Он опустил взгляд на свое бедро. Туда же устремился и мой. На светло-синей ткани сразу же появилось темное пятнышко.

— Господи, Диана, ты просто ходячая катастрофа! — достал салфетку со стола и начал ею вытирать пятно.

— Извините, мистер Диллон. Давайте я вам помогу, — схватив другую салфетку, я начала тереть ею по пятнышку, предварительно намочив слюной.

Ну, да! Тупанула! В экстренных ситуациях и не такое выдашь.

— Что ты делаешь? Ты размазала его еще больше!

— Оно высохнет и ничего не оста…

В этот момент мистер Диллон хватает мою руку и притягивает меня к себе. Слишком близко. Наши бедра соприкасаются, а мужское дыхание обжигает мне лоб. Ненормально все это! Я практический телом чувствую его учащенное дыхание. Мне становится жарко и нечем дышать. Отступаю назад, чтобы отдалиться от жара и поймать глоток воздуха. Но Диллон тут же делает шаг вперед и все еще держит мою руку. Отпускать ее он, походу, совсем не собирается. Сжимает запястье еще сильнее. Эй, а ничего что мне больно?!

Делаю еще шаг назад, дальше только окно. Он наступает, буквально толкает меня к этому окну. Что вообще, черт возьми, происходит?! Ты же не собираешься выкидывать меня из окна из-за какого-то пятна? Черт! Я произнесла это вслух?

Мэтт

Запах жасмина одурманил меня еще тогда, когда я подошел к ней, чтобы устроить «допрос с пристрастием». Так бы вдыхал его, не начни она разбрызгивать своими слюнями. Но когда эта пигалица схватила салфетку и начала натирать ею пятно на брюках, мне окончательно снесло крышу. Было в этом действии что-то интимное, возбуждающее. А еще ее красивые пальцы, маленькая тонкая кисть, изящное предплечье, даже острый локоть, которой не скрыл короткий рукав блузки, кажется мне нереально сексуальным. У меня появился свой фетиш — ее руки. Я схватил ее и хотел было прижать к себе, чтобы она всем телом почувствовала — ее труды оказались не напрасными, но неумеха попятилась назад. Зачем же назад? Там только окно, а подоконник не самое удобное место для секса.

— Что вообще, черт, происходит?! Ты же не собираешься выкидывать меня из окна из-за какого-то пятна?

Пятна? Какое еще нахрен пятно! Ты обломала мне секс. По твоей вине у меня были две недели воздержания. А теперь дразнишь, потирая мое бедро. Я не могу воспринимать это никак иначе, как готовность компенсировать мне неудобства. Черт, я сказал это вслух?

Хватаю девчонку, прижимаю к себе. Инстинкт сразу же заставляет повалить ее на стол, раздвинуть ноги и придавить хрупкое тело к нему. Ее попытки сопротивляться заводят меня еще больше. Жадно впиваюсь в губы, а одной рукой пытаюсь стянуть ее нижнее белье. Вторая же рука борется с ее двумя, которые тянут волосы, затем щипают и царапают кожу на моем лице. Решила поиграть в сопротивление? Меня это только заводит. Я начинаю кусать в отместку ее пухлые губки, отчего еще больше впадаю в раж, и даже не чувствую боли, лишь пощипывание в области шеи. Металлический запах крови врезается в мозг, заставляя остановиться. Я откидываю голову и вижу, как капли крови окрашивая щеки, затем губы Дианы, стекают на ее белоснежную блузку. И капают они с меня.

Твою мать! Ей как-то удалось схватить канцелярский нож и пройтись им по моей шее. В этот момент я почувствовал боль.

— Ты ненормальная? — выхватив нож, откидываю его в сторону, — Убить же можно так! — хватаюсь за шею и замираю от пронзительного взгляд Дианы.

Ее глаза вот-вот извергнут море слез, а на лице микс презрения и отчаяния.

— Лучше убить, чем потерять девственность таким способом! — выпаливает охрипшим голосом.

Ну точно ненормальная!

Диана

Конец! Мне конец! Этот смазливый ублюдок решив, что я его провоцирую на секс, изнасилует меня на своем рабочем столе и даже извинения не попросит. Я не заигровала с ним! Как можно было до такого додуматься? Я не для того берегла свою девственность, чтобы так бездарно и трагично ее потерять.

Пытаюсь нащупать на столе какой-нибудь тяжелый предмет, чтобы треснуть им по голове. Но судьба решила предложить мне вариант получше. Не исключено, что у этого мистера Чарминга голова как у Шрека — непробиваемая. Канцелярский нож оказался как никак кстати. Пытаюсь воткнуть его куда-нибудь, желательно в лицо, чтобы оно не было больше таким смазливым. Но, все, что получается — мазануть его по шее.

— Ты ненормальная? — нож оказывается в его руках, затем сразу же летит в сторону. — Убить же можно так!

Оставшись обезоруженной, я теряю последние силенки, чтобы не расплакаться. Не так я себе представляла свой первый раз. Разве получится потом доказать, что не было у меня никакого умысла «компенсировать ему неудобства»? Тем более начальнику, смазливому начальнику, который скорее всего переспал со всем персоналом женского рода, ну кроме Энни, разумеется. Хотя кто знает? Наверняка, никто не сопротивлялся и он привык безотказности. Кто же посмеет отказать генеральному? Но я не такая! Лучше убить, чем потерять девственность таким способом! — последние мысли не захотели быть неуслышанными.

— Что? — спросил потенциальный насильник после некой паузы.

Слезы брызнули и полились потоком, смывая с лица кровь. Только сейчас ощущаю ноющую боль на губах. Этот мерзавец покусал их и теперь хрен поймешь, чья это кровь, его или моя.

— Что слышал! Ублюдок! — ох, как мне полегчало.

Пусть меня сейчас вышвырнут из издательства как поганого пса, но оно того стоит. Сказать такое самому гендиректору. Жаль, что нет скрытой съемки. Никому ведь не докажешь.

— Постой, ты хочешь сказать… — лицо его исказилось от недоумения. Интересно, что же его так поразило: что я девственница или что не было никакой провокации с моей стороны.

— Я хочу сказать, что больше не нуждаюсь в работе в вашем издательстве! — отталкиваю его дальше от себя и отдираю юбку. — Если цена позиции иллюстратора — убогий секс с начальником на его рабочем столе, то боюсь, что моей фантазии не хватит, представить, как получаются здесь должности руководителей отделов.

Диллон не дает мне слезть со стола. Вновь прижимает меня к нему, опустив руки по обе стороны от меня. Но теперь я не лежу на нем, а сижу. И пусть только попробует уложить меня опять! Вместо канцелярского ножа в его шею вонзятся мои зубы.

— Хочешь уволиться?! — злобно дышит в лицо. — А контракт свой читала? И я не про пункт оклада. А про неустойку в случае невыполнения своих обязательств. На ее размер можно открыть еще одно издательство, — глаза гневно сверкают, не выдавая ни капли фальши.

Я не дура! Конечно же, я читала контракт…

до пункта «оклад»…

нет, я все-таки дура.

Ну разумеется, все подводные камни указываются в конце контракта. Еще и мелким шрифтом.

— Уж лучше всю жизнь выплачивать неустойку, чем работать на маньяка и носильника! — процеживаю сквозь зубы

— Я сейчас тебе язык откушу! — а ведь сказал вполне серьезно.

Его ноздри вздыбились, а глаза покраснели, вены на шее набухли и рана снова начала кровить. Взгляд прожигал и испепелял. Теперь мне захотелось быть изнасилованной, чем убитой. Хотя еще неизвестно чья смерть нагрянет первой.

— Вы конечно же гад, но не стоите того, чтобы я сидела из-за вас. Остановите кровь, а то еще помрете мне тут от ее потери.

— Думаешь, я доставлю тебе такое удовольствие! — дышит мне в лицо, отчего я опускаю веки.

Лучше не видеть этих бесстыжих карих глаз, иначе я уже не знаю, меня пытаются изнасиловать или соблазнить. Я даже сомневаюсь, смогу ли я сопротивляться, если он вновь накроет мой рот своим. Все как-то странно, неестественно. Что-то витает в воздухе. Но только что? Вроде бы ненависть, а вроде бы…. страсть что ли? Ненормально все это! Ох, как не нормально!

Он все еще дышит в лицо. Теперь я чувствую, как дыхание еще более учащается и тяжелеет. Только чье дыхание? Моя грудь сжимается, не смея расправиться. Еще чуть-чуть, и я тоже начну выпускать горячий пар из ноздрей. Пора сваливать, пока мы не убили друг друга… либо не изнасиловали.