— Диана, какая встреча! Сегодня прям день свиданий! Мои тоже должны быть здесь. Вы случайно не вместе?

— Мама! — сзади раздался голос Тима.

— Мэтт, полагаю решил вернуться в семью, — не обращая внимания на сына, продолжила женщина, — только что встретила его с супругой. Вы уже расстались?

От этих слов все вокруг закружилось. В глазах потемнело, а сердце вначале подскочило к горлу, а затем устремилась в какую-то бездну внутри меня. Инстинкт диктовал развернуться и бежать, не оглядываясь. Бежать, несмотря на то, что ноги подкашивались и становились ватными. Бежать и не останавливаться, бежать насколько хватит сил, лишь бы быть подальше от этого места. Эти самы ватные ноги привели меня в какую-то рощу, где одинокая скамейка стала моим убежищем.

Мозг отказывался понимать происходящее. Обида застилая глаза, не давала им просыхать от слез. Совесть начала давить на живое.

«Какая же ты дура, Диана! Поверила каким-то чувствам. Отдала свое сердце и невинность любителю молодого мясца» — совесть умела бить побольнее.

«Разве не об этом предупреждала твоя праведная мать — дочь священника с захолустного городка? Разве не запретила она тебе легкомысленно относиться к своей девичьей чести? Разве не велела беречь сердце для того, кто готов нести ответственность за него? Вот и получай урок!»

Не знаю, сколько я там просидела, сколько проплакала. Но через какое-то время достала из сумки разрывающийся от звонков телефон.

— Диана, где ты? — это был мистер Миллер. — Почему ты убежала?

— Джон, ваше предложение работы в качестве няни Тима все еще в силе?

Санта Моника

Три недели спустя

В роскошный особняк мистера Миллера, который он приобрел сразу же по возвращению в Сакраменто, мы переехали две недели назад. Санта Моника значительно отличалась от прежнего местожительства Тима и его отца. Да и моего тоже. Такой красоты я еще никогда не видела. С окон белокаменного дома в живописном месте на холме, с раскинувшимися акациями и лилиями открывался потрясающий вид на синюю гладь океана. Это был одним из богатейших районов Калифорнии. Джон Миллер оказался известным в своих кругах адвокатом и, как я поняла, его услуги были весьма дорогостоящими.

Две недели нашей жизни на новом месте казались обычными и спокойными. Тим ходил в школу, а после занятий мы с ним гуляли по городу, проводили время на игровой площадке или в кафе. Джон часто сопровождал нас, чем вызывал недоумение и изумление у сына. Видимо, раньше отец редко присутствовал на таких прогулках.

С самого начала я чувствовала некий интерес со стороны мужчины к себе. Но отгоняла эти мысли и старалась быть с ним предельно корректной. Миссис Донован, домохозяйка в доме Миллеров, заметила «неравнодушные взгляд хозяина», как она выразилась, и посоветовали брать быка за рога.

«Ой, детка, до тебя тут столько было нянь…» — она аж присвистнула, — «и каждая норовила попасть к нему в постель. Но он их сразу выставлял за порог. А с тобой, гляжу, все наоборот. Я ведь не слепая, все вижу» — подмигнула женщина. «Чем же он тебе не угодил?» — возмутилась она на мое скептическое молчание. «Умный, успешный, богатый и собой недурен, а главное на руках носить будет. Пацана-то, ты, вон как, к себе привязала. Зачем нос воротишь?»

Думает, я цену себе набиваю. Мне бы с сердцем своим разобраться. Успокоить, раны его залечить. А без сердца в новый омут кидаться… чем я тогда отличаюсь от всех предыдущих нянь Тима?

«А ты попробуй, как говорится, клин клином» — предложила женщина, на мое откровение о сердце.

Клин или не клин, но Джон Миллер со всеми его качествами представлялся мне прежде всего как мой работодатель. А у меня теперь табу на романы с работодателями. Ничего хорошего из этого не выйдет. Только работу опять потеряю.

Два дня назад в доме все резко как-то изменилось. Джон перевел Тима на домашнее обучение, усилил охрану и запретил нам покидать пределы особняка. Свои действия он объяснил тем, что взялся за дело одного очень непростого клиента, у которого имеются влиятельные враги в криминальных кругах. И пока это дело не завершится, нам придется оставаться узниками в этом доме. Джон должен был исключить любые возможности этих авторитетов влиять на него, в том числе использовать близких ему людей. Нам ничего не оставалось, как подчиниться, ведь безопасность Тима была превыше всего.

— Он уснул? — Джон заглянул в комнату Тима, чтобы пожелать ему приятных снов.

Я поправила одеяло малыша и, выключив ночник, вышла из комнаты.

— Да, — тихо ответила, — вы опоздали, но он не в обиде, уснул в хорошем настроении.

— Что бы я без тебя, делал Диана? — мужчина взялся за мою ладонь и потянул ее к своим губам.

— Джон, — я отдернула ее.

— Диана, — вздохнул он, затем одной рукой подхватив меня под локоть, а другую положив на талию, повел в сторону гостиной — Пойдем, у меня для тебя небольшой, можно сказать, совсем маленький сюрприз. Я чувствую свою вину, что лишил тебя нормальной жизни, а себя возможности пригласить в ресторан. Но если я не могу пригласить тебя в ресторан, почему бы не пригласить ресторан к тебе? — он подвел меня к обеденному столу, с обыденной для этого дома сервировкой, к которой я уже привыкла, но необычным было наличие двух длиннющих зажженных свечей

Дивна

Приглушенный свет с потолка особенно выделял пламя традиционных восковых светильников. Звучавшая классическая мелодия придавала гостинной атмосферу романтики и умиротворения. Вот только это никак не умиротворяло меня. Вся эта картина красноречиво говорила об одном: «у тебя, Диана, намечается свидание, а ты в этом убогом платье не соответствуешь даже кружевной салфетке на этом столе». На самом деле, платье волновало меня меньше всего. Куда больше беспокоило давящее внимание Джона. При первом явном намеке на интерес к моей персоне, я дала понять, что переживаю, сложные сердечные проблемы. Тогда он уверил меня, что не преследует никаких целей, кроме как помочь мне их пережить, предоставив работу и крышу над головой. Но похоже, все не так, как он говорит.

— Джон, зачем все это? — мне было тяжело скрыть свой недовольный взгляд, — Я ведь не давала вам никакого по…

— Диана, — он вновь берет мою руку, — само твое существование в моем сердце, — прикладывает мою ладонь к груди, — дает мне повод надеяться и добиваться твоих чувств. Я понимаю, тебе нужно время. Время — хороший лекарь, поверь. Но то, что лечит тебя, убивает меня. Каждый новый день быть рядом с тобой и не сметь тебя обнять убивает меня.

— Джон, — пытаясь отдернуть руку, но безуспешно, — две недели, это слишком маленький срок, для того чтобы оказаться в вашем сердце.

— Я знаю тебя гораздо больше, чем две недели, поверь. С того самого момента, как я забрал Тима, он постоянно рассказывал мне о тебе. А сейчас я чувствую, что знал тебя всю свою жизнь. Пожалуйста, не отказывай мне. Это всего лишь ужин, — он подводит к столу и отодвигает стул для меня.

Мне бы сослаться на головную боль или тошноту, но как-то совесть не позволяет оставить старания искусных поваров элитного ресторана. Я сажусь за стол.

Подошедший официант аккуратно разложил на мою тарелку закуски из морепродуктов, а затем наполнил фужер вином. От вида морепродуктов стало как-то не по себе. Тошнота, вызванная стрессом, лишь только усилилась.

Я взяла фужер и пригубила вино. Вкус виноградного зелья немного подавил дискомфорт во рту. Я отпила еще немного, в душе убеждая себя, что это настоящее вино, а не какая-то там бодяга, которая была на вечеринке у Криса.

— Сейчас принесут одно изумительное блюдо, — Джон опустошил бокал вина и принялся поедать закуски. — Это фирменное блюдо данного ресторана, и я очень хотел, чтобы ты отведала его. Оно готовится прямо перед подачей.

— Вы, пригласили даже поваров? — усмехнулась я.

— Я же говорил, что пригласил ресторан домой. Если тебе понравится еда и если пожелаешь, могу приглашать хоть каждый день, — он взял небольшую паузу, а затем продолжил, — Диана, я готов сделать для тебя все, что пожелает твоя душа.