— Мы знали, куда ехали, шеф, — первым голос подал Физрук. — Егерь объяснил нам, что Вы за человек и какая именно работа нас ждёт. Если мы здесь, значит, уже согласились принять такие условия.

— Вот именно! — его слова подтвердил Федот. — Работ не легка, но и мы не сопляки, чтобы переживать из-за такой глупости!

— Мне плевать, насколько тяжёлая работа. Я сюда не отдыхать приехал. Так что не переживайте, командир. — произнёс Хорват, чем приятно меня обрадовал.

Сиплый тоже что-то пробормотал, но его я расслышал плохо. Вот только стоящий рядом с ним Пушкин хмыкнул и начал читать стих:

— Нету слов, чтоб описать любовь к работе! Мне процесс куда приятней, чем успех! День не день, раз мы не сделали хоть что-то. Без работы человек не человек!

Я хотел было ему похлопать, но меня прервал Модник, которому явно не понравилось это представление от Пушкина. Да и ребята, судя по всему, слишком не пришлись ему по душе.

— Слышь, поэт, — он хмыкнул и скосил на меня взгляд. — А ты всем аристо стихи читаешь? Может, ещё жопу ему вылижешь?

Пушкин нахмурился и чуть в драку не полез, но его остановил Егерь, которому всё происходящее не понравилось даже больше, чем мне. Я же, напротив, как-то даже заинтересовался, и мне было очень интересно, что ещё скажет этот малец. Он изначально не пришёлся мне по душе. Вот и посмотрим, что он из себя на самом деле представляет.

— Да не лезь ты! — выдал Модник, попытавшись оттолкнуть Егеря, но тот не поддался.

— Андрей, следи за языком! Ты приехал на работу устраиваться или куда? — Егерь был злой и красный, как помидор. Чувствовалось, что ему очень неудобно за человека, которого он сюда привёз. — Не позорься!

— Что? — Модник рассмеялся. — Позориться⁈ Перед этими вот?

Он бросил в нашу с Катей сторону надменный взгляд.

— Да у него баба уверенней, чем он сам выглядит! И ты хочешь, чтобы мы на него работали? Честно, я сюда приехал только из-за того, что эта соска своим голоском меня привлекла. А так я бы ни ногой на службу к сраному аристократу не сунулся! — он показательно плюнул мне под ноги. — Да и не буду я работать на того, кто ничего тяжелее золотой ложки в своей жизни не поднимал!

— Андрей, завали е!.. — Егерь было начал материться, но я его остановил, выставив руку вперёд и успокоив командира своей гвардии.

Я уверенно посмотрел в лицо наглого, напыщенного идиота, который только что посмел оскорбить меня и мою девушку. И ладно меня, но назвать Катю бабой и тем более соской — это уже перебор. Такое я не могу простить. И чтобы больше ни у кого здесь не возникало вопросов в моей силе, я показательно накажу этого идиота. Пускай послужит для остальных примером, и они поймут, что идти против меня — это фатальная ошибка.

— Ты считаешь себя сильнее меня? — я сделал два шага вперёд, отодвинул в сторону Егеря с Пушкиным и спокойно улыбнулся. — Как насчёт спарринга?

Модник, лицо которого до этого момента было как у индюка, напыщенное и надменное, на мгновение смутился, и он, кажется, задумался. Возможно, впервые за сегодняшний день. Но ему уже ничего не поможет. Если он откажется от «дружеского» спарринга, я просто набью ему морду где-нибудь за углом и вышвырну отсюда. Или попрошу ребят это сделать. Но без наказания он не останется.

— На кой хрен мне с тобой драться? — он попытался спустить всё на тормозах. — Чтобы ты накатал на меня заявление за избиение? И я потом всю жизнь платил за твоё лечение⁈

— Ну, лечение мне точно не понадобится, — я ещё раз улыбнулся и попросил ребят сделать два шага назад. — А вот тебе сегодня оно пригодится. Впрочем, независимо от ответа я решил, что надеру тебе зад. Кто-то должен поставить тебя на место. Впрочем, если ты извинишься перед моей невестой, я не стану тебя бить и отпущу восвояси целым и невредимым.

— Я не стану извиняться перед подстилкой аристократа! — выпалил он.

Я цокнул языком, а стоящий рядом Егерь изобразил «фейспалм». Когда Модник это заметил, он понял, что ошибся в своих высказываниях, но было уже поздно что-то менять, и он это понимал. Я медленно снял китель и начал показательно закатывать рукава. Для пущего эффекта, я сделал так, чтобы печать на моей руке было видно, и все поняли, что у меня уже шестая ступень. Когда Катя с Егерем и остальные это увидели, лица их переменились в одночасье. Военные стали смотреть заинтересованным взглядом на меня, а вот Модник побледнел и, кажется, заскулил.

— Сегодня ты трижды оскорбил мою невесту. Всё, что ты сказал про меня, я ещё мог тебе простить, но оскорбить мою любовь… Ты сильно ошибся, когда явился ко мне домой и сделал это. К тому же я дал тебе шанс всё исправить, но ты его упустил, — я закончил закатывать рукава и встал в боевую стойку, начав перепрыгивать с одной ноги на другую. Хрустнул пару раз шеей и оскалился. — Давай, нападай. Дам тебе фору в три удара. Так будет интересней!

— Мой рукопашный бой не слабее, чем у Физрука, — вдруг выдал Модник и скинул с себя пиджак. Решился-таки? Или просто понял, что без драки он сюда не уйдёт? — Не зазнавайся, чёртов аристо! Сейчас ты поймёшь разницу между нами!

Он нанёс серию ударов, но все они прошли мимо. Я ловко увернулся от всех, но сам атаковать не спешил.

— Эх, — я сделал расстроенное лицо. — Хотел дать фору в три удара, а получилось семь. Но знаешь, стоит отдать тебе должное. Двигаешься ты хорошо и даже соображаешь. Разница между нами и в самом деле есть, и мне она ясна. И сейчас она станет ясна всем остальным. Запоминай, кто такой Александр Громов и почему со мной лучше не ссориться!

Мои удары были в десятки, нет, в сотни раз быстрее и сильнее, чем его. Он не мог за ними уследить, а я всё бил и бил, постоянно двигаясь и не давая ему опомниться. Не знаю, как я выглядел для остальных, но уверен, что как размытая тень, которая кружила вокруг Модника и наносила ему удар за ударом. Он держался молодцом, стойко перенося все мои удары и не издавая ни писка даже тогда, когда на лице у него живого места не осталось, а всё тело должно было зудеть, как будто по нему стадо лошадей пробежалось. Я закончил только тогда, когда он уже не мог сам стоять на ногах и упал. Это была безоговорочная победа. Но лица других военных давали мне понять, что им не понравилось это представление. И я их понимал. Модник был стойким бойцом со своими взглядами. Я мог бы даже его простить, показать ему, что я не такой, как он себе представляет, но мне не хотелось с ним возиться. Если лошадь сдохла, с неё нужно слезать, а Модник изначально был дохлым, когда прибыл сюда. Я не записывался в некроманты и хочу, чтобы все это поняли.

— Что смотрите? По-вашему, я поступил бесчестно, сражаясь с противником слабее меня? Да, будь это сражение, оно бы было бесчестным, даже с учётом того, как глупо он поступил. Но то было не сражение, это была показательная экзекуция. Ему не следовало так говорить про мою невесту, и я хочу, чтобы вы все меня поняли. Я отношусь к своим людям, как к семье, но жду от них такого же отношения. И в семье люди не смеют друг друга оскорблять. Подобные люди, как он, не заслуживают права сидеть с нами за одним столом, и плевал я, какими качествами он обладает, ведь в нём нет главного — человечности. Поэтому я хочу, чтобы вы решили сейчас для себя, готовы ли вы к этой работе. Если нет, вы можете сказать об этом прямо, я никого не держу. Вам будет позволено уйти, и никто не станет вас осуждать. Если же вы решите остаться, я обещаю вам, что буду платить вам не только деньгами, но и своей добротой. Главное, чтобы вы оставались людьми, даже если ваша звериная натура лезет наружу. Все меня услышали?

Пятёрка бойцов хором кивнула.

— И каков ваш ответ?

Ребята переглянулись, кивнули и посмотрели на меня:

— Мы остаёмся!

— Вот и отлично, — я хлопнул в ладоши и посмотрел на Катю. — Дорогая. Знаю, он тебя оскорбил, но я думаю, что он усвоил урок. Сможешь вылечить его? Ты ведь владеешь лечебной магией, я прав?

— Владею, — она кивнула, подошла ко мне и игриво улыбнулась. — Знаешь, а ведь я совсем не обиделась на его слова. Ты мог обойтись с ним полегче.