— Господин Вон Ми! — поспешно исправляется Виктор и видит тень улыбки на лице господина Баошу. В точку. Он показал, что — обучаем. Быстрый анализ. Господин Баошу — важная шишка, большой человек, big boss и крупная рыба в этом пруду. Он в состоянии говорить с судьей, который их сюда упек, выдергивать из колодок, говорит об этом уверенно и повода ему не верить в этом вопросе нет. Кроме того, прямо сейчас он чувствует себя хорошо, судя по всему, он сыт, удовлетворен, уверен в себе и настроен благостно. Что им руководит? Он пришел на площадь затем, чтобы помиловать воришку, который пытался украсть у его супруги драгоценную подвеску. Почему? Причина была им озвучена — он, конечно же ни на йоту не верит в оправдания лохматого Иши, но сама по себе надпись на колодке «пытался украсть у госпожи Вон Ми» — привлекает ненужное внимание к самой госпоже Вон Ми и семье Вон Ми. Это как говорят «то ли он украл, то ли у него украли, но история неприятная». Даже если в уголовном деле семья выступает потерпевшими, все равно упоминание имени рядом с преступниками — не комильфо. Ложечки нашлись а осадочек остался. Значит сам господин Вон Ми Баошу — зависит от общественного мнения об имидже его семьи. Это важно. Этот фактор — едва ли не важнейший.

Вторая черта его характера, которая позволяет мне надеяться хоть на что-то — чувство юмора. Чем лучше развито чувство юмора у человека — тем выше интеллект. Умение посмеяться над собой — очень редко встречается и говорит о чрезвычайно развитом уровне абстрактного мышления. Господин Вон Ми Баошу — в состоянии посмеяться над собой. Любого другого примитивные оправдания лохматого Иши только разозлили бы — ах ты еще и издеваешься! Но, несмотря на то, что речь шла о его супруге, его семье — он в состоянии улыбнуться нелепым оправданиям. Впрочем, судя по его расправленным плечам, по уверенному голосу и прочим мелочам в поведении — как он смотрит, как он подавляет любые возражения — Виктор может сказать, что этот господин тюфяком точно не является. И быть причиной его гнева никому не пожелаешь. Итог — для него важен имидж семьи. Даже пустяковый повод к сомнению в общественном мнении его волнует. Он довольно умен и властен, но обладает развитым чувством юмора, видит практическую сторону во всем, но способен посмеяться над собой.

— Господин Вон Ми! Само небо прислало вас сегодня. Увы мне нечем будет выразить мою признательность вам. — Виктор с трудом приподнялся и едва не упал лицом вперед, опускаясь на землю в поклоне, колодка тянула вниз: — однако всей семье Вон Ми и вам лично зачтется ваша милость, если вы спасете от смерти одного человека. Всю свою жизнь в последующем я буду восславлять имя семьи Вон Ми. И ваше лично.

— Ну надо же. Ты все-таки умеешь вести себя подобающим образом. — удивляется господин Баошу: — а я думал у тебя спина не гнется.

Глава 4

— Сяо Тай! Сяо Тай, где ты бродишь, засранка эдакая⁈ — тетушка Чо сегодня была в ударе и ее зычный голос прокатился по окрестностям, пугая домашнюю птицу и заставляя домочадцев вздрагивать. Она уперла руки в бока и осмотрелась вокруг. Это демоново семя, вредная девчонка — опять куда-то запропала! Нет, тетушка Чо решительно отказывалась понимать резоны главы семьи Баошу. Мало того, что вынул из колодок какую-то воровку и смутьянку, так еще же и работой по дому не нагрузил! Вылечил, выходил, самолично. Нет, понятно, что старший Баошу из дома Вон Ми мог себе позволить выкупить мелкую преступницу и сделать с ней все, что душе угодно, но старший в жизни бы так не поступил. Ни ради удовольствия запретного, ни ради того, чтобы служанку дома еще одну заиметь. В слугах дома Вон Ми кого попало не было. Все лояльные, проверенные, поколениями верные семье. А эта — мало того, что пришлая, так еще и грубиянка, болтает черте что, в глаза смотрит дерзко так, носится по двору и дому так, что только юбки за ней развеваются. А она, тетушка Чо должна ее научить вести себя так «как полагается порядочной девице». Где ж это видано? И как ее учить прикажете, если она опять где-то шатается?

Тетушка Чо развернулась на месте и ловко схватила за ухо проходившего мимо кухонного мальчишку.

— Ой! — заверещал тот: — госпожа Чо! Отпустите!

— Где эта проклятая Сяо Тай шарится⁈ — грозно сдвинула брови тетушка Чо: — а ну говори!

— Да мне откуда знать⁈ — забегал глазами мелкий сорванец: — я же на кухню! Там суп варится из утиных потрошков, господин повар Линг сказал что если не принесу ему трав душистых, так он мне потом пинков надает! Госпожа Чо!

— Не знаешь, так не знаешь. — с притворным равнодушием вздохнула тетушка Чо и отпустила ухо. Кухонный мальчишка тут же унесся прочь, потирая пострадавший орган. Тетушка Чо — выждала пару секунд и неторопливо двинулась следом, улыбаясь про себя. Не родилась еще мелкая зараза, которая бы могла спрятаться от нее на территории поместья семьи Вон Ми. Темно-коричневая рубашка кухонного мальчика мелькнула впереди и скрылась в стороне конюшни. Ага, подумала тетушка Чо, вот и ответ. Расповадилась эта мелкая засранка на сене днем валяться и спать, уж она ей сейчас покажет. Она даже юбки приподняла, торопясь застукать эту вредную засранку на месте преступления, это ж сено портится, лошади такое потом не едят толком, да и одежда на ней — семьи Вон Ми, никакой благодарности. Поистине, недаром в народе говорят — у волчонка дикое сердце, сколько не прижимай к себе все равно дыру в животе выест. Толку этого волчонка приручать — не оценит и не поймет, какая это честь в семье Вон Ми прислугой быть. Все равно что на цитре перед коровами играть, как музыкант Гун Мин, который так хорошо играл на семиструнной цитре. Ведь корова не восхищается музыкой не потому, что Гун Мин плохо играет, а просто потому, что корова ничего не понимает в игре на цитре и в музыке тоже.

Она осторожно входит в конюшню и на цыпочках крадется к тому углу, где в деревянной клети хранится свежее сено. Прислушивается.

— Тетушка Чо тебя ищет! — раздается чей-то взволнованный голос. Кухонный мальчишка. Тетушка Чо довольно улыбается, правильно она все рассчитала. Сяо Тай, эта маленькая волчица, несмотря на всю свою дерзость и неприспособленность к нормальной жизни — сразу же сообразила, что все блага в доме Вон Ми происходят из кухни. А потому завела себе привычку на кухне толкаться, да кухонным помогать. Даже с поваром сдружилась, а уж господин Линг с кем попало дружбу не водил. Да вот только третьего дня тетушка Чо своими глазами видела как они вечером на кухне в сянци играли, при этом старый повар Линг за бороду держался так, как он обычно держится, если у него блюдо пригорает. Тетушка Чо кухонную команду недолюбливала, искренне считала, что госпожа Мэй их переоценивает и балует и что им надо через день подзатыльники раздавать, а не жалование платить, но ее власть над кухней не распространялась, потому она подобное панибратство предпочла не заметить. Но сейчас! Время занятий для этой мелкой прохиндейки, а она!

Тетушка Чо прислушивается.

— Спасибо тебе, младший Ба. — звучит голос этой мелкой заразы: — сейчас вот спущусь и…

— Ага! — Тетушка Чо прямо-таки выпрыгивает и тут же хватает мелкую заразу за ухо: — попалась!

— Ой-ей-ей! Добрая тетушка Чо!

— Опять отлыниваешь⁈ Позоришь честь семьи и дома! А ну-ка, пошли на урок! Господин Вун Джу время на тебя тратит, а ты⁈

— Добрая тетушка Чо! Я как раз хотела на уроки пойти!

— Вижу я как ты хотела! А ну! Выпорола бы я тебя, да Старший Вон запретил.

— Ухо! Ухо оторвете, добрейшая тетушка Чо! Как я потом с одним ухом? Господин Вон Ми будет недоволен!

— Не оторву. — буркнула тетушка Чо, но хват ослабила. Старший Вон четко сказал, что любые наказания, кроме членовредительских, и ни в коем случае никаких следов на лице не должно остаться. Или на теле. Как будто ваза фарфоровая, а не прислуга. Ходят слухи, что эту мелкую заразу готовят в личные служанки госпожи Лилинг, младшенькой и любимой дочери Старшего, но она, тетушка Чо — в такие слухи не верит. Госпожа Лилинг норов имеет не самый простой и личные служанки у нее долго не задерживаются. Место-то почетное, да только обжечься можно. Вторую ее служанку как пороли на конюшне, так хоть уши закрывай, столько криков было. Говорят, продали ее потом, пусть и порченная, но все лучше, чем госпожа Лилинг ее со свету сживет, как первую, которая в пруду решила утопиться.