— Это был Рон? — мозг перешел в режим «турбо».

— Браво, детка! У тебя отличная эрудиция!

Сердце готово было выпрыгнуть из груди от радости и ликования, но какая-то обида затаилась в нем и все никак не хотела выходить, зараза. Мэтт смотрит на меня, как на врага народа, в ожидании извинений с моей стороны. Весь его вид говорит об этом. А нефига! Почему я должна извиняться? Сам виноват! Трудно было предупредить, что есть брат-близнец, как две капли воды похожий на него? Сдерживаю себя, чтобы не кинуться ему на шею. Первым давать объяснения должен мужчина!  К  н  и  г  о  е  д  .  н  е  т

— Ну! Я жду объяснений! — заявляю, как ни в чем не бывало.

— Ты’ ждешь объяснений? — офигевает Мэтт.

— Ну да! Что это? — возмущенно указываю на обстановку вокруг.

— Это номер. Мы в отеле, — отвечает за него брат, пока тот все еще пребывает в шоке.

— Я поняла! Почему я здесь? Да еще в таком виде, — отряхиваю назойливый кусок скотча.

— Мы тебя похитили, — продолжает Рон, — так как у нас не было другого выхода. Этот твой Миллер, приказал охране не впускать нас, а тебя, видимо, не выпускать.

— Это они вас так? — смотрю на фингал Рона.

На Мэтта уже совсем не смотрю. Отвечать мне он, походу, не собирается. С недовольным видом облокотился об письменный, затем скрестив и руки, и ноги перед собой, начал истерично ухмыляться. Знакомая картина из прошлого.

— А это? — Рон приложил палец к своему фанарю, — Ударился об что-то в темноте. У меня ерунда, заживет за два дня. А вот Мэтт…

— Что с глазом? — я вскакиваю с кровати и буквально подлетаю к Мэтту.

Его правый глаз налился кровью, а зрачок совсем сузился.

— Рон постарался, — недовольно фырчит.

— Вы с ума сошли? — возмущенно обращаюсь к брату, — Так же и глаза можно лишить! Сильно болит? — сочувственно спрашиваю Мэтта.

— Очень, практический ничего не вижу им, — жалобно отвечает он.

— Господи, надо что-то холодное приложить, и к врачу, — осматриваю комнату в поиске холодильник.

— Холодильника нет! Это все-таки придорожный мотель, а не пятизвездочные апартаменты — бездушный брат просто злорадствует, — врач тоже не поможет, ему нужно кое-что другое.

— Что, что ему нужно? — в волнении смотрю то на Рона, то на Мэтта.

Оба начинают хихикать.

— Ну как, что? Любовь, забота, ласка, — еле сдерживая смех и, стараясь быть серьезным, выдает виновник этого безобразия.

В этот момент ощущаю себя полной дурой. Мой любимый рядом, нашел меня, даже выкрал, чуть глаз не потерял, а корчу из себя обиженную идиотку. Больше нет сил терпеть это! Хочу прижаться к нему и прижимаюсь, пряча от стыда свое лицо в его груди. Любимые крепкие руки обхватывают меня и притягивают сильнее к этой груди. Макушка ощущает прикосновение губ. Далее нежные поцелуи осыпают все мое лицо, не оставляя ни одного миллиметра. А когда губы наши встречаются, я забываю, где я, кто я, и что я пережила за последний месяц, словно не было эти трех недель моей жизни в Калифорнии без Мэтта,

— Ну, я пошел, — доносится голос, а за ним и звук захлопнувшейся двери.

Я взлетаю вверх и обхватываю ногами Мэтта, а через мгновение мы уже на кровати, бешенно срываем с друг друга одежду. Я вся дрожу в предвкушении сладостных минут. Мужские ласки, дурманящий запах, приятное слуху его учащенное дыхание, все это сводит меня с ума, разгоняя в моей голове всех непрошенных тараканов. Ну, почти что всех.

— Мэтт, Рон, вдруг он войдет.

— Не войдет. Он знает, что я очень голоден и мне надо срочно зажарить и съесть одну птичку, — шепчет мне страстно.

Я уже голая и с наслаждением смотрю, как мой мужчина снимает с себя футболку, последнее, что на нем оставалось. Как же я соскучилась по этому упругому телу, по этим тугим мышцам, по линиям и волоскам на груди.

— Мэтт! — тараканы вновь принялись за свое, — А у вас с Роном есть знаки отличия?

— Есть, все есть, и знаки и медали и награды, — не отрывая губ от моей груди отвечает в экстазе.

— Нет, я про особые приметы…

— Все разговоры потом!

Затыкает мне рот своим. И я чувствую, как вхожу в мир блаженства и счастья.

Диана

Подходящее время для разговора совпало с завтраком в роскошном номере одного из пятизвездочных отелей Лас-Вегаса.

— Джон сказал, что взялся за дело одного криминального авторитета, у которого много влиятельных врагов, — объяснила я наше затворничество в особняке Миллера.

— И ты поверила, — иронично усмехнулся Мэтт.

— Ну конечно! Я всегда верю людям. Я до сих пор думаю, что это так. Возможно, он велел охране не пропускать тебя, желая защитить меня. Зная, какую боль ты мне причинил, вполне логично, оградить меня от встреч с тобой.

— И поэтому он предоставил охране фотографии меня, Рона и даже Криса, которые ему слила Келли. А тебе запретил общаться с Эшли, чтобы ты не узнала от нее правду о наличии брата-близнеца. Пойми, Диана, он был в курсе этого, но не хотел, чтобы ты узнала о нем, — кивнул в сторону Рона

— Джон мне не запрещал общаться с Эшли.

— Перестань называть его Джоном!

— Миллер ничего не запрещал! Все номера контактов, остались в телефоне, от которого он предложил избавиться. А на память я знала только номер своей мамы.

— И ты не находишь странным то, что детализация звонков с твоего старого номера не показал ни входящих ни исходящих номеров твоих родителей и родственников? Ты порвала родственные узы, дорогая, как приобрела этот номер?

— Не-е-ет! — ошарашено ответила я.

— Тогда кто-то удалил все данные этих звонков. А Миллер вполне мог это сделать. Думаю, у него есть такие возможности.

— Ну, хорошо, — я уже не знала, что и думать о Джоне, — я не понимаю одного, зачем надо было меня похищать? Хорошо, вы пробрались в дом, зашли в мою комнату. Почему не сказали мне там, в этой комнате все это? Обязательно надо было усыплять и портить мне волосы?

— Ну, нам захотелось поиграть в бандитов, — Рон, как всегда в своем репертуаре.

— В крутых бандитов, — поправляет его Мэтт.

— Да, точно, в крутых бандитов, — соглашается тот. — Детка, времени не было, да и никогда не предугадаешь, как баба себя поведет. Проще было усыпить и на плечо. А потом уже все объяснять.

— Этот Миллер, мать его, приказал стрелять на поражение в каждого, кто нарушит границы его частной собственности. В таких случаях законы штата Калифорния полностью оправдывают владельцев. Он и сейчас может нас спокойно засудить за проникновение на его территорию.

— А еще нам грозит срок за похищение повара и официанта, — невозмутимо добавил Рон.

— Вы ненормальные?!

— А что нам оставалось делать? Мы, конечно, просили их, даже умоляли передать тебе записку, где я тебе объясняю про своего брата-близнеца.

— Но они оказались такими вредными, что даже не жалко было их убивать.

Эти двое решили довести меня до инфаркта. По их ухмылкам, я поняла, что все сказанное — ложь.

— Я когда-нибудь услышу от вас чистейшую правду?

— С твоего телефона я сообщил Миллеру, что ты уходишь от него из-за его назойливых ухаживаний. Он уже понял, что ты покинула особняк забравшись в фургон с ресторана. Официант оказался славным пареньком, согласился помочь нам…

— Не бесплатно, — уточняет Рон.

— С поваром пришлось повозиться. Принципиальный оказался хлыщ.

— Мы его кастрировали. Шучу!

— У него есть одна дикая страсть.

— Даа, он насилует животных. Шучу! Просто забивает крыс и выдает их мясо за рыбу или курицу.

У меня от слов Рона сработал рвотный рефлекс. Я схватила салфетку и всеми силами подавила его. Уж лучше бы носиловал.

— Это шутка! На твоем «романтическом» ужине, — сказал с упреком, показав кавычки, — была настоящая белуга, хотя этого гада не мешало скормить какой-нибудь дрянью. В общем повара мы прижали.

— Прижали?

— Да, оказалось, этот пройдоха снимает проституток и в пьяном угаре избивает их. В тот вечер он как раз этим и занимался. Вернее, он так думает. На самом деле, ни во время твоего «романтического» — опять упрек, — ужина, ни после, ни одна проститутка не пострадала от его садистких наклонностей. Все было подстроено. Так что ему не выгодно утверждать, что он не был в доме Миллера.