невусов. Ведь значительную часть необходимого им кеодлона выращивали в России. Наверное, миссис Бримли предпочла бы, чтобы Эбби выучила китайский. Она считала, что Поднебесная далеко пойдёт. Её правоту подтверждали темпы роста Китайского Общества Восприимчивых. К первой четверти двадцать второго века оно стало самым крупным и влиятельным в МОВ. Даже североамериканским Восприимчивым пришлось это признать. Но Эбби всё же выбрала русский язык. Отчасти именно поэтому Рамос и пригласил её на Новосибирскую конференцию.

– Что от меня требуется? – спросила Эбби.

– Просто принимать посетителей в Московском центре по изучению Основы и определять, Восприимчивые они или нет. Справитесь?

– Справлюсь. А сколько это займёт времени?

– В общей сложности, два дня, – ответил Рамос. – Вечером вы прилетите в Москву, переночуете в корпусе для гостей, в первый день проведёте мастер-класс, а на второй вылетите в Новосибирск. Моргнуть не успеете, а уже будете там… Просто обмен опытом надо проводить, а вы неплохо знаете русский язык. К тому же вам всё равно по пути туда. Мистер Скрябин за вами присмотрит, тем более он высоко ценит наш центр.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась Эбби. – Ну, хорошо. Если начинающим нужен опыт, мы с ними поделимся.

– Спасибо, что согласились, Эбби. А то у половины наших сотрудников Российская Республика по-прежнему ассоциируется с «дикарями».

– Так «дикарей» там вроде почти всех извели, – припомнила Эбби.

– Да, – ответил Рамос. – Ещё лет пять назад с ними было много хлопот. В ту пору убивать Восприимчивых считалось чуть ли не священным долгом каждого партизана. Но мистер Скрябин – человек умный и сильный, его «дикарями» не напугаешь. Быстро показал им, кто в курятнике хорёк. Ну и мы, конечно, тоже помогли. У меня есть знакомые, которые работают в России. Они говорят, что теперь там стало спокойно. Так что не волнуйтесь.

– Я и не волнуюсь, – снова улыбнулась Эбби. – Наоборот, почерпну для себя что-то новое. Заодно привезу домой матрёшку.

Хотя ни господин Рамос, ни госпожа Лоран об этом пока не догадывались, но «дикари» готовились к новому удару. Холодная и целеустремлённая ненависть «Гайдуков» по отношению к Учению Единства втайне зрела, накапливалась, чтобы сейчас вырваться наружу.

Эту атаку на РОВ Громов задумал ещё весной. И готовил он её старательно. Малейшая оплошность могла обернуться не только гибелью «Гайдуков», но и непоправимым уроном для тех, кто ещё продолжал сражаться против наступающего Клуба Единства. Ведь «Гайдуки» сейчас были самой боеспособной организацией российского Сопротивления. Здесь полагались не только на верность освободительным идеям и на энтузиазм. Не меньшее значение придавали профессионализму членов организации. Костяк «Гайдуков» составляли военные, умеющие и сражаться, и ложиться на дно, когда это необходимо. Таким вещам не научишь на собраниях или митингах «антишизов». И только такой подход – «нападай, прячься, держись в тени» – позволял «Гайдукам» выживать.

Но организация Сопротивления не может только прятаться. Она должна громить врагов и наводить на них страх. Та акция с микроавтобусом была довольно продуктивной. «Гайдуки» уничтожили сразу нескольких старших Восприимчивых, а из диверсионной группы, отправленной на задание, никто не был ни убит, ни ранен, ни захвачен в плен. Никто даже не попал под подозрение. Пришлось, правда, убрать одного из информаторов, который мог угодить в лапы врага. Но «Гайдуки» решили, что такая участь ненамного хуже той, что ожидала бы его в случае ареста. К тому же риск разоблачения был слишком велик.

И позже Казаков убедился в необходимости этой меры. Сразу после расправы с европейцами Скряга начал наводить порядок. Организаторов нападения искали умело и тщательно, без показухи. Потом был разгром Тимирязевского Клуба. Так, мало-помалу, дело дошло и до тридцатилетия МОВ. Казалось бы, прекрасный повод преподнести Клубу подарок. Но силы безопасности в тот момент свирепствовали так, что и носа нельзя было высунуть. Единственным серьёзным успехом за лето была ликвидация Шикунова.

И вот теперь, невзирая на большой риск, Громов решился на новую акцию, на сей раз куда более громкую. «Гайдуки» тщательно изучили подходы к месту её проведения, отыскали выгодные позиции, выяснили расположение камер вокруг этого места и убедились в отсутствии постоянного контроля за ним со стороны РОВ.

Этот район был довольно старым. Ни у Рахимова, ни у марионеток Клуба Единства так и не дошли руки до того, чтобы как следует оснастить его наблюдательными камерами. Даже на входе в Главный Ботанический Сад, которым всегда пользовались Восприимчивые, камеры отсутствовали. Это и позволило «гайдукам» незаметно снарядить урну накануне приезда «гостей». Действовать пришлось быстро, но делать это заранее и оставлять снаряженную ёмкость надолго было нельзя. Кто-нибудь из работников Сада мог случайно наткнуться на лежащий в ней «хлам». Но, что хуже, в Ботсад регулярно приезжали мусорщики и очищали урны. А вот одну ночь сосуд вполне мог простоять.

Непосредственным исполнителем был Казаков. Он сам настоял на этом. Поначалу Громов не хотел рисковать своим заместителем по диверсионной части, но потом всё же согласился. Из всех бойцов офицер спецназа был самым опытным. Ему уже не раз приходилось проводить подрывы, и Громов не сомневался, что Казаков сделает это в наилучший момент. Да и потом, когда выполнение задания зависело от него, всё, как правило, удавалось на раз. Наверное, ему покровительствовал сам Перун.

От использования мини-роботов для наблюдения и передачи сигнала «Гайдуки» отказались с самого начала. Эти юркие и малозаметные роботы конструировались как раз для разведывательных и диверсионных операций, но на такой случай у Восприимчивых имелись мощные детекторы для их обнаружения. Кроме того, сразу после акции РОВ и РСБ должны были поднять в воздух летательные аппараты. А они также снабжены детекторами. Мини-робот невелик, и чтобы добраться до точки эвакуации ему требуется время. И если его засекут, то смогут выйти и на хозяев. Отправлять мини-робота «в один конец» Громов с Казаковым тоже не хотели – таких «девайсов» у них было не так уж и много. Да и ни к чему, чтобы в СБ РОВ знали об уровне технической оснащённости «Гайдуков».

Так что теперь Виталий Казаков, старший инструктор по рукопашному бою компании «Щит», находился у окна на техническом уровне одной ничем не примечательной многоэтажки. Отсюда был отчётливо виден вход в Главный Ботанический Сад. За оградой, наверное, ещё более старой, чем Российская Республика, высились стеклянные громады оранжерей, в которых росли экзотические кусты, вьющиеся лианы и даже деревья. Почему-то эти оранжереи стойко ассоциировались у капитана с кеодлонскими колониями, которые «шизы» упорно высаживают у своих объектов.

Впрочем, Казаков ненавидел не столько сам Феномен Восприятия, сколько Учение Единства, потому что оно затягивало всё больше и больше людей, превращая их в послушных кукол. А стояли за всем за этим раклэны. Сначала они обратили в Восприимчивых нужных им людей – политиков, силовиков, бизнесменов, а также их потомков. Что говорить, если сейчас практически в каждой семье толстосумов есть «шизы». С их-то помощью раклэны и развернулись. Десятилетиями проводили свои эксперименты и вот, пожалуйста. Рождаемость Восприимчивых увеличивается с каждым годом. И лишь немногие жертвы этого феномена могут побороть в себе желание воспользоваться Восприятием. Другие же толпами валят в школы Единства. Клуб прекрасно знает, на каких чувствах следует играть, как знали это и его предшественники, ещё до Всемирного Хаоса.