– Так, я правильно понимаю, что я умер, теперь нахожусь где-то вроде чистилища и являюсь древнегреческим богом времени? – Иоло никогда не был больше, чем сейчас, уверен в том, что видит сон.
– Думаешь, ты спишь? Закономерная идея. Скажи, а давно ли ты во сне научился распознавать вкус чая с мятой и овсяного печенья? Или чувствовать боль такой силы, как в ДиАдо? – Сатана прищурилась и посмотрела на собеседника.
– Вообще-то никогда, – он был вынужден признать, что если это и сон, то такой материальный, что даже пугающий.
– Хорошо. Тогда с твоего позволения я вернусь к рассказу о том, что ты здесь делаешь, идет? – в ее голосе явно слышались сарказм и издевка, но Иоло предпочел пропустить это мимо ушей.
– Да, конечно! Только скажите, а что такое кистана?
– Кессана. Это непереводимый лаунейский сленг, ближе всего, пожалуй, слово «херня». Язык у нас тут общий, его знание зашито в оболочку, которую ты получил в ДиАдо, это техники постарались. Но вот сленг перевести не удалось, как и добавить в словарь, поэтому ты частенько будешь встречать родные выражения из сотен вселенных.
Иоло кивнул с важным видом, как будто узнал какую-то великую истину.
– Есть древняя легенда, согласно которой в Элонию придут четыре вестника, – продолжала Сатана. – Что будет потом и зачем они придут – непонятно. Как обычно бывает с полузабытыми легендами, момент наступления срока благополучно прозевали. Кто-то охотится за вестниками и делает все, чтобы они не попали в мир мертвых и не увидели врат. Из четверых тут появился только ты, еще за одним идет охота. Где два других – пока не известно. За тобой тоже охотились, поэтому мне пришлось тебя вытащить в мир мертвых.
– В смысле «вам пришлось вытащить»? – Иоло снова округлил глаза.
– Видишь ли, охотники изобрели устройство, которое не дает вестнику возможности попасть в мир мертвых. Похоже, оно уничтожает душу. При этом врата видны только сильным душам, они никогда не покажутся самоубийцам или тем, кто непосредственно перед смертью испытал сильный страх. Мы не могли рисковать и убить тебя просто, например, из оружия. Поэтому мне пришлось вмешаться и свести судорогой ноги водителя мусоровоза, а водителю твоей скорой отвести взгляд. Мы так никогда не делаем, но тут случай исключительный, – Сатана сделала большой глоток из своего стакана и расплылась в блаженной улыбке. – Но это не имеет значения, ведь ты тут.
– Э-э-э, а можем мы вернуться к началу? Хорошо, допустим, я умер, – на этих словах Сатана закатила глаза, – но все же где я? Что такое мир мертвых? Где Харон или апостолы, или что там прочили? Почему это был просто космос? Почему есть эта Элония, почему всем не делают оболочки? Что это за девять, мать его, рас? И что за касту я выбрал!? – мелонианец вопреки своим профессиональным привычкам при жизни разнервничался и к концу своей тирады почти перешил на крик.
– Тихо, тихо, хлебни чайку, – собеседница сделала успокаивающий жест рукой. – Вообще у нас детали обычно рассказывает Дино, но раз уж ты у нас особый случай, то давай я тебе все расскажу по порядку, идет? Ты, главное, не переживай.
Иоло послушно отпил чай и сделал несколько глубоких вдохов. Убедившись, что он успокоился, хранительница снова заговорила:
– Мне нравится твоя память, она у тебя словно сама знает, на чем сделать акцент, а что стоит забыть. Понимаешь, мир мертвых – он один для всех, а миров и вселенных достаточно много, и поверь, в каждом есть своя вера в то, что тут находится. По большей части это рассказы тех, кто «недоумер». То есть душа попала к нам, но тело спасли в мире живых. Так как времени у нас тут нет, они успевают увидеть некоторые вещи до того, как возвращаются. И начинают рассказывать про них, другие подхватывают и дополняют своими деталями. Конечно, таким возвращенцам в Элонию вход заказан, мы пускаем только тех, кто поумнее и молчит о том, что видел. Взять, например, меня: стоило одному такому недомертвецу с твоей планеты отказать во входе, как я стала абсолютным злом, да еще и имя переврали, – Сатана нахмурилась.
Иоло понял, что ей обидно.
– Зато вы красивая.
Женщина отмахнулась и продолжила:
– Так вот, умирают не только на твоей планете. Есть масса вселенных, где обитают разумные и не очень существа. Планеты, похожие на твою по расположению к звезде или климату, населены особями, похожими на тебя. Да, у них отличается цвет покрова, глаза, уши, количество пальцев и рост, но в общем и целом они похожи на людей. Их мы называем мелонианцами. Есть еще восемь рас, ты про них уже слышал. Все они населяют Элонию. Врата появляются не просто так: их видят только те, кого они считают достойными. Это не значит, что они впустят только душу, которая творила добро, или наоборот.
Элония поделена на зоны с определенным климатом и временем суток. В основном представители рас предпочитают располагаться в тех местах, в которых они жили, но есть и исключения. Конечно, разумные существа не могли не создать нечто похожее на общество или, если тебе угодно, государство, – она хмыкнула и долила себе остатки жидкости в бокал.
– Так Элония – это страна? – Иоло невольно посещали мысли о том, что его могут откачать там, на Земле, и это будет его лучшее интервью.
– Нет, конечно. Элония – это мир. Другой мир мертвых. Там, где ты не только душа. Там, где ты можешь добиться того, чего не смог при жизни. Если, конечно, захочешь. В ней масса самостоятельных городов и регионов, где-то даже законы есть. Но в основном все полагаются на разум мертвецов.
Гораздо более жестким является деление на касты. Дело в том, что со смертью приходит осознание, что неважно, кем ты родился и есть ли у тебя крылья или плавники. Важно то, к чему у тебя лежит душа. Поэтому мертвецы создали в Элонии довольно много каст, присоединяясь к которым, ты выражаешь согласие с их мировоззрением. Например, есть техники, которые считают, что, изобретая, они смогут изменить этот мир. Есть лонтиры, которые полагают, что, изучив природу Элонии, смогут управлять стихиями – я имею в виду природу их появления, развития, и, разумеется, использования, – пояснила Сатана, увидев поднятую бровь Хроноса. – Есть медиумы, чью робу ты надел. Весьма удачно, кстати, так как эти ребята считают, что изучение себя и способностей души – это самое главное, а тебе это на руку. Каст просто тьма и постоянно появляются новые, так что не буду тебе описывать все, даже самые крупные. Ну как, есть еще вопросы?
– Д-да, что мне теперь делать? Я имею в виду, что, допустим, я Хронос, допустим, есть Элония и прочая хрень, но что мне делать теперь со всей этой информацией? – Иоло вперил взгляд в собеседницу, как будто надеялся прочитать ответ на ее лице.
– Понятия не имею, – вопреки ожиданиям бросила женщина, – видишь ли, в пророчествах говорится лишь о появлении вестников и совершенно ничего не сообщается о том, зачем они явятся.
– А как вы вообще поняли, что я Хронос, если даже не знаете, зачем я пришел?
– Работа у меня такая, Иоло. Я точно знаю, на что способна каждая душа. Можешь считать это моей способностью. Допил? Вот и славно, – она грациозно встала с кресла и направилась к выходу из кабинета, – тебе пора уходить.
– Куда уходить? У меня еще полно вопросов! – Иоло очень не хотелось покидать уютный кабинет хранительницы.
– Мог бы и сам догадаться: раз тебя чуть не уничтожили при жизни те, кто знает, как уничтожить душу, значит, они могут достать тебя и тут, – Сатана спускалась по лестнице, слегка подпрыгивая, вестник вяло плелся за ней.
Выйдя в зал, женщина на секунду сгруппировалась, затем резко выбросила руки в стороны. Иоло показалось, что он услышал легкий хлопок. Через минуту одна из картин на стене подвинулась, приоткрыв за собой лаз, из которого выпрыгнуло рыжее существо. Оно было не выше метра, у него была лисья морда, и его тело целиком покрывала рыжая шерсть с белыми крапинами. Его левый глаз был прикрыт черной повязкой и, судя по шраму вокруг нее, она не была декоративной. Лис был одет в серый комбинезон, по бокам у него висели две кобуры, а пушистый хвост прикрывал какую-то рукоять, закрепленную на спине.
